Владимирский, Андриан Владимирович

Владимирский, Андриан Владимирович
Дата рождения:	1875(1875)
Дата смерти:	1932(1932)
Место смерти:	Киев
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР
Научная сфера:	психиатрия, психология
Учёная степень:	доктор медицины
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Киевский университет
Научный руководитель:	В. М. Бехтерев
Известные ученики:	А.М. Гольдберг
Известен как:	выдающийся дефектолог
Награды и премии:	медаль Международного гигиенического съезда в Дрездене (1913 г.)

Владимирский, Андриан Владимирович (1875—1932) — украинский психиатр и психолог.

Биография

В 1900 г. А. В. Владимирский закончил медицинский факультет Киевского университета. Затем стал ординатором клиники нервных болезней при медицинском факультете Киевского университета. В 1905 г. Защищает докторскую диссертацию по медицине. Зачислен в качестве стипендиата для подготовке к профессорскому званию. С 1908 г. работает в Петербургском Неврологическом институте под руководством В. М. Бехтерева. В 1910 его избирают на кафедру психологии Петербургского Фребелевского института. В этом же году руководит организованной им вспомогательной школой при Петербургском Неврологическом институте. В 1913 г. принимает участие в Международном гигиеническом съезде в Дрездене, на котором демонстрирует собственные экспонаты по экспериментальному исследованию личности, удостоенные медали. С 1914 по 1918 г. в качестве врача находится на фронте. В 1918 г. избирается преподавателем по кафедре Аномалии и недостатки в развитии детской личности Киевского педагогического института. В 1919 А. В. Владимирский переезжает в Ростов и начинает работать преподавателем в Донском педагогическом институте. В 1922 г. переезжает обратно в Киев, где заведует кабинетом индивидуальной педагогики (врачебно-педагогический кабинет). В Киеве А. В. Владимирский ведёт активную преподавательскую деятельность. Читает лекции на кафедре индивидуальной педагогики и дефектологии в Институте народного образования. В 1923 г. был избран профессором Медицинского института по кафедре гигиены воспитания. Заведует кафедрой в институте социального воспитания.

Вклад в развитие отечественной сурдопсихологии

Одним из первых экспериментально-педагогических исследований глухонемых детей является работа А. В. Владимирского «Умственная работоспособность в разные часы школьного дня. Экспериментальное исследование над воспитанниками Санкт-Петербургского училища глухонемых».. В исследовании автор приводит сопоставление различных категорий испытуемых — глухих и слышащих, мальчиков и девочек, детей разного возраста, их же, но поставленных в различные условия, изучаемых в различных звеньях их деятельности. Подобные модификации в экспериментах позволяют исследователю выяснить воздействие различных факторов на ход и результаты изучаемого процесса. Важными выводами исследования являются следующие. Удалось по различным показателям охарактеризовать особенности работоспособности глухонемых детей в различные части дня, показана неравномерность колебаний различных сторон их деятельности на протяжении учебного времени за день, выяснено влияние переключения с учебной на трудовую деятельность. Основным выводом является отставание глухонемых от слышащих в умственной работоспособности. Исследование показало, что им значительно труднее сосредоточиться. В исследовании показано, что данные особенности умственной работоспособности глухонемых постепенно сглаживаются в процессе обучения. Исследование А. В. Владимирского имеет большое значение, поскольку в нём собран и систематизирован большой фактический материал. До этого исследования умственная работоспособность глухонемых не изучалась экспериментально. А. В. Владимирский оказал влияние на формирование педагогических взглядов известного дефектолога И. А. Соколянского. " … И. А. Соколянский активно посещал заседания прогрессивной общественной организации «Родительский кружок» (большевистская явка, возглавляемая Л. Р. Менжинской). Здесь Иван Афанасьевич услышал доклад А. В. Владимирского «Без света, без звука, без речи», посвященный современным зарубежным достижениям в области обучения слепоглухонемых детей. Этот доклад оказал большое влияние на будущую научную деятельность И. А. Соколянского, зародив в нем мысль о правильном научном истолковании природы слепоглухонемоты и научных основах их воспитания и обучения. А. В. Владимирский показал в своей работе, что обучение слеполухонемых возможно на основе учения И. П. Павлова, и это фактически определило направление мыслей И. А. Соколянского. В своих работах А. В. Владимирский отмечал ведущую роль социальной среды в формировании личности. А. В. Владимирский детально анализирует в своих работах детей с отклонениями и намечает причины их отставания и пути коррекции.

Труды

• Владимирский А. В. Характерные особенности реакции сосредоточения на умственной работе у глухонемых. — СПб., 1908.

Источники

• Гольдберг А. М. Вклад А. В. Владимирского в развитие отечественной дефектологии // Специальная школа. — 1968. — Вып. 6. — С. 91-96.

Отрывок, характеризующий Владимирский, Андриан Владимирович

– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.