География Плоского мира

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Владения Смерти»)
Перейти к: навигация, поиск

Плоский мир (англ. Discworld) — вселенная, описанная в серии романов Терри Пратчетта «Плоский мир», а в более узком смысле — планета в форме диска, расположенного на спинах четырёх слонов, несомых плывущей в космосе гигантской черепахой А’Туином[1][2][3]. Имена слонов — Берилия (англ. Berilia), Тубул (англ. Tubul), Великий Т’Фон (англ. Great T’Phon) и Джеракин (англ. Jerakeen). Гигантская черепаха относится к виду космических черепах (англ. Chelys Galaktica).





Список локаций

Дискология

Установлено, что кости слонов, на которых стоит Плоский Мир, сделаны из живых камней и железа, а нервы из золота. Согласно теории Пятого Слона, первоначально слонов было пять, но миллионы лет назад пятый слон сорвался с панциря черепахи и, описав орбиту вокруг неё, с силой врезался в Диск. Со временем, из его тела образовались залежи золота, железа, жира и прочих полезных ископаемых, ныне активно добываемых в Убервальде.

Примерно миллион лет назад Плоский Мир в первый раз изменил направление своего вращения. Как оказалось, этот феномен происходит каждые сто тысяч лет. Последствием изменения направления вращения Диска было появление горных хребтов, возвышающихся на Плоском Мире и по сегодняшний день.

Как установил эфебский философ Эксплетий (англ. Expletius), диаметр Диска составляет почти 10000 миль. Толщина диска по краям около тридцати миль, однако, считается, что в середине он намного толще и вмещает внутренний слой расплавленных пород, который питает вулканы и позволяет континентальным плато двигаться. В недрах Диска под высоким давлением находятся безбрежные залежи Октирона, магического металла, что, возможно, является причиной необычайно высокого магического поля Диска.

Существует гипотеза, согласно которой несколько миллионов лет назад на Диске был один суперконтинент Пангола. Примерно сто миллионов лет назад в период, описанный волшебником и геологом Вентером Борассом (англ. Venter Borass) как Борассийская эра, прото-континент окончательно разделился на две массивные части — Говандалэнд (англ. Howondaland) — названный так в честь континента, где Борасс провел большую часть своих исследовании и Лаврагатею (англ. Lauragatea), название было дано как в честь империи, занимающей большую часть Противовесного Континента, так и в честь матери исследователя. Около 30 миллионов лет назад от второго, меньшего континента Лаврагатеи откололся небольшой и чрезвычайно загадочный континент, называемый ныне ХХХХ.

С Края Диска в космос постоянно изливаются потоки воды из Околоземного Океана. Наукой не установлено, каким образом вся изливающаяся вода возвращается обратно на Диск. Не установлено также, каким именно образом поддерживается расплавленное состояние горных пород в глубине Диска. Наиболее разумная теория предполагает, что тепло генерируется в безбрежных залежах Октирона, залегающего в толще земли под высоким давлением. Октироновая теория также объясняет наличие сильного магического поля у Диска.

Дискография

В центре Диска находится его полюс — Пуп, окружённый обледенелыми горами Пупземелья[4].

Направления на Диске задаются не сторонами света, а его основными чертами (Пупом, Краем и направлением вращения Диска) — пупсторонее, краестороннее, повращательное и противовращательное. На Диске расположены четыре континента.

Континенты

  • Безымянный континент: Самый большой континент Диска. На нём находятся равнина Сто и Овцепикские Горы — они занимают всю территорию от Пупа — высочайшей вершины мира, до Анк-Морпорка, расположенного на побережье Круглого Моря. Берега этого континента омывают Повращательный и Противовращательный океаны. На этом континенте находятся страны Ланкр, Сто-Лат, Псевдополис, Убервальд и другие. Огромная территория, расположенная по другую сторону Пупа, практически неизвестна, за исключением города Орлеи и нескольких мелких стран.
  • Клатч (континент): этот континент не отделён водой от безымянного, но дискографы посчитали его самостоятельным континентом, вероятно вследствие того, что Клатч является слишком явной «заграницей» по сравнению со странами Равнины Сто. На его побережье находятся ряд государств (Омния, Цорт, Джелибейби и др), глубже к центру континента начинаются неисследованные равнины Хершебы и джунгли Говандалэнда.
  • Противовесный континент расположен напротив Безымянного континента и Клатча. Хотя он меньше по размеру, чем эти два континента, но он уравновешивает их, позволяя Диску сохранять равновесие на спинах слонов. В его недрах находятся богатые залежи золота и октирона, металлов с очень высокой плотностью, поэтому он весит примерно столько же, сколько два больших континента на противоположной стороне. На территории Противовесного континента находится Агатовая Империя[4].
  • ЭксЭксЭксЭкс (Форэкс ХХХХ), «четвёртый континент», «Ужастралия».

Круглое море

Это море, являющееся частью Околоземного океана, почти полностью окружено со всех сторон сушей и соединяется с океаном узким протоком. Оно находится примерно посередине между Пупом и Краем. Пупостороннее побережье Круглого моря принадлежит Равнине Сто и там находится самый крупный город и порт Диска — Анк-Морпорк, стоящий в дельте крупной судоходной реки Анк. Краестороннее побережье Круглого моря принадлежит Клатчу и самым большим портом, противостоящим Анк-Морпорку, является Аль-Хали, столица Клатчистана.

Край

(англ. Rim)

Край диска, с которого беспрерывным потоком льется вода из Околоземного океана. Мало что известно про этот дискографический регион, поскольку ближе к Краю морское течение усиливается и после определённой точки морские корабли не могут повернуть назад и они неминуемо попадают в Краепад (обрамляющий Диск водопад). По утрам и вечерам, когда маленькое солнце диска проходит над краем, над Краепадом можно заметить огромную восьмицветную краевую радугу (англ. Rimbow), подковой висящую во влажном воздухе. Восьмой цвет появляется в результате того, что свет солнца переломляется на капельках воды, находящихся в сильном магическом поле Диска.

