Витимо-Олёкминский национальный округ
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Включает |
4 района |
| Административный центр |
Усть-Муя, затем Усть-Калакан |
| Официальный язык | |
| Население (1931) |
9240 человек |
| Плотность |
0,04 чел./км² |
| Национальный состав | |
| Площадь |
209,8 тыс. км² |
Витимо-Олёкминский национальный округ — один из национальных округов СССР, образованный постановлением Президиума ВЦИК от 10 декабря 1930 года в составе Восточно-Сибирского края. С 26 сентября 1937 года входил в Читинскую область. Упразднён 21 сентября 1938 года. Центром округа первоначально было село Усть-Муя, а затем — село Усть-Калакан.
Содержание
Географическое положение
Округ располагался в междуречье Витима и Олёкмы. Занимал северную часть нынешнего Забайкальского края и северо-запад Тындинского района Амурской области.
История
Был организован в районе компактного проживания эвенков. В состав округа вошли:
- из Восточно-Сибирского края южная оконечность Бодайбинского района, так называемый Каларский угол, и Витимо-Каренгский туземный район;
- из Якутской АССР территория в районе рек Нюкжи и Олёкмы, так называемый Тупиковский туземный район.
Временным центром округа было назначено село Усть-Муя. Позже центр был перенесён в село Усть-Калакан.
26 сентября 1937 года на основании Постановления ЦИК СССР «О разделении Восточно-Сибирской области на Иркутскую и Читинскую области» Витимо-Олёкминский национальный округ был отнесён к Читинской области.
Постановлением оргкомитета Верховного Совета РСФСР от 21 сентября 1938 года Витимо-Олёкминский национальный округ Читинской области был упразднён, а его районы переданы в прямое подчинение Читинской области[1].
Управление
В 1931 году было создано Оргбюро Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) по Витимо-Олёкминскому округу. В марте 1932 года состоялась I окружная партийная конференция. Окружком осуществлял руководство территориальными (Каларским, Тунгиро-Олекминским, Тунгокоченским, Нюкжинским и Витимо-Каренгским) и приисковыми (Блюхеровским и им. 11 октября) райкомами ВКП(б). В структуру окружкома входили организационный, культурно-пропагандистский и агитационно-массовый отделы[2].
В апреле 1932 года был создан окружной комитет ВЛКСМ. В состав комитета входили 5 отделов: организационный, культурно-просветительский, военно-физкультурный, политической учёбы, пионеров[3].
Административное деление
По данным на 1 октября 1931 года округ делился на 4 района[4]:
| Район | Центр | Число населённых пунктов | Население на 1.01.1931 | Площадь, тыс. км² | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
| Витимо-Олёкминский | фактория Толочи на реке Каренге | 3 сельских | 548 | 28,0 | В других источниках назван Витимо-Каренгским |
| Каларский | рабочий посёлок им. 11 октября (временно) | 1 рабочий посёлок и 5 сельских | 3275 | 66,7 | |
| Мачинский | Химолко | Вопреки постановлению, Мачинский район остался в составе Бодайбинского района Восточно-Сибирского края, но некоторое время формально числился в Витимо-Олёкминском округе | |||
| Тупиковский | село Тупик | 2 сельских | 1170 | 115,1 | По данным Крайисполкома к 1.10.1931 был переименован в Тунгиро-Олёкминский. |
В 1932-33 годах в округе был произведён ряд административных преобразований. В частности, 15 ноября 1933 года к округу был присоединён Кыкерский совет Олинского района Восточно-Сибирского края. В итоге, к 1934 году АТД приняло следующий вид[5]:
| Район | Центр | Число местных Советов | Население на 1.01.1933 | Площадь, тыс. км² | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
| Каларский | село Чара | 3 сельских и 1 поселковый | 2400 | 66,7 | Центр района перенесён в Чару в 1932 году |
| Нюкжинский | рабочий посёлок Блюхеровск | 2 сельских и 1 поселковый | 1800 | 35,0 | Образован в 1933 году |
| Тунгокоченский | село Тунгокочен | 4 сельских и 1 поселковый | 2600 | 38,0 | Бывший Витимо-Олёкминский (Витимо-Каренгский) |
| Тунгиро-Олёкминский | местность Нятно | 4 сельских | 2200 | 80,1 | Бывший Тупиковский |
22 июля 1934 года Нюкжинский район был передан в состав новой Зейской области.
Население
По данным на 1.01.1931 в округе проживало 9240 чел., в том числе 2000 (22 %) городского населения и 7240 (78 %) сельского и кочевого[4]. В середине 1930-х годов в округе было 3 рабочих посёлка: им. 11 октября (статус присвоен в 1930 году), Калакан и Блюхеровск (оба получили статус в 1933 году).[5] К 1.01.1936 года население достигло 10,4 тыс. чел. В населении преобладали русские и эвенки. Также было около 250 якутов[6].
