1-й отряд специального назначения внутренних войск «Витязь»
Поделись знанием:
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
(перенаправлено с «Витязь (спецподразделение)»)
| Витязь | |
| 1-й Краснознаменный Отряд специального назначения «Витязь» внутренних войск МВД России | |
 | |
| Страна | |
|---|---|
| Создана | |
| Распущена (преобразована) | |
| Юрисдикция | |
| Штаб-квартира | |
| Предшествующая служба | |
| Руководство | |
| Сайт | |
| [osn.bkb-vityaz.ru/ osn.bkb-vityaz.ru] | |
Витязь — 1-й Краснознаменный отряд специального назначения (1 ОСН) внутренних войск МВД России, существовавший до 1 сентября 2008 года. Структурно отряд входил в отдельную дивизию оперативного назначения (ОДОН).
Одной из главных задач отряда была борьба с терроризмом и освобождение заложников.
Символом бойцов Витязя является краповый берет.
1 сентября 2008 года на базе отряда «Витязь», путём слияния с отрядом специального назначения «Русь», сформирован 604 Центр специального назначения внутренних войск МВД России.
Содержание
Деятельность
На отряд возлагались следующие задачи:
- участие в разоружении и ликвидации незаконных вооруженных формирований, организованных преступных групп, в пресечении массовых беспорядков, сопровождающихся вооруженным насилием, изъятии у населения незаконно хранящегося оружия;
- участие в пресечении актов терроризма;
- участие в обезвреживании лиц, захвативших заложников, важные государственные объекты, специальные грузы, сооружения на коммуникациях, а также здания органов государственной власти;
- участие в обеспечении безопасности должностных лиц и отдельных граждан Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации.
История
- 29 декабря 1977 года. Министром внутренних дел СССР генералом армии Щелоковым Н. А. принято решение к 20 марта 1978 года сформировать первое в системе МВД подразделение спецназа на базе 9-й роты 3-го батальона 2-го полка ОМСДОН им. Ф. Дзержинского.
1980
- 6 июня. Выполнение задачи по обеспечению безопасности в районе аэропорта Внуково, где потерпел катастрофу Ан-22 «Антей».
- Июль. Боевое дежурство во время проведения Олимпийских игр.
1981
- Октябрь. Участие в спецоперации по ликвидации массовых беспорядков в г. Орджоникидзе (Владикавказ).
- 18 декабря. Участие в спецоперации совместно с группой «А» КГБ СССР по освобождению заложников, захваченных преступниками в одной из школ г. Сарапул Удмуртской АССР.
1982
- Июль. Участие в мероприятиях по ликвидации последствий авиакатастрофы вблизи Внуково.
- Октябрь. Ликвидация беспорядков, учиненных призывниками с Северного Кавказа, которые следовали поездом через Москву в Ярославль.
1984
- Июль. Введение в штат урСпН учебного взвода для подготовки солдат.
- Ноябрь. Выполнение особого важного задания по оказанию помощи сотрудникам Генеральной прокуратуры СССР в ходе расследования так называемого «узбекского дела».
1985
- Июль. Боевое дежурство во время проведения Всемирного фестиваля молодежи и студентов.
1986
- 21 сентября. Участие в спецоперации совместно с группой «А» КГБ СССР по освобождению самолета, захваченного террористами в аэропорту г. Уфы.
1987
- Первые пробные испытания на право ношения крапового берета.
1988
- Январь. Зарождение традиции, связанной с проведением квалификационных испытаний на право ношения крапового берета.
- Февраль-март. г. Сумгаит Азербайджанской ССР. Предотвращение и ликвидация массовых беспорядков, пресечение погромов, грабежей и террористических актов в отношении местного населения, поиск оружия в местах его незаконного хранения, изъятие ценностей у преступников, охрана особо важных объектов, руководства МВД СССР в местах со сложной оперативной обстановкой.
- Июль. г. Ереван. Участие в спецоперации по разблокированию международного аэропорта Звартноц.
- Сентябрь. г. Ереван. Применение урСпН в качестве сдерживающего фактора при ликвидации массовых беспорядков.