Ближе всего к Краю расположена островная страна Крулл. Жители Крулла развили разновидость магии, которая позволяет им строить транспортные устройства, перемещающиеся над водой. С их помощью они окружили ближайшую к ним часть Края (примерно треть периметра) Окружносетью — огромной сетью, которая улавливает всё, что несёт течение за пределы Диска.

Астрономия

Солнце движется по эллиптической орбите перпендикулярно плоскости Диска, не отклоняясь от неё ни на градус, при этом сам Диск тоже вращается, совершая полный оборот примерно за 800 дней. В результате согласованного движения солнца и Диска полный год Плоского Мира имеет по паре каждого сезона — две зимы, два лета, две весны и две осени (см. Календарь). Зима наступает в выбранной географической точке тогда, когда она находится под углом 90 градусов к солнечной орбите, а лето — когда она расположена прямо под ней. Проходя около Края, солнце максимально приближается к поверхности Диска, а самая высокая точка орбиты — её апогей, приходится на Пуп. Теоретически, на Крае должны чередоваться жаркие лета и холодные зимы, но практические наблюдения показывают, что климат Края близок к тропическому. Волшебники Незримого Университета предположили, что выравнивание температуры по всей окружности вызвано рассеивающим эффектом мощного магического потока, циркулирующего по краю Диска. Поэтому по мере приближения к Краю климат становится всё жарче, а самые холодные области находятся около Пупа, центра Диска.

У Диска есть спутник — луна, которая светит своим собственным, а не отраженным светом. Луна находится ближе к Диску, чем солнце. Одна её половина покрыта серебряной растительностью, которая служит пищей для лунных драконов, другая — выжжена дочерна солнцем. Луна вращается, полный оборот занимает примерно месяц. Полная луна соответствует периоду, когда к Диску обращена его серебряная половина. Новолуние происходит, когда к Диску повернута сожжённая сторона луны.

Зодиак Диска состоит из 64 знаков.
Наиболее известные знаки Зодиака:

  • Небесный Пастернак (Celestial Parsnip),
  • Корова Небес (Cow of Heaven),
  • Летучий Лось (Flying Moose),
  • Гахулия, Ваза с Тюльпанами (Gahoolie the Vase of Tulips),
  • Переплетеная Веревка (Knotted String),
  • Маббо Гиена (Mubbo the Hyena),
  • Окидоки Торговец (Okjock the Salesman),
  • Возможно Ворота (Perhaps Gate),
  • Маленькая Скучная Группа Блеклых Звёзд (Small Boring Group of Faint Stars),
  • Две Толстые Кузины (Two Fat Cousins),
  • Визен, Двухголовый Кенгуру (Wezen the Double-Headed Kangaroo)

Плоский Мир создаёт чрезвычайно глубокий колодец в ткани Реальности — подобно тому, как Чёрная Дыра образует колодец в гравитационном поле Вселенной. По-видимому, создаваемое им напряжение вызывает постоянный поток того, что за неимением лучшего слова, мы называем магией. Слабое давление реальности также приводит к разнообразным вторичным эффектам. То, что едва способно существовать в «реальном» мире, не испытывает никаких трудностей с существованием в своем естественном состоянии на Плоском Мире. Поэтому здесь определённо могут быть и драконы, и единороги, и морские змеи — правила ослаблены.

Плоский Мир управляется рядом специфических законов природы, среди них не только известные нам гравитация и причинно-следственные связи, но и ряд дополнительных факторов, которые увязывают «физику» Плоского Мира:

  • Жизненная Сила
  • Сила метафор и веры
  • Повествовательная причинность (Narrative Causality)

Главной же движущей силой Диска является магия. Стабильный магический фон Диска создает разрыв в ткани реальности, следствием чего и является тот факт, что плоская планета, покоящаяся на спине гигантской черепахи, вообще может существовать. Магическое поле Диска сфокусировано на Кори Челести. Иглы, сделанные из октирона — чувствительного к магии минерала, всегда указывают в сторону Пупа.

Голывуд

(англ. Holy Wood)

Продуваемая ветрами роща на узкой песчаной косе, расположено в месте соединения Круглого моря и Повращательного океана. Когда-то в древности здесь стоял город, который, согласно легендам, был разрушен богами в наказание за недостойное поведение его жителей. Возможно, что боги каким-то образом и были в этом замешаны, но настоящей причиной исчезновения города было нашествие чудовищ из Подземельных Измерений, которые были привлечены в него «движущимися картинками». Вера зрителей в происходящее на экране истончала границу между реальностями, позволяя совершить переход.

После разрушения города и изгнания чудовищ на месте города был построен храм, жрецы которого должны были выполнять ритуал, предотвращающий повторения ситуации. Когда же, спустя несколько столетий, последний жрец умер, не оставив после себя преемника, «движущиеся картинки» были изобретены вновь и в Голывуд вернулись люди, чтобы построить там студии, производящие «клики». Город был отстроен заново и события прошлого повторились.

Крулл

(англ. Krull)

Скрытное государство, расположенное на острове Крулл. Этот большой гористый остров, густо покрытый лесами, с разбросанными тут и там приятными белокаменными постройками, является самой краевой дискографической точкой мира. Формой Крулл напоминает волну, накатывающую на Край, его высочайшая точка даже слегка выступает за Край Диска. В этом месте жители острова возвели свою столицу — город Крулл, а на самом краю города, свешивающимся над Краепадом, построен огромный амфитеатр, который может вместить несколько десятков тысяч зрителей. Амфитеатр открывается на подъёмное устройство, состоящее из стрелы и блоков. С помощью этого механизма за Край был запущен латунный корабль с кварцевыми стеклами с первыми астрозоологами, которые должны были собрать информацию о природе и образах Великого А’Туина и слонов. Им удалось собрать некоторые сведения, однако, они так и не смогли ответить на вопрос о половой принадлежности великой черепахи.