Экономика и культура
Бо́льшая часть населения занималась золотодобычей, оленеводством, заготовкой пушнины. Округ был дотационным.
Окружным комитетом ВКП(б) и ВЛКСМ проводилась работа по переводу на осёдлость эвенков-кочевников, коллективизации сельского хозяйства, внедрению в быт туземцев «культурного» (не кочевого) животноводства и полеводства, развитию охотничьего промысла, исследованию и разработке природных ресурсов (в основном золота). Устраивались соцсоревнования с Таймырский национальным округом[2].
Природные ресурсы округа были практически не изучены. Так, палеонтолог и писатель И. А. Ефремов писал: «В Восточной Сибири есть Витимо-Олёкминский национальный округ… Недоступность и безлюдье этих мест исключительное. До самого последнего времени путешественники здесь не бывали… мне пришлось первому пересечь это белое пятно на карте…»[7].
Местная кустарная промышленность выпускала товаров на 115 тыс. рублей[5].
Развитие сельского хозяйства осложнялось слабым освоением агротехники, невысокой урожайностью (из-за сурового климата), малопродуктивностью скота. Основная масса (85 %) посевных площадей находилась в Тунгокоченском районе. В парниках выращивались огородные культуры[6]. По данным на начало 1934 года в округе было 8 тыс. оленей, в том числе 1,5 тыс. в колхозах и 6,5 тыс. в личных хозяйствах. В 13 колхозах состояло 838 чел.[5]
В 1933 году было заготовлено пушнины на 515 тыс. рублей, а в 1934 — на 563 тыс. Рыбы в 1934 году было заготовлено на 73 тыс. рублей, дичи — на 86 тыс., кедрового ореха — на 62 тыс., лекарственного сырья — на 20 тыс., прочих дикоросов — на 58 тыс., продуктов полеводства — на 140 тыс.[5]
Грузы в округ доставлялись только зимой на лошадях от железнодорожных станций Чита, Нерчинск и Могоча. Среднее время доставки груза равнялось 70-80 дням[5].
На 1 января 1934 года в округе имелись 33 торговые точки[5].
По данным 1933-34 годов в округе грамотными были 53,8 % туземного населения. В тот же период имелось 13 начальных школ (в 1926 году была всего одна) с 880 учениками. 100 % детей соответствующих возрастов посещали начальную школу. Несколько сотен человек посещало курсы по ликвидации неграмотности[5].
В округе издавалась газета «Витимо-Олёкминская правда», где часть материалов публиковалась на эвенкийском языке.
Напишите отзыв о статье "Витимо-Олёкминский национальный округ"
Примечания
- ↑ [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=313&sid=1135177 Государственный архив Читинской области. Путеводитель по фондам КПСС.] (рус.). — Справка об изменениях административно-территориального устройства и сети партийных и комсомольских органов на территории Читинской области (1898—1991 гг.). Проверено 5 февраля 2010. [www.webcitation.org/65npjlk2H Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=313&sid=1135049#refid1135038 Государственный архив Читинской области. Путеводитель по фондам КПСС.] (рус.). — Витимо-Олёкминский окружной комитет ВКП(б). Проверено 5 февраля 2010. [www.webcitation.org/65nplZx38 Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=313&sid=1135177 Государственный архив Читинской области. Путеводитель по фондам КПСС.] (рус.). — Комитеты Комсомола. Проверено 5 февраля 2010. [www.webcitation.org/65npjlk2H Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ 1 2 Административно-территориальное деление Союза ССР. — М.: Изд-во «Власть Советов» при Президиуме ВЦИК, 1931. — С. 174-175. — 317 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.okrlib.ru/files/1/krajnij_sever.pdf Крайний Север к 1934 г]. — М.: Изд-во «Власть Советов» при Президиуме ВЦИК, 1934. — 175 с.
- ↑ 1 2 [ez.chita.ru/encycl/concepts/?id=1919 Энциклопедия Забайкалья] (рус.). — Витимо-Олёкминский национальный округ. Проверено 5 февраля 2010. [www.webcitation.org/65npnBJSg Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [iaefremov.2084.ru/mal.htm Материалы I Международного симпозиума «Иван Ефремов — учёный, мыслитель, писатель. Взгляд в 3-е тысячелетие. Предвиденья и прогнозы»] (рус.). — Школа Ефремова — школа будущего. Проверено 5 февраля 2010. [www.webcitation.org/65npo79TR Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
| ||||||||||||||||||||||||||||||
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Витимо-Олёкминский национальный округ
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
