Вкус риса с зелёным чаем
| Вкус риса с зелёным чаем | |
| яп. お茶漬けの味 (Ochazuke no aji) англ. The Flavor of Green Tea over Rice | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Ясудзиро Одзу |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Shōchiku Eiga |
| Длительность |
115 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Вкус риса с зелёным чаем» (яп. お茶漬けの味 отядзукэ но адзи, англ. The Flavor of Green Tea over Rice) — кинофильм режиссёра Ясудзиро Одзу, вышедший на экраны в 1952 году. Лента получила премию «Майнити» за лучшую мужскую роль (Син Сабури).
Содержание
Сюжет
Брак Мокити и Таэко Сатакэ был заключён по договорённости, поэтому у них мало общего. Они принадлежат к разным мирам: Мокити — инженер, выросший в простой семье и предпочитающий простую пищу и развлечения; Таэко же происходит из богатой семьи, и вкусы мужа её зачастую раздражают. Она без зазрения совести лжёт ему, называет за глаза тупицей и мечтает, чтобы он куда-нибудь уехал и оставил её одну, а он делает вид, что не замечает всего этого. Их племянница Сэцуко, наблюдая за их отношениями, приходит к выводу, что из брака по договорённости не может выйти ничего хорошего, и потому всеми силами противится встрече с женихом, найденным ей матерью и тётей. Мокити фактически становится на сторону Сэцуко, что только углубляет разлад в его семье. Таэко, не желая его видеть, уезжает на несколько дней из города, а в это время Мокити сообщают о необходимости срочной командировки в Уругвай. Жена возвращается домой лишь после его отъезда и только теперь, находясь одна в пустом доме, понимает, насколько была к нему привязана. Внезапно появляется Мокити: его самолёт из-за неисправности был вынужден вернуться обратно. Таэко просит у мужа прощения, и они вместе едят его любимое блюдо — отядзукэ. Улетев на следующее утро в командировку, Мокити оставляет дома по-настоящему любящую его жену.
В ролях
- Син Сабури — Мокити Сатакэ
- Митиё Когурэ — Таэко Сатакэ, жена Мокити
- Кэйко Цусима — Сэцуко Ямаути, племянница Мокити
- Кодзи Цурата — Нобору Окада по прозвищу Беззаботный
- Тисю Рю — Садао Хираяма, боевой товарищ Мокити
- Тикагэ Авасима — Ая Амамия, подруга Таэко
- Кунико Миякэ — Тидзу Ямаути, мать Сэцуко
- Ёко Косоно — Фуми, служанка
- Миэ Китахара — официантка
О фильме
45-й фильм Ясудзиро Одзу снимался с июня по сентябрь 1952 года. После окончания работы над картиной «Раннее лето» Одзу вместе со сценаристом Кого Нодой начали новый проект, который, однако, оказался столь мрачным, что было решено его отложить и вернуться к старому сценарию «Вкус риса с зелёным чаем», написанному ещё в 1940 году и забракованному тогда цензурой. Поскольку времена сильно изменились, сценарий пришлось полностью переработать. В частности, вместо отъезда на фронт главный герой отправляется в деловую поездку в Южную Америку. Впрочем, основная сюжетная линия — изменение восприятия женой собственного мужа — осталась неизменной.[1]
Напишите отзыв о статье "Вкус риса с зелёным чаем"
Примечания
- ↑ [www.a2pcinema.com/ozu-san/films/flavorgreentea.htm Ozu-san.com]
Ссылки
- «Вкус риса с зелёным чаем» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v91700 «Вкус риса с зелёным чаем»] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Вкус риса с зелёным чаем
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