Следующая попытка проникнуть за завесу Краепада была сорвана Ринсвиндом и Двацветком, которые угнали готовый к запуску корабль.

Несколько столетий назад крулльцы возвели Окружносеть — огромную сеть, ограждающую Край и улавливающую всю добычу, которую несут воды Окружного океана. Семь флотов постоянно патрулируют Окружносеть, чтобы поддерживать её в порядке и доставлять в Крулл все, что в неё попадет. Течение выносит на Сеть множество самых разнообразных существ, все они становятся рабами крулльцев. Живя за счет морской добычи, Крулл стал страной праздности, управляемой волшебниками-учёными.

Поскольку большая часть строительного материала поставляется Окружносетью, дома Крулла отличаются мореходным оформлением. Так, зачастую корабли — триремы, каравеллы и доу — просто целиком превращаются в дома. Барки и каракки придают крупным постройкам характерные очертания, а раскрашенные носовые фигуры и пупземельные драконы на кормах напоминают гражданам Крулла, что все их благосостояние берёт своё начало в океане. Город вздымается, уступ за уступом, между зеленовато-синим Окружным Океаном и нежным, облачным морем Края. Восемь цветов Краедуги отражаюся в каждом окошке и во множестве телескопов, принадлежащих бесчисленным астрономам города.

Червберг

(англ. Wyrmberg)

Гора на повращательном побережье Безымянного континента. Её высота составляет примерно полмили и она стоит на верхушке, перевернутая вверх ногами. Таким образом, у основания она имеет в поперечнике всего десятка два ярдов, в то время как её основание, поднимаясь сквозь льнущие к ней облака, образует четвертьмильным в диаметре плато. На плато растёт небольшой лес, есть озеро и крохотная речушка, ниспадающая с края горы самым высоким водопадом Плоского мира. Наверху живут люди, построившие здесь деревеньки.

Вся внутренность горы испещрена проходами и залами, причём входы в них располагаются на несколько ярдов ниже уровня плато, зияя чёрными вырубленными дырами. В самой сердцевине горы находится огромная пещера, где живут воображаемые драконы, разводимые жителями Червберга.

Население

Плоский мир населен самыми разнообразными расами, которых можно встретить как в книгах фэнтези, так и в сборниках мифов. В городах преимущественно живут люди. На Диске есть представители и чёрной расы — обитатели Крайнего Клатча, и жёлтой расы — плоскомировые «азиаты» населяют в основном Противовесный континент. В джунглях Говандоленда предположительно обитают те, кого можно сравнить с коренными жителями Центральной и Южной Америк. В горах живут тролли и гномы (дварфы), но в последнее время они в больших количествах стали переселяться в города.

Из других рас следует отметить нежить — вампиров, зомби, оборотней, баньши и прочих. В городах также живут големы, которых тоже можно причислить к отдельной расе.

В паразитирующей вселенной — другом измерении, которое имеет выходы на Плоский Мир, обитают эльфы.

Также Диск заселён самыми разнообразными сверхъестественными существами — богами, демонами, стихиями и так далее.

Флора Плоского мира

Фауна Плоского мира

Континент Клатч

Клатч (англ.  Klatch) — вымышленные государство и страна в серии книг «Плоский мир».

Этот континент составляет одно целое с Безымянным, но по каким-то особым причинам его считают отдельным континентом, подобно тому, как Азию отделяют от Европы. Он простирается от Круглого моря до самого Края.

Клатч является плоскомировым аналогом Африки. Чем ближе находится географическое место к Краю, тем более жаркий там климат. Великая пустыня Неф (перевёрнутое Фен — «болото»), сердце Обезвоженного Океана, также находится на Клатче. Обезвоженный Океан содержит обезвоженную воду, особую субстанцию, найденную в областях высокой концентрации остаточной магии. Она похожа на обычный песок, но при добавлении воды превращается обратно в воду. В Обезвоженном Океане водятся уникальные породы рыб.

Ближе к побережью лежат безбрежные и малоизученные тропические леса Говандолэнда. Самая крупная река континента — Джель, её прототипом является река Нил. По направлению от Края к Пупу тянется цепь Солнечных Гор. Ещё одна цепь гор, в которых находится самое крупное озеро континента Йо-Йо, названия не имеет. Самая околокрайняя точка континента — Мыс Ужаса (Cape Terror).

Основные страны Клатча

Говандолэнд

Говандолэнд, или Очудноземье (англ. Howondaland) — плоскомировой аналог Центральной и Южной Африки. Это таинственная и загадочная страна, образовавшаяся на обломках исчезнувших древних цивилизаций. Её границы до сих пор очерчены на картах лишь приблизительно, поскольку оттуда ещё не вернулся ни один топограф или картограф. Таким образом, Говандолэнд эта та страна, которая находится за пределами известных клатчианских государств, нанесённых на карты.

Практически всю территорию Говандолэнда занимают джунгли. Серьёзные, настоящие джунгли, возвышающиеся липуче-колючей зелёной стеной; джунгли, в которых каждый представитель растительного царства как следует засучил кору и принялся усердно перерастать своих соперников. Почва в этих лесах представляет собой кладбище растений, ожидающих обращения в компост; влажный, насыщенный спорами воздух кишмя кишит насекомыми.

Где-то в глубине джунглей скрыты затерянные царства амазонок, таинственные пирамиды, украшенные иероглифическими записями древних пророчеств, забытые алмазные копи и кладбища слонов. Ходят слухи, что в центре Говандолэнда находится Потерянный Храм Оффлера, в котором хранятся неисчислимые богатства.

