Вишнусвами

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ви́шнусва́ми — индуистский религиозный деятель, гуру, ачарья-основатель вайшнавской Рудра-сампрадаи — линии ученической преемственности, идущей от Рудры (Шивы). Хотя множество ученых проводили исследования жизни Шрилы Вишнусвами, наиболее авторитетное описание дал Шрила Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур.

Философия, которую проповедовал Шрила Вишнусвами, называется вишуддхадвайта. Согласно ей, Брахман — бог Вишну, недвойственный и неизменный. Душа — Его частица, вечна и зависима. Путь освобождения души — преданность богу Вишну.
Вишнусвами, давший начало линии чистой недвойственности, родился в провинции Андхра в Южной Индии. Служение Шри Шри Радха-Кришне является основополагающим принципом его учения. Многие ученые заявляют, что Вишнусвами был родом из другого места, нежели упомянутая выше провинция Андхра. На самом деле, несколько человек были отнесены к этому имени.[1]
Гоур Говинда Свами так пишет о Вишнусвами:

Однажды в Рудра-двипу пришел Вишнусвами, ачарья Рудра-сампрадайи. Его сопровождали ученики. Ночью ученики пели харе кришна харе кришна кришна кришна харе харе / харе рама харе рама рама рама харе харе, Вишнусвами возносил молитвы Господу, и в это время перед ними появился Рудра. Все вайшнавы увидели Шиву, и Вишнусвами стал молиться ему. Шива, довольный молитвами Вишнусвами и тем, как тот проповедовал бхакти-таттву, сказал ему: «Проси у меня о любом благословении!» Вишнусвами сказал: «Я хочу, чтобы моя сампрадая стала совершенной вайшнава-сампрадаей». Шива даровал Вишнусвами такое благословение. Именно в тот день Вишнусвами-сампрадая получила имя Рудра-сампрадая. Шива благословил эту сампрадаю своей милостью. Вишнусвами остался на какое-то время жить в Навадвипе на Рудра-двипе и совершал гаура-бхаджан. Так он обрел гаура-прему, кришна-прему. Господь Гауранга явился к нему во сне и сказал: «Ты обрел милость Моего дорогого преданного, Рудры! Я очень доволен тобой. Теперь проповедуй своё учение шуддха-адвайта-ваду по всему миру!» Позже во времена Махапрабху Вишнусвами пришел как Валлабха Бхатта, Валлабхачарья. Таково заключение Самого Махапрабху. Он сказал Вишнусвами: кота дине хобе мор парама-сабайа шри валлабха-бхатта рупе туме хойбе удойа – «В будущем ты придешь в мир снова в образе вайшнава-ачарьи — Валлабха Бхатты".[2]

Напишите отзыв о статье "Вишнусвами"



Примечания

  1. Шрила Б. П. Пури [www.hari-katha.org/puri/sampradaya.htm Ученическая преемственность (Сампрадая)]
  2. Гоур Говинда Свами [newjaipur.narod.ru/Buk/bhuwaneshwar.zip Бхуванешвар — город Шивы]

См. также

Отрывок, характеризующий Вишнусвами

– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.