Вильджюнас, Владас
| Владас Вильджюнас | |
| Vladas Vildžiūnas | |
| скульптор | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Дабужяй Аникщяйский район |
| Дата смерти: |
29 октября 2013 (80 лет) |
| Место смерти: |
Вильнюс |
| Награды и премии: | |
Вла́дас Вильджю́нас (Владас Казевич Вильджюнас, лит. Vladas Vildžiūnas; 12 декабря 1932, Дабужяй Аникщяйского района — 29 октября 2013[1], Вильнюс) — литовский скульптор и медальер, автор ряда значительных памятников в Вильнюсе и других городах Литвы; лауреат Республиканской премии, Национальной премии.
Биография
В 1952 году окончил школу в Аникщяй. Учился в Вильнюсском художественном институте (ныне Вильнюсская художественная академия), был учеником скульптора Юозаса Микенаса. Обучение закончил в 1958 году, но незадолго до защиты дипломной работы был исключён из института за организацию сбора подписей студентов под петицией, требующей возвращения проспекту в Вильнюсе, названного именем Сталина, имени князя Гедиминаса и установки памятника князю Гедиминасу.[2] Диплом получил благодаря Микенасу в 1960 году.
Работал преподавателем в вильнюсской школе искусств имени Чюрлёниса (1964—1969). Заведующий кафедрой скульптуры Вильнюсской художественной академии (1988—1994).
Умер 29 октября 2013 года и похоронен на кладбище Ерузалес в Вильнюсе[3].
Творчество
Скульптурные произведения установлены в различных городах Литвы, Венгрии, Соединённых Штатов, а также в Воркуте — памятник ссыльным литовцам.
Среди ранних произведений — скульптура «Три короля» в Каунасе (1968).
В 1969 году скульптор создал камерную деревянную скульптуру «Литовская баллада». Спустя несколько лет, в 1973 году, её вариант был воплощён в декоративной скульптурной композиции, установленной неподалёку от Кафедрального собора Святого Станислава в Вильнюсе (архитектор Гядиминас Баравикас). Композиция установлена на невысокой насыпанной и озеленённой горке на расстоянии около 25 м от Кафедрального собора и образована тремя бюстами бородатых старцев (эстонский доломит, высота 3 м). В скульптурах заметно влияние литовской народной деревянной скульптуры. Черты расположенных кругом, спиной или затылком к центру, бюстов с едва обозначенными плечами почти одинаковы и отличаются лишь деталями и выраженными ими нюансами настроений. Пропорции лиц деформированы, с подчёркнутыми веками и удлинёнными носами. Отчётливая волнистость рельефа создаёт контрастную игру света и тени, выражающую внутреннее напряжение[4].
В тот же период скульптором был создан памятник поэтессе Саломее Нерис, которому также предшествовал камерный вариант. Бронзовая скульптура памятника на высоком постаменте была установлена к 70-летию со дня рождения поэтессы на улице Вильняус в Вильнюсе, рядом со школой имени Саломеи Нерис (1974; архитекторы Гядиминас Баравикас, Гитис Рамунис).
К наиболее известным работам Вильджюнаса относится памятник М. К. Чюрлёнису в Друскининкай (1975, архитектор Р. Дичюс), выделявшийся в 1970-е годы смелыми новаторскими формами и отмеченный республиканской Государственной премией в 1976 году.
Динамичные обобщённые массы бронзовой портретной скульптуры, словно растение, растение, вырастают из земли и постепенно раскрываются в пространстве, олицетворяя собой идеи творческого гения художника и композитора Чюрлёниса.[5]
Другие известные произведения Вильджюнаса — скульптура «Птичье божество» в парке скульптур Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (1977), статуя Варвары Радзивилл в Вильнюсе (1979), памятник архитектору Лауринасу Стуоке-Гуцявичюсу в Вильнюсе (1984).
Автор юбилейной монеты 50 литов, посвящённой 600-летию обоснования татар и караимов в Литве (1997).
Вильджюнас создал также надгробные памятники на кладбище Расу в Вильнюсе — на могилах Пятраса Вайчюнаса (1963), Казиса Боруты (1970), Винцаса Миколайтиса-Путинаса (1978), а также на Пятрашюнском кладбище в Каунасе — на могилах Марии Гимбутене (1994), Александраса Штормаса (2003).
Награды и звания
Лауреат Республиканской премии (1976, за памятник М. К. Чюрлёнису в Друскининкай). 10 декабря 2012 года был объявлен лауреатом Национальной премии Литвы в области культуры и науки (наряду с литературоведом семиотиком Кястутисом Настопкой, архитектором Эугениюсом Милюнасом, дирижёром Модестасом Питренасом, художником Жильвинасом Кямпинасом, сценографом Виталиюсом Мазурасом; размер премии составляет 104 тысячи литов)[6].
Напишите отзыв о статье "Вильджюнас, Владас"
Примечания
- ↑ [www.ekspertai.eu/mire-skulptorius-vladas-vildziunas/ Mirė skulptorius Vladas Vildžiūnas] (лит.). Ekspertai.eu. Ekspertai.eu (31 октября 2013). Проверено 1 ноября 2013.
- ↑ [www.bernardinai.lt/straipsnis/2013-01-30-vladas-vildziunas-visuomet-privalai-daryti-tai-ko-negali-nedaryti/94490 In memoriam. Vladas Vildžiūnas: „Visuomet privalai daryti tai, ko negali nedaryti“] (лит.). Bernardinai.lt. Bernardinai.lt (30 октября 2013). Проверено 1 ноября 2013.
- ↑ Margarita Alper, LRT televizijos naujienų tarnyba. [www.15min.lt/naujiena/kultura/asmenybe/mire-skulptorius-vladas-vildziunas-285-381296?cf=vl Mirė skulptorius Vladas Vildžiūnas] (лит.). 15min. 15min (30 октября 2013). Проверено 1 ноября 2013.
- ↑ Lietuvos TSR istorijos ir kultūros paminklų sąvadas. 1. Vilnius. Vilnius: Vyriausioji enciklopedijų redakcija, 1988. P. 207—209 (лит.)
- ↑ Памятники искусства Советского Союза. Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония. Справочник-путеводитель. Москва: Искусство. 1986. ISBN 5-210-00094-X. С. 407.
- ↑ [www.15min.lt/en/article/culture-society/six-men-to-be-awarded-lithuanian-national-culture-and-art-prizes-528-287021 Six men awarded Lithuanian National Culture and Art Prizes] (англ.). 15min.lt. 15min. (10 december 2012). Проверено 6 января 2013. [www.webcitation.org/6DosxDnzC Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
Ссылки
- [www.xxiamzius.lt/archyvas/xxiamzius/20030226/susi_01.html Menininkų duetas] (лит.)
- [www.publicartinla.com/UCLAArt/birdgoddess.html The Bird Goddess]
- [www.lb.lt/lt/banknotai/progines_totoriai.html 50 litų moneta, skirta karaimų ir totorių įsikūrimo Lietuvoje 600-osioms metinėms paminėti] (лит.)
Отрывок, характеризующий Вильджюнас, Владас
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