Те немногие путешественники, которым удалось вернуться из этой страны, оставили для своих последователей ряд ценных указаний, как то: а) по возможности избегайте свисающих вниз лиан, на одном конце которых имеются глазки-бусинки и раздвоенный язык; б) не берите в руки полосатые чёрно-оранжевые лианы, которые, подёргиваясь, лежат у вас на дороге, потому что с другого конца к ним очень часто бывает прицеплен тигр; и в) лучше в эту страну вообще не лезть.

Лишь самые отчаянные храбрецы отваживаются вести торговлю с местным населением, обменивая стеклянные бусы и укипаловку на золото и драгоценные камни.

Клатч (страна)

Эту страну также называют Клатчистан. Огромная многонациональная империя, занимающая обширное пространство между Круглым Морем и джунглями Говандолэнда. Когда-то клатчианская империя распространялась на весь континент, но она давно распалась и оставила после себя страну, чья культура, политическая и экономическая системы объединяют в себе признаки средневековых Арабских Халифатов и Оттоманской империи. Основную территорию страны занимает пустыня.

Столицей Клатча является город Аль-Хали, самый крупный порт на краестороннем побережье Круглого Моря. Клатчем правит Сериф (нечто среднее между калифом и шерифом). Во времена событий книги «Посох и шляпа», серифом был Креозот, славящийся на весь Диск своим богатством.

Между Клатчем и Анк-Морпорком сложились непростые отношения — несмотря на всё возрастающую миграцию клатчианцев в Анк-Морпорк, Клатч воспринимается жителями Анк-Морпорка основным экономическим соперником. Несмотря на общераспространённое отношение к Клатчу как к отсталой в культурном и техническом плане стране, на самом деле Клатч нисколько не уступает в своём развитии Анк-Морпорку.

«Клатчианский Иностранный Легион» является пародией на Французский иностранный легион в Северной Африке.

Главным богом Клатча является крокодилоголовый бог Оффлер.

Аль Хали

(англ.  Al Khali) Столица Клатчианской империи. Большой город, в котором находится дворец серифа — Рокси. Ринсвинд сказал про этот город, что «он похож на Анк-Морпорк, только с песком вместо грязи». Аль Хали прославился своими храмовыми фресками, которые изображают… на которых изображено… В общем, смотреть эти фрески допускаются только мужчины старше 18 лет и замужние женщины.

Другие известные города Клатча

  • Аль Иби (город, в котором был изобретён Ноль)
  • Аль Иса (его колодцы были отравлены и все жители погибли)
  • Джебра
  • Эритор (город на побережье)
  • Клатчистан (под вопросом)
  • Смэйл
  • Тактикум (заброшенный аванпост бывшей анк-морпоркской империи)

ЭксЭксЭксЭкс (континент)

Четвёртый континент ХХХХ (англ. Fourecks) — произносится ЭксЭксЭксЭкс или Форэкс (в некоторых переводах — Четырёхиксный). Известен также под названием Террор Инкогнита (англ. Terror Incognita, пародия на «Terra Incognita» — «Неизведанная земля», один из вариантов перевода на русский — Ужастралия). Этот континент является пародией на Австралию[5], даже его название — четыре Икса ХХХХ — происходят от названия самого популярного австралийского пива.

История

Четвёртый континент был создан намного позже, чем остальной Плоский Мир. Предполагается, что его создавал другой Создатель, специализирующийся на таких отдаленных континентах.

Несколько миллионов лет назад его создали сразу так, чтобы он выглядел тридцатитысячелетним. Однако, он так и не был закончен должным образом, его, если можно так сказать, не подогнали под правильное положение в пространственно-временном континууме. Подобно собираемой из кусочков головоломке паззлу, его нужно правильно повернуть, чтобы вставить последний кусочек на место. Только этот кусочек — огромный континент, который нужно вертеть в девяти измерениях сразу. В результате время на этом континенте течет не так, как во всем остальном мире. Когда создавался этот континент, времени и пространства оставалось совсем немного, поэтому их пришлось перемещать, чтобы все работало. Тут время происходит с пространством, а пространство происходит со временем. И чем больше пространства, тем меньше приходится на долю времени.

Дискография

Почти вся страна занята пустыней. Вплоть до событий самого последнего времени, описанных в книге «Последний континент», над Форэксом не шли дожди и вся вода находилась в огромных подземных резервуарах, откуда её приходилось выкачивать насосами. Реки на Форэксе представляли собой высохшие песчаные каналы. Согласно Лю-Цзе и другим источникам, в центре континента находится огромная Красная Скала, в которой расположен источник времени (ссылка на австралийскую скалу Улуру).

Растительный и животный мир Форекса удивительно напоминает свой кругломировой аналог. Там можно встретить и кенгуру, и медведей-коала, а также утконоса и страуса Эму. Кроме этих довольно безобидных представителей фауны Форэкс в большом количестве заселяют ядовитые животные. В библиотеке дома Смерти содержатся минимум 29 томов серии «Опасные млекопитающие, рептилии, амфибии, птицы, рыбы, медузы, насекомые, пауки, ракообразные, травы, деревья, мхи и лишайники Террор Инкогнита». По свидетельству той же библиотеки, к безобидным животным относятся лишь «отдельные овцы». Что интересно, ядовитых змей не так уж и много, потому что почти всех их съели пауки.

Неподалеку от берегов Форэкса находятся острова, известные как Земля Тумана или Туманные Острова, где живут племена морпоркцев (ссылка на английский перевод майорийского названия Новой Зеландии — «Аотеароа» — Земля белого длинного облака). Недалеко от пупостороннего побережья находится остров Пюрдей или Пюрдейслэнд, открытый путешественником сэром Родериком Пюрдей, который каким-то образом сумел не заметить сам материк — явная пародия на Абеля Тасмана, который нашёл Тасманию, но проплыл мимо Австралии.