- Ноябрь-декабрь. г. Баку. Обеспечение режима чрезвычайного положения, участие в спецоперации по освобождению площади им. Ленина от экстремистски настроенных лиц.
1989
- Май. Освобождение заложников, захваченных преступниками в следственном изоляторе г. Кизела Пермской области и в исправительно-трудовой колонии пос. Лесное Кировской области.
- Июнь. Ферганская область Узбекской ССР. Участие в операции по пресечению беспрецедентных по масштабам и жестокости акций националистического терроризма, ликвидации массовых беспорядков, разоружению экстремистов, сопровождению колонн с беженцами.
- Июнь. Мангышлакская область Казахской ССР. Ликвидация массовых беспорядков.
- Июль. Абхазская АССР. Предотвращение столкновений на межнациональной почве, изъятие оружия у населения.
- Ноябрь. Молдавская ССР. Участие в мероприятиях правоохранительных органов по восстановлению общественного порядка.
- Декабрь. Формирование на базе УРСН учебного батальона специального назначения.
1990
- Январь. Нахичеванская АО Азербайджанской ССР. Оказание помощи пограничникам в охране государственной границы.
г. Баку. Совместные действия с группой «А» по задержанию экстремистов из Народного фронта Азербайджана.
- Март. Формирование экспериментальной контрактной роты специального назначения.
Спецоперация по освобождению заложников и ликвидации базы террористов в районе г. Иджевана.
- Апрель. Армянская ССР. Изъятие градобойных орудий в районе г. Еревана.
- Июнь. Поездка на базу спецкоманды «Кобра» Федеральной жандармерии Австрии с целю обмена опытом.
- Июль. Нагорно-Карабахская АО. Патрулирование на вертолетах границы между Арменией и Азербайджаном.
Разоружение банды численностью 50 человек возле с. Вагуди Сисианского района Армении. Ликвидация последствий авиакатастрофы в районе г. Степанакерта.
- Август. Сухуми. Проведение совместно с группой «А» уникальной операции по освобождению заложников и обезвреживанию вооруженных преступников в изоляторе временного содержания.
- Ноябрь. Степанакерт. Охрана правительственных учреждений. Спецоперации по проверке паспортного режима, разоружению боевиков. Охрана коменданта района чрезвычайного положения.
Сопровождение в Нагорном Карабахе Президента России Б. Ельцина и министра внутренних дел Баранникова. Первая стажировка в спецкоманде «Кобра» Федеральной жандармерии Австрии.
1991
- Апрель. Юго-Осетинская АО. Проводка колонны с продовольствием через Рокский перевал, прорыв экономической блокады г. Цхинвала. Разоружение боевиков.
- Май. Приказ Министра внутренних дел СССР № 033 от 5 мая 1991 года о формировании на базе убСнН отряда специального назначения «Витязь».
- Июнь. ССР Молдова. Действия по проверке разведданных о подготовке экстремистов к проведению противоправных акций.
- Ноябрь. г. Грозный. Охрана заблокированного экстремистами здания МВД.
- Декабрь. г. Владикавказ. Обеспечение правопорядка в сложной оперативной обстановке.
1992
- 24 февраля — 20 апреля. г. Махачкала Дагестан.
- 25 мая — 26 июля. г. Владикавказ Северная Осетия. Охрана представительства МВД, охрана телецентра, разведка Цхинвальского района.
- Май. г. Владикавказ. Изъятие у населения незаконно хранящегося оружия. Задержание боевиков группы О. Тезиева, готовившей террористические акты.
- Июль-сентябрь. г. Назрань. Охрана представительства Верховного Совета России в Ингушской республике.
- Август-сентябрь. Карачаево-Черкесия. Проведение разведывательно-поисковых мероприятий с целью задержания и разоружения чеченских боевиков, пытавшихся проникнуть в Абхазию.
- Сентябрь-октябрь. Кабардино-Балкария. Участие в превентивных мерах в условиях вооруженного противоборства. Ликвидация массовых беспорядков в следственном изоляторе в г. Нальчике. Задержание особо опасных преступников в г. Тырныаузе.
- 31 октября — 9 ноября. г. Беслан Северная Осетия. Охрана аэропорта. Обеспечение переговоров руководства Осетии и Ингушетии.
