Вишапы

Вишапы (арм. վիշապներ, Вешапы, Аждахаки) — древние мифологические существа, которых изображали в виде высоких каменных изваяний, менгиров. Вишапы распространены в мифологиях стран Армянского нагорья и Передней Азии. Первоначально вишапы являлись божествами или духами воды и, вероятно, были связаны с куро-аракской археологической культурой. Народы, населяющие Армянское нагорье во II тысячелетии до н. э. или ранее, вытёсывали изображения вишапов из камня и устанавливали их у подземных источников воды. С течением времени мифологический образ вишапов претерпел изменения и в мифологиях разных народов стал ассоциироваться со злыми духами, драконами и т. п., зачастую сохраняя первоначальную связь с водой. Статуи вишапов достигали пяти метров в высоту и, как правило, имели форму рыб, реже — форму растянутой на кольях шкуры быка.

История открытия изваяний

В 1909 году Н. Я. Марр и Я. И. Смирнов во время проведения археологических раскопок в Гарни в Армении слышали от местных жителей о каменных «вишапах», лежащих высоко в горах, на летних кочевьях. Учёные предприняли поездку в горы Гегамского хребта, чтобы установить основу слухов и проверить представляет ли она научный интерес. Учёные действительно обнаружили мегалитические каменные изваяния на высокогорной кочёвке (яйле), которую армяне называли «Вишапнер», а местные курды «Аждаха-юрт». Большинство изваяний имели форму рыб. Самый крупный из обнаруженных вишапов достигал 4,75 метров при ширине 0,55 метров. Все вишапы к 1909 году были повалены на землю, некоторые из них пришлось откапывать.

Первые вишапы, исследованные учёными
Экспедиция Н.Я. Марра и Я.И. Смирнова 1909 года, Аждаха-юрт, Гегамский хребет

Часть вишапа № 5, Аждаха-юрт		Вишап № 6, Аждаха-юрт. Ныне установлен перед Этнографическим музеем Армении «Сардарапат» в городе Армавир.

В скором времени вишапы удалось обнаружить и на других высокогорных стоянках: Токмаган-гёль и Гёль-юрт. К 1910 году Н. Я. Марр и Я. И. Смирнов обнаружили 27 идентичных памятников-вишапов на стоянках Гегамского хребта. Вскоре аналогичные памятники были обнаружены в южной Грузии и в восточной Турции, а также в других районах Армении, в частности, вблизи озера Севан, у подножья горы Арагац.

Датировка статуй

Точная датировка этих мегалитов, как правило, представляет определённые трудности. Вблизи вишапов не было обнаружено остатков древних поселений, костров или других органических остатков, к которым мог быть применён радиоуглеродный анализ. Однако, обнаруженный в Аждаха-юрте вишап № 1 содержал более поздние рисунки крестов и армянскую надпись, датируемую XIII веком нашей эры. На основании этой находки учёные первоначально предположили, что вишапы были воздвигнуты в I тысячелетии нашей эры. Расположение крестов и текста свидетельствовало о том, что в XIII веке вишап № 1 ещё находился в вертикальном положении. Через несколько десятилетий, в 1963 году в Гарни был открыт вишап, на котором оказалась более ранняя урартская клинописная надпись урартского царя Аргишти I. Эта находка позволяет датировать вишапы доурартским временем, то есть, по крайней мере, началом I тысячелетия до н. э., а скорее всего II тысячелетием до н. э..

Формы изображений вишапов

Все обнаруженные вишапы высечены из цельного камня. Высота вишапов колеблется от трёх до пяти метров. Часть вишапов имело форму рыбы, чаще напоминающую сома. Туловище рыбы проработано лишь частично, но обычно изображены глаза, рот, хвост и жабры. Часть вишапов представляют собой изображения копытного животного (быка или барана), вероятно приносимого в жертву. Иногда изображена лишь шкура животного, растянутая на кольях. Кроме этого, многие вишапы содержат другие рельефные изображения, высеченные в центральной части. К таким изображениям относятся шкуры копытных животных (быков, баранов); волнистые линии, изображающие струи воды, иногда изливающиеся изо рта быков; длинноногие птицы (журавли или аисты); реже змеи.

Вишапы и древние каналы

Почти все находки вишапов в Армении связаны с горными источниками (Аждаха-юрт) или даже с остатками древних ирригационных сооружений. Остатки таких сооружений были обнаружены рядом с вишапами на стоянках Токмакаган-гёль и Имирзек Гегамского хребта, у Артанышского залива озера Севан, на левом берегу реки Архашан на южном склоне горы Арагац. Хотя ирригационные сооружения не могут быть датированы точно, и сохраняется возможность, что они были построены уже во времена Средневековья, несомненна связь вишапов с источниками воды, которые питали каналы, возможно сооружённые позднее. На основании этих данных, а также в сочетании с повторяющимися изображениями воды на вишапах, учёные связывают вишапов с древними культами плодородия и воды.