Население

Форэкс населяют аборигены, чей образ жизни и мифология во многом схожи с аборигенами Австралии, и переселенцы. Известно, однако, что аборигены Форекса крайне отрицательно относятся к разговорам о погоде и несмотря на своё миролюбие, применяют оружие против всякого, завязавшего подобный разговор.

Кроме аборигенов, на Форексе имеется значительная популяция переселенцев с других континентов, попавших на него после кораблекрушений. Столицей Форекса является город Пугалоу (англ. Bugarup).

Форэкс — страна победившей демократии. Правительство избирается всеобщим голосованием и сразу после выборов премьер-министра сажают в тюрьму, в целях экономии времени.

Города Форэкса

Пугалоу

Довольно большой, по форэкским меркам город. Поскольку он расположен на побережье, он является портовым городом с доками.

В Пугалоу есть свой Магический Университет (девиз: «Nullus Anxietas» — «Никаких тревог», от популярного австралийского выражения no worries), известный своею магической башней. Если смотреть с земли, то эта башня возвышается всего на двадцать футов, но если подняться на её крышу, то её настоящая высота будет примерно полмили (около пятисот метров). Аркканцлера пугалоуского университета зовут Билл Ринсвинд, возможно, что он имеет какое-то отношение к Ринсвинду из Незримого Университета Анк-Морпорка.

Среди достопримечательностей города — Оперный театр, который по своей архитектуре напоминает парусный корабль (намек на Сиднейский оперный театр).

Пугалоу стоит на реке Занудь, по песчаному руслу которой вплоть до самого последнего времени проводились ежегодные парусные регаты. Крупные лодки тянули верблюды, а одно-двухместные просто несли в руках участники гонки. После событий «Последнего континента» русло реки заполнилось водой и возможно, что правила регаты придется переписать.

Приноситтераспивайтте

Приноситтераспивайтте (англ. Dijabringabeeralong). Крохотный городок, практически ничем не примечательный. Если бы не табличка на башне, городок можно было бы проехать насквозь, даже не заметив этого. Общий архитектурный стиль профессионалы охарактеризовали бы как «фольклорный». А люди попроще назвали бы город «помойкой», что также соответствовало бы истине.

Другие города

Ничем непримечательные города Кангули (англ. Cangoolie) и Ворралоррасурфа (англ. Worralorrasurfa), про которые известно лишь то, что в них время и пространство более последовательны[6].

Хершеба

Хершеба (англ.  Hersheba) — маленькое пустынное королевство, лежащее в краестороннем направлении от Клатчистана. Про неё известно не так уж и много. Говорят, что страной правит королева, про которую говорят, что она живёт вечно. На его территории, также как и повсюду в Клатче, живут дикие кочевые племена Д’регов. Клатчианские и хершебские Дреги воюют как между собой, так и между основным населением обоих государств. В результате, на границе между Клатчем и Хершебой постоянно идут военные действия.

В игре Discworld Noir упоминается, что валютой Хершебы является хершебийский серебрянник. Также упоминается, что первые ассассины или гашишины появились в Хершебе. Своё название, так же как и в нашем реальном мире, они получили из-за своей привязанности к гашишу.

Цорт

Цорт (англ.  Tsort) — королевство, расположенное на клатчианском побережье Круглого моря в долине реки Цорт. С повращательной стороны Цорт граничит с Джелибейби, а с противовращательной — со страной Клатч. Река Цорт, неторопливо несущая свои зелёные воды по клатчианской пустыне, служит границей между этими двумя государствами.

В Цорте есть две достопримечательности — река Цорт, с её тихими отмелями, кишащими рыбой и крокодилами, и Великая Пирамида, построенная в давние времена, вероятно, в подражание соседнему Джелибейби. В отличие от своего соседа, пирамидостроительство в Цорте не прижилось и это его единственная пирамида.

Говорят, что возведение цортианской пирамиды заняло 60 лет и на неё ушло 1.003.010 кирпичей из известняка. На её внутренних стенах написано пророчество о конце света, которое произойдёт, если в одну из Страшдественских ночей в Столетии Летучей Мыши не будет произнесено восьмое заклинание из книги Октаво.

Испокон веков Цорт воевал с Эфебом. Хотя эти две страны не граничат друг с другом, лежащий между ними Джелибейби, никогда не чинил препоны на путях обеих армий. Согласно хроникам, эта вражда началась, когда Мавзолей Цортианский украл царицу Эфеба красавицу Эланор (легенды гласят, что помогла ему в этом богиня Астория). В результате началась цортианская война, в ходе которой был использован цортианский конь, хитроумное устройство, несомненно являющийся аллюзией на знаменитого Троянского коня. В хрониках упоминается, что древний город Цорт был сожжен армиями Эфеба под командованием Виндринссея (Lavaeolus). В Цорте также находился знаменитый цортианский узел, который был разрублен пополам Карелинусом (Carelinus).

Цортиане поклоняются всевозможным богам и, конечно же, Оффлеру.

Джелибейби

Джелибейби (англ.  Djelibeybi) — вымышленное государство в серии книг «Плоский Мир» Терри Пратчетта.

Название государства переводится, как Дитя Джеля — самой большой реки континента Клатч, которая протекает через всю страну и впадает в Круглое море. Его также называют Королевством Солнца и Старым Королевством.

География и экономика

Джелибейби расположен в дельте реки Джель на клатчианском побережье Округлого моря. Это маленькая страна, всего лишь две мили в ширину и сто пятьдесят миль в длину. Джелибейби граничит с государствами Цорт и Эфеб. Когда Джель разливается, вся долина оказывается скрыта под водой. Разливающаяся река удобряет почвы плодородным илом, являясь единственным источником жизни в безводной пустыне. Водные ресурсы Джель используются и для орошения полей, рыболовства и судоходства. Прототипом Джеля, без всяких сомнений, является Нил.