г. Нальчик Кабардино-Балкария.
- Декабрь. Зона осетино-ингушского конфликта. Выполнение служебно-боевых задач в г. Владикавказе Северной Осетии по обеспечению режима чрезвычайного положения. Разоружение экстремистов, ликвидация незаконных вооруженных формирований, предотвращение столкновений между противоборствующими сторонами.
1993
- Май-июль. Зона осетино-ингушского конфликта. Ликвидация бандформирования в районе с. Али-Юрт.
- 31 мая. Командующий внутренними войсками МВД России утвердил Положение «О квалификационных испытаниях на право ношения крапового берета».
- Октябрь. г. Москва. Оборона телецентра «Останкино», участие в мероприятиях по восстановлению правопорядка в столице. За выполнение данной задачи двум сотрудникам было присвоено звание Героя Российской Федерации — полковнику Лысюку и посмертно рядовому Ситникову.
1994
- 17 сентября — 11 декабря. Разведывательно-поисковые мероприятия на границе с Чеченской республикой. Изучение местности. Проводка колонн МЧС с гуманитарными грузами.
- 11 — 30 декабря. Оказание помощи военнослужащим нижегородского оперативного полка, из числа которых группа солдат была взята боевиками в заложники.
Уничтожение чеченского блокпоста под ст. Ищерской. Участие в войсковых операциях по ликвидации бандгрупп в ст. Ищерской.
1995
- Январь. Сопровождение бронепоезда и проведение поисковых мероприятий в населенных пунктах вдоль железнодорожной ветки «Моздок — Червленная — Грозный».
- Март. Участие в операциях по освобождению от боевиков г. Аргуна и г. Гудермеса.
- Апрель. Участие в операции по уничтожению бандформирования в с. Самашки.
Участие в боях под Бамутом.
- Май. Бой за высоту 541,9.
1999
- Март. Формирование 1-го Краснознаменного полка специального назначения «Витязь».
- 5 мая. Вручение Боевого Знамени личному составу 1-го Краснознаменного полка «Витязь».
- Июль-август. Подготовка группы офицерской роты в высокогорных районах Северного Кавказа.
2000
- Июнь-декабрь. Выполнение боевых задач в ходе контртеррористической операции на территории Чеченской республики.
2001
- Ноябрь-декабрь. Выполнение боевых задач в Чеченской республике.
2002
- Январь-май. Выполнение боевых задач в Чеченской республике.
Переформирование 1-го полка в отряд специального назначения «Витязь».
- 23-26 октября. Участие в специальной операции по освобождению заложников, захваченных в театральном центре на Дубровке чеченскими террористами.
См. также
- Подразделения специального назначения
- Элитные войска
- Сводный оперативный войсковой отряд
- Учебная рота специального назначения
- Отдельная мотострелковая дивизия особого назначения ВВ МВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского
- Отдельная дивизия оперативного назначения ВВ МВД России
- Сункар - спецназ МВД Казахстана, созданный по образцу "Витязя"
Напишите отзыв о статье "1-й отряд специального назначения внутренних войск «Витязь»"
Литература
- Софронов И. [www.bratishka.ru/archiv/2012/12/2012_12_1.php Путь «Витязя»] // Братишка : Ежемесячный журнал подразделений специального назначения. — М.: ООО «Витязь-Братишка», 2012. — № 12. — С. 2-9.
- Софронов И. [www.bratishka.ru/archiv/2007/12/2007_12_2.php Отряд «Витязь» — становой хребет спецназа внутренних войск] // Братишка : Ежемесячный журнал подразделений специального назначения. — М.: ООО «Витязь-Братишка», 2007. — № 12. — С. 8-10.
- [vvmvd.ru/veterani_files/12_2007.pdf Особый почерк спецназа] (рус.) // На боевом посту : журнал. — 2007. — Декабрь (т. 482, № 12). — С. 4-9.
Ссылки
- [osn.bkb-vityaz.ru Совет ветеранов 6-го отряда специального назначения «Витязь».]
|
||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1-й отряд специального назначения внутренних войск «Витязь»
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
