Витковице Стил (хоккейный клуб)
Поделись знанием:
К:Хоккейные клубы, основанные в 1928 году
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
(перенаправлено с «Витковице (хоккейный клуб)»)
| Vítkovice Steel | ||
| ||
| Страна: |  Чехия
| |
|---|---|---|
| Город: |  Острава
| |
| Основан: | 1928 | |
| Домашняя арена: | ČEZ Арена (на 9821 человек) | |
| Цвета: | ||
| Хоккейная лига: | Чешская экстралига | |
| Главный тренер: | Mojmír Trličík | |
|
| ||
«Витковице Стил» (чеш. Vítkovice Steel) — хоккейный клуб из города Острава в Чехии. Основан в 1928 году. Домашняя площадка — «ČEZ Арена». Выступает в Чешской экстралиге.
Смена названий
- 1928 — SSK Vítkovice (Sportovně společenský klub)
- 1936 — ČSK Vítkovice (Český sportovní klub)
- 1945 — SK Vítkovické železárny
- 1948 — Sokol VŽKG (Vítkovické železárny Klementa Gottwalda)
- 1952 — Baník VŽKG
- 1957 — TJ VŽKG Ostrava
- 1976 — TJ Vítkovice
- 1993 — HC Vítkovice
- 2005 — HC Vítkovice Steel
Витковице — это район Остравы, с которым связан клуб, «Vítkovické železárny» — местная машиностроительная компания, «Vítkovice Steel» — местный производитель металлоконструкций.
Достижения
- Золото — 1951/1952, 1980/1981.
- Серебро — 1949/1950, 1950/1951, 1952/1953, 1982/1983, 1992/1993, 1996/1997, 2001/2002, 2009/2010.
- Бронза — 1957/1958, 1978/1979, 1997/1998, 2000/2001, 2010/2011.
Чемпионские составы:
- 1951/1952 — Nachmillner — Bubník, Remiáš, Planka, Schober — Pavlík, Bouzek, Blažek, Seiml, Staněk, Garstka, Návrat — Trenér Vladimír Bouzek.
- 1980/1981 — Brož, Šindel — Dvořák, Figala, Horák, Kacíř, Kadlec, Lyčka, Mokroš, Stankovič, Šumichrast — Černík, Fryčer, Holaň, Kotala, Krayzel, Kuřidým, Neuvirth, Prorok, Říha, Stránský, Svozil, Venkrbec, Vlk, Zábojník — Trenéři Jan Soukup a Karel Metelka.
Напишите отзыв о статье "Витковице Стил (хоккейный клуб)"
Ссылки
- [www.hc-vitkovice.cz/ Официальный сайт] (чешск.)
- [www.fanclub-hcv.cz/ Фанклуб] (чешск.)
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Витковице Стил (хоккейный клуб)
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