Когда-то давно Джелибейби был богатым и развитым государством. Ныне о его великом прошлом напоминают лишь дворец, содержание которого обходится казне слишком дорого, руины и пирамиды. Основными производимыми культурами являются дыни, чеснок и пирамиды, под которые постепенно отводилось все больше и больше плодородных сельскохозяйственных угодий. Экономика страны вплоть до событий книги «Пирамиды» находилась в плачевном состоянии. Именно пирамиды послужили причиной упадка — их строительство требовало слишком больших затрат, что в конце концов привело страну к банкротству.

История

Джелибейби насчитывается примерно семь тысяч лет. Полагается, что страна была основана, когда погонщик верблюдов случайно наткнулся на зеленеющую после разлива долину реки Джель. Это очень древнее и очень консервативное государство, которое совершенно не менялось на протяжении тысячелетий. Время текло медленно и движение совершалось исключительно по кругу. Причиной такого переиспользования времени были пирамиды. В Старом Королевстве пирамид было построено так много, что они тормозили время, не допуская его движения вообще. В Некрополисе — городе мертвых, втором по величине городе на Диске после Анк-Морпорка, стояли тысячи пирамид, которые работали как накопители времени, всасывая в себя свежее время по мере его производства, и на закате извергали его из своих вершин. Вследствие этого, королевство провело тысячелетия, используя один и тот же день. Это не означает, что происходило повторение одного и того же дня — люди рождались и умирали, но ничего вокруг них не менялось. Пребывание в «законсервированном» времени проявлялось в повышенном благоговении перед прошлым и полном нежелании каких-либо перемен.

Формально Джелибейби является абсолютной монархией. Правитель страны, фараон, пользуется неограниченной властью и считается земным воплощением бога. Жители страны верят, что фараон заставляет солнце восходить, а Джель разливаться. Подобное обожествление приводит к тому, что каждый фараон начинает приобретать некоторые божественные способности. Например, после того, как Теппик унаследовал трон, земля стала зеленеть под его ногами, а на реке Анк поднялся уровень воды. Фактически же, власть находится в руках верховного жреца Диоса, который правит страной вместо фараонов, трактуя законы и устанавливая ритуалы, почти с самого основания страны.

Религия

Джелибейби имеет множество своих собственных богов, неизвестных за пределами страны. Большинство богов были изобретены Диосом, который придумал также все религиозные ритуалы и в течение семи тысяч лет следил за их неукоснительным исполнением.

Более подробно о богах: Боги Джелибейби.

Владения Смерти

Владения Смерти (англ. Death's Domain) — вымышленное измерение в серии книг «Плоский мир» Терри Пратчетта.

Мрачный Жнец Плоского мира давно и с большим интересом наблюдал за смертными, чьё короткое существование имело, как казалось, один-единственный смысл — настолько усложнить своё существование, насколько это возможно?

Наблюдение изменило наблюдаемого и Смерть создал в пространстве между измерениями свои собственные Владения — дом и окрестности. Смерть создал свои владения исходя из отрывочных представлений о виденных им когда-либо вещах. Смерть не способен творить, но он исключительно хорош в воспроизведении уже существующих вещей. Дом и земельные угодья, принадлежащие Смерти, не привязаны к определённой точке во времени и пространстве, поскольку у него нет необходимости жить рядом с магазинами и автобусными остановками. Смерть перемещается вне времени в пространстве между мирами. Время также не властно в его владениях. В них царит вечная тишина и покой. Здесь Смерть пытается отдохнуть от проблем мира, сознавая при этом, что он сам является одной из них.

Обитель Смерти, подобно владениям других антропоморфных сущностей Плоского Мира, отражает в себе характерные черты, приписываемые их владельцам человечеством.

В Обители господствует чёрный цвет. Но эта чернота имеет различные полутона. На Плоском Мире восьмисторонняя призма способна расщепить чёрный цвет на самые различные оттенки. С чернотой контрастируют белые черепа и кости — основной декоративный элемент поместья.

Дом

Особняк Смерти выстроен, или, вернее, создан в виде загородного особняка, окруженного садами. Вдали виднеются золотистые поля, с вздымающимися на горизонте горными вершинами. Особняк с гордостью носит довольно неожиданное название — «Мое Отдохновение».

Дом расположен в центре Владений. Он выглядит как вполне обычный загородный дом, спланированный в популярном среди высшего класса стиле, за исключением того, что он окрашен в чёрный. Неожиданностью может также оказаться дверной молоток, в виде символа «омега». Его внутренние размеры намного превышают наружние. Так и не удалось установить количество комнат в особняке, вполне возможно, что их может быть столько, сколько необходимо хозяину. Размер помещений зависит от восприятия обитателей. Интерьер дома также выполнен в черных тонах и украшен изображениями черепов, костей и кос. Даже большие настольные часы, стоящие в холле, имеют маятник в виде косы, а зеркала окружены рамами, с вырезанными на ней черепами.

В доме имеются ванные с трубами, представляющими собой цельные металлические цилиндры и с несгибающимися полотенцами, задуманными для того, чтобы висеть, а не вытираться ими. Однако, несколько комнат были перепроектированы для удобства Альберта, заказавшего для этого сантехнику в Анк-Морпорке.

Говоря о доме, нельзя не упомянуть о наиболее концептуальных помещениях особняка, служащих примером, что вся Обитель, это по сути материализованная метафора. Это комната, где хранятся измерители жизни, стеклянные песочные часы и библиотека, на бесконечных полках которой стоят тома, с непрерывно дополняющимися биографиями всех живущих существ.

Можно было предположить, что обитель Смерти должна выглядеть как мавзолей или склеп, но на самом деле, Смерть крайне редко бывает на кладбищах, так как люди обычно умирают в других местах — домах, в море, на природе и так далее.