Вишапы в мифологии

Учёные предполагают, что первоначальное значение вишапа с течением времени и под влиянием христианства трансформировалось, и вишап из божества воды превратился в демона, дракона. В современном армянском языке слово «вишап» (арм. վիշապ) означает «дракон». Вероятно, что это слово было заимствовано из иранских языков во время нашествия мидийцев или Ахеменидов. К этому времени первоначальное значение вишапов было забыто местным населением, и вишапы, вероятно, отождествлялись с захватчиками. Армянский и грузинский фольклор сохранил сказания о «вешапе-змее», о вишапе-чудище, живущем в горах. Некоторые легенды, приводимые армянским историком Мовсесом Хоренаци, содержат упоминание о вишапах-чудищах, фигурирующих под названием «вишапы» — чудища, живущие на горе Арарат и под названием «каджи» (от курдского слова «Аждаха», тождественного армянскому «вишап»). (Следует также указать, что слово "Аждаха" на армянском языке означает большой, огромный, чудовищный). Исследователи также отмечают, что следы древнего культа воды сохранились во многих сказаниях. Так, например, Н. Я. Марр собрал несколько примеров сказок и легенд о вишапах, когда после убийства чудища положительными героями из живота вишапа начинает литься целебная вода. В курдском фольклоре также есть упоминания магической рыбы «Аждахак». Кроме этого, в некоторых армянских сказках вишап фигурирует в виде «морской бури», а также словом «вишап» переводится слово «кит» в древнеармянском и древнегрузинском переводах Библии.

Ещё одним примером позднего мифологического напластования служат рассказы местных жителей о вишапах, расположенных на склонах горы Арагац. В рассказах, собранных Н. Я. Марром в 1910 году, вишапы называются «могилами огузов» (великанов), — местные жители принимали вишапы за надгробья. Проведённые раскопки не выявили остатков древних кладбищ, однако, нашли следы древних каналов.

Вишапы в армянской мифологии

См. также: Древнеармянская мифология

Согласно мифологическим представлениям в Армении, вишапы живут в небе, в больших озёрах, либо на вершинах гор, причём, во время грозы, небесные вишапы спускаются вниз, а вишапы гор и озёр поднимаются в небо. Большой вишап может поглотить солнце, от чего происходят солнечные затмения. С вишапами борется бог Ваагн.

В эпосе вишапы завладевают водными источниками и заставляют приносить себе в жертву девушек; с ними борются и побеждают герои. Вишапом был также Аждахак (иранский Аджи-Дахака). Он был героем древнего «грозового» мифа, в котором вишап грозы похищает сестру или жену бога. В эпосе сюжет был перенесен на Адждахака, армянского царя Тиграна и его сестру Тигрануи. Жена Адждахака и «матерь вишапов» именуется при этом Айнуш. Тигран побеждает и убивает Адждахака и уводит вишапов вместе с Айнуш в плен; их потомками считалось иранское население района Арарата — «марды».

В эпосе «Випасанк» рассказывается о взаимоотношениях этих вишапидов с легендарными армянскими царями: предводитель и отец вишапов Аргаван приглашает к себе на обед царя Арташеса с сыновьями и строит против него козни; Арташес, вернувшись в Арташат, посылает сына Мажана с войском для уничтожения Вишапа. Однако тот не выполнил приказания отца; затем вишапов истребляет Артавазд.

С утверждением христианства, борющийся с вишапами Ваагн был заменён архангелом Гавриилом. Гавриил со своими ангелами вступает в сражение с вишапами, которые во время грозы пытаются поглотить солнце (при этом грозовые тучи — огненные тела вишапов, гром — их крик, а молния — стрела Габриела Хрештака, посох или прут ангелов). Ангелы вздымают вишапов к самому солнцу, от лучей которого те превращаются в пепел, сыплющийся на землю. Вишапом называли также и самого Сатану.

Хотя, по сути, в армянской мифологии вишапы изображаются драконами, в тексте сказаний прослеживаются связи с водной стихией: с дождём, озёрами, реками, горными источниками; вишапы «завладевают водными источниками» и т. п. Битвами вишапов с Вахагном в древней Армении объяснялись штормы, возникающие на озере Ван.

Схожие мегалитические сооружения

Учёные отмечают связь вишапов Армении со сходными менгирами, установленными на Северном Кавказе и в Европе. Имеются также сходства с аналогичными памятниками в Азии, например, на территории северной Монголии. Хотя стилистически вишапы Закавказья сильно отличаются и явно выполнены другими племенами, исследователи отмечают интересную взаимосвязь между памятниками, созданными разными народами в сходных ситуациях. Возможно также, что армянские хачкары являются продолжением традиции вишапов.

Литература

• Пиотровский Б. Б. Вишапы. Каменные статуи в горах Армении, Издание Армянского филиала АН СССР, Ленинград, 1939
• Марр Н. Я., Смирнов Я. И. Вишапы // Труды Государственной Академии Истории Материальной Культуры, т. I, Ленинград, 1931
• Мещанинов И. И. Каменные статуи рыб — вишапы на Кавказе и в Северной Монголии // Записки Коллегии Востоковедов, I, Ленинград, 1926
• Мифологический словарь/ Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.:Советская энциклопедия, 1990. — 672 с.
• Абегян М. Армянский эпический фольклор, Труды, т. I. Ер., 1966. с. 85-86, на арм. яз.

Ссылки

• [www.academia.edu/10218132/The_Vishap_Stones._Project_Discovery_Newsletter_2006 Статья о вишапах Армена Петросяна]
• [www.academia.edu/16328496/Վիշապ_քարակոթողները._Երեւան_2015._The_Vishap_Stelae._Yerevan_2015 Каменные стелы вишапы, ред. Армен Петросян, Арсен Бобохян]
• [www.fluteric.info/Armenia/Fine_Arts/Sculpture/1.htm Отрывок из книги Нонны Степанян «Искусство Армении».]
• [myfhology.narod.ru/monsters/dragon-klass.html Классификация драконов]
• [myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s00/a000090.shtml Аждахак]

Отрывок, характеризующий Вишапы

Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.