Окрестности

На лужайке перед домом гуляют павлины, чьи перья также окрашены в черные тона, а перья на хвосте имеют узор в виде черепа и костей. В стойле стоит лошадь Смерти — Бинки. Среди прочей живности, обитающей во Владениях Смерти, следует отметить совершенно черных кошек и черных пчел на пасеке, расположенной в Садах. Пчелы дают чёрный мед, который никто из смертных ещё не рискнул попробовать. В пруду плещутся рыбьи скелеты, в ветвях резвятся скелеты птиц. Даже гномы, украшающие лужайку, тоже скелеты, облаченные в балахоны с капюшонами и с косой в руках.

В Садах также имеется лабиринт и поле для гольфа[7]. Они носят скорее декоративный характер, так как Смерть не способен ни заблудиться, ни промахнуться мячом в лунку, как далеко бы она не была. Позже Смерть добавил в Лабиринт различные временные разрывы, чтобы сделать его немного поинтереснее, но по прежнему воспринимает его как довольно неудобную дорожку для прогулки.

На другой стороне Садов расположен Колодец Душ, все души, следующие по пути к своему последнему пристанищу, проходят через него.

В садах находится также и огород — вотчина Альберта, слуги Смерти. В огороде растут настоящие съедобные растения — овощи и фрукты. Остальная часть садов представляет собой различные композиции — Аллея Остроконечных Деревьев, Сад Узловатых Кустов, Фруктовый Сад с деревьями, на которых растут черные яблоки, Зимний Сад, в котором Смерть, понимающий все довольно буквально, поддерживает вечную зиму.

За садами начинаются поля с золотой пшеницей. Зерна в колосьях всегда налиты золотой спелостью и их никто и никогда не убирает. Смерть добавил поля после того, как став на некоторое время смертным, поработал на ферме, помогая убирать урожай.

Агатовая Империя

Агатовая Империя (англ. Agatean Empire) — выдуманная страна из серии книг по Плоскому Миру Терри Пратчетта.

Агатовая Империя объединяет в себе черты средневековой Японии и древнего Китая, сходство с которым особенно подчеркивается многими признаками, например, великой стеной, выстроенной вдоль её границы. Название страны является аллюзией на Нефритовую Империю, одно из литературных названий древнего Китая. В Анк-Морпорке и странах Безымянного Континента, Империю также называют Ариенталией из-за крупных запасов золота (каламбур, основанный на сочетании слов ориент — восточный и аурум — золото, в переводе с латинского).

Агатовая Империя занимает почти весь Противовесный Континент. Несмотря на протяженную береговую линию, в стране есть только один порт, принимающий иностранные суда — Бес Пеларгик. Правительство Империи старается ограничивать контакты своих подданных с иностранцами. Широко распространено поверье, что за пределами Империи обитают только невидимые кровожадные призраки.

Население страны насчитывает около пятидесяти миллионов человек.

Валютой империи является райну (англ. rhinu), монета из чистого золота. Соотношение между анк-морпоркским долларом и райну неизвестно. Золото в Агатовой Империи имеет очень низкую стоимость по сравнению с Безымянным континентом. В Агатовой Империи также широко распространены бумажные деньги (задолго до начала применения бумажных денег в Анк-Морпорке в книге «Делай деньги»).

Агатовая империя является более технологически и экономически развитой по сравнению с Анк-Морпорком. В частности, в Агатовой империи были впервые в Плоском мире изобретены иконограф, очки, бумажные деньги, страхование.

История

Империя была основана Императором Одно Солнечное Зеркало тысячи лет назад и до самых недавних событий ею правили несколько постоянно соперничающих благородных семейств (Хоны, Саны, Фаны, Таны и МакСвини). Каждый представитель этих семейств прилагал все усилия — мошенничество, убийство, подкуп, подлог и прочее, чтобы самому стать императором, при этом с легкостью жертвуя своими солдатами и сторонниками.

Император почитался как бог и пользовался абсолютной властью. Он мог делать все, что ему вздумается.

В книгах «Цвет Волшебства» и «Мор — ученик Смерти» Императором был приятный и склонный к идеализму юноша. Судя по всему, его правление продлилось недолго, хотя он умудрился пережить по крайней мере одного Великого Визиря.

Однако молодой император был убит и власть перешла к его престарелому и довольно эксцентричному дядюшке, любимым развлечением которого было игра в шахматы живыми фигурами. Но император был стар, очень болен и не имел наследника. В случае смерти императора свои права на трон империи могли оспорить представители пяти знатнейших фамилий Империи. Должность Великого Визиря при нём занимал Лорд Хон.

Во время событий «Интересных времен» трон Агатовой Империи захватил Коэн-Варвар, который объявил себя Императором и попытался переделать государственную систему на вкус престарелых героев-варваров. Население страны восприняло его как реинкарнацию Одного Солнечного Зеркала (вернее, по хитроумным местным религиозным учениям, Одно Солнечное Зеркало стал преинкарнацией Коэна). Великим Визирем при императоре Коэне стал Двацветок.

Города и достопримечательности Агатовой империи

Гункунг

Столица Империи. Население — около миллиона человек. В столице находится Запретный Город (англ. Forbidden City), который является административным центром империи и домом императора. Это один из самых крупных городов Диска, возможно, не уступающий по размерам и Анк-Морпорку. Стоит на реке Гунг.

Бес Пеларгик

Единственный морской порт Империи. Жители Бес Пеларгика, в отличие от других населённых пунктов, довольно часто встречаются с иностранцами — моряками из соседних стран. Этим объясняется их странное поведение, с точки зрения всех остальных обитателей Империи. Главная улица города — Поднебесная. Также известен квартал Красного Треугольника (про него упоминал Двацветок в «Цвете волшебства», рассказывая о своей работе — оценке рисков в страховании), риск пожара в этом квартале, по оценке Двацветка, составляет 1/538.

Другие

  • Сам Дим, город в Агатовой империи.
  • Бангбангдук, остров, родина орангутанов.
  • Тинг Линг, большой остров.

Известные жители

  • Двацветок (англ. Twoflower), страховой агент в Бес Пеларгике, впоследствии — Великий Визирь Агатовой империи
  • Одно Солнечное Зеркало (англ. One Sun Mirror), первый Император и основатель Агатовой империи
  • Мальчик-император (англ. Sun Emperor), Император
  • Девять Вращающихся зеркал (англ. Nine Turning Mirrors), Великий Визирь Агатовой империи (англ. Grand Vizier of the Agatean Empire)
  • Лорд Хон (англ. Lord Hong), Великий Визирь Агатовой империи
  • Восемьпантер, капитан корабля, известен сухариками «Настоящее Дорожное Питание капитана Восемьпантера» (англ. Captain Eightpanther's Travellers' Digestives), напоминающими «гномьи лепёшки»
  • Пять Отвёрток, районный комиссар в Бес Пеларгике
  • Девятьстеблей, главный счетовод, учитель Двацветка
  • Сам-Себе-Харакири Достаби (англ. Disembowel-Meself-Honourably Dibhala), торговец

Книги

  • «Октаво» (англ. The Octavo), книга заклинаний
  • «Некротеликомникон» (англ. Necrotelicomnicon) или «Книга Желтых Страниц» (англ. Liber Paginarum Fulvarum)
  • «Законы и постановления городов Анка и Морпорка» (англ. The Laws and Ordinances of the Cities Ankh and Morpork)
  • «Октариновая книга сказок» (англ. Octarine Fairy Book)
  • Тубал де Малахит (англ. Tubal de Malachite) «О призывании драконов» (англ. The Summoning of Dragons)
  • Сибилла Овнец «Болезни драконов» (англ. Diseases of the Dragon)
  • Двацветок «Как я провел отпуск» (англ. What I Did On My Holidays)
  • Тактикус (англ. Tacticus) «Veni Vidi Vici: Жизнь Воина» (англ. Veni Vidi Vici: A Soldier's Life)
  • Легибий (англ. Legibus) «Геометрия» (англ. Geometries)
  • Гридон (англ. Grido) «Механика» (англ. Mechanics)
  • Гномон (англ. Gnomon) «Эктопия» (англ. Ectopia)
  • Ибид (англ. Ibid) «Основы Гражданствености» (англ. Civics)

Газеты

  • «Анк-Морпорк Таймс» (англ. The Ankh-Morpork Times)
  • «Псевдополис Геральд» (англ. Pseudopolis Herald)

География Плоского мира и мир реальный

  • Английский город Уинкэнтон (англ. Wincanton) в графстве Сомерсет в 2002 городу побратился с городом Анк-Морпорк и стал первым городом в Великобритании с вымышленным городом-побратимом. А в 2009 году две улицы были названы в честь объектов «Плоского мира» — улица Персикового Пирога и дорога Паточной Шахты. Терри Пратчетт лично составил список вариантов названий улиц и жители выбирали уже из этого списка[8][9].
  • В Калифорнии расположена корпорация Klatch Coffee[10].

Напишите отзыв о статье "География Плоского мира"

Примечания

  1. Ядвига Тарса. [oldwww.upol.cz/fileadmin/user_upload/Veda/AUPO/01RosOloXLVI_II_-_cely_sbornik1.pdf#page=313 «Плоский мир» Терри Пратчетта — глобальная деревня сказок, мифов, цитат и аллюзий.] // XIX. OLOMOUCKÉ DNY RUSISTŮ. Sborník příspěvků z mezinárodní konference. — Olomouc, 2008. ISBN 978-80-244-1994-7
  2. naklon.info/texts/books/book067.htm Читательский дневник Егора Наклоняева
  3. Роман Арбитман. [www.vz.ru/culture/2007/6/26/90260.html Сэр Исаак Ньютон на грани плоского мира.] Газета «Взгляд», 26 июня 2007
  4. 1 2 Борис Невский. [www.mirf.ru/Articles/art233.htm Самый плоский из миров. Вселенная и герои Терри Пратчетта.] Журнал «Мир фантастики» № 5; январь 2004
  5. «Автор как бы заранее предупреждает, что перед нами фикция, заведомый вымысел — однако описываемый им воображаемый мир в каких-то ключевых моментах постоянно оказывается удивительно похожим на мир реальный. Некоторые авторы (напр. Терри Прэтчетт) делают упор именно на эту вторичность, многократно её обыгрывая — так возникает пародийность» — пишет С. В. Беликов в работе «[www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2008/II/uch_2008_II_00002.pdf Жанр „фэнтези“ как объект концептуально-семантического исследования]»
  6. Терри Пратчетт и Стивен Бригз The Discworld Companion (3rd ed.), London:Gollancz, 2003
  7. [novostiliteratury.ru/2012/09/karty-mirov-fantastiki-ploskij-mir-terri-pratchetta/ Карты миров фантастики - Плоский Мир Терри Пратчетта]. Проверено 2 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EMGDkQIW Архивировано из первоисточника 11 февраля 2013].
  8. [www.lenta.ru/news/2009/04/06/pratchett/ Lenta.ru: О высоком: «Плоский мир» обрел географическую реальность]
  9. [os.colta.ru/news/details/9125/ В Англии воплотили Плоский мир — Общество — OpenSpace.ru]
  10. [www.klatchroasting.com/ KLATCH COFFEE, INC]

Ссылки

  • [www.wikiznanie.ru/ru-wz/index.php/Способы_создания_ирреальности_в_произведениях_Терри_Пратчетта Способы создания ирреальности в произведениях Терри Пратчетта]

Отрывок, характеризующий География Плоского мира

Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене: