Владимирский государственный гуманитарный университет
Поделись знанием:
Координаты: 56°08′47″ с. ш. 40°22′45″ в. д. / 56.14639° с. ш. 40.37917° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.14639&mlon=40.37917&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1919 году
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
| Владимирский государственный гуманитарный университет (ВГГУ) | |
 | |
 | |
| Год основания | |
|---|---|
| Реорганизован |
присоединением к Владимирскому государственному университету |
| Год реорганизации | |
| Расположение | |
| Юридический адрес |
600000, Владимир, проспект Строителей, 11 |
Владимирский государственный гуманитарный университет — одно из старейших высших педагогических учебных заведений России. Основан в 1919 году, реорганизован 31 марта 2011 года путём присоединения к Владимирскому государственному университету имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых.
В 2009—2010 учебном году на 12 факультетах университета обучалось около 7,5 тысяч студентов по 36 специальностям и направлениям. На 46 кафедрах вуза работали более 80 докторов наук, профессоров и более 320 кандидатов наук, доцентов. Осуществлялось обучение в аспирантуре и докторантуре по 25 специальностям, действовали 3 диссертационных совета[1].
Содержание
История
Годом основания вуза считается 1919 год, когда в здании бывшего реального училища у Золотых ворот разместился Институт народного образования, преобразованный в 1921 году в Практический институт народного образования с тремя отделениями: дошкольным, школьным и культурно-просветительским.
В 1923 году реорганизован в Педагогический техникум, в 1937-м — в педагогическое училище, с 1939 года — Владимирский государственный учительский институт с историко-филологическим и физико-математическим факультетами.
В годы войны в здании института разместился военный госпиталь, занятия были прекращены. В 1944-м занятия возобновились.
2 мая 1948 года указом Совета Министров СССР институту присвоено имя выдающегося учёного-литературоведа П. И. Лебедева-Полянского. В сентябре 1949 года учительский институт реорганизован во Владимирский государственный педагогический институт (ВГПИ) имени П. И. Лебедева-Полянского. В 1966 году открыто главное институтское здание на проспекте Строителей.
В 1993 году преобразован во Владимирский государственный педагогический университет (ВГПУ). 22 февраля 2008 года переименован во Владимирский государственный гуманитарный университет (ВГГУ).
Факультеты
- Физико-математический факультет (образован в 1939 году)
- Филологический факультет (образован в 1939 году)
- Естественно-географический факультет (образован в 1962 году)
- Факультет иностранных языков (образован в 1962 году)
- Факультет физической культуры (образован в 1971 году)
- Исторический факультет (образован в 1974 году)
- Факультет педагогики и методики начального образования (образован в 1976 году)
- Технико-экономический факультет (образован в 1979 году)
- Юридический факультет (образован в 1992 году)
- Факультет психологии (основан в 1992 году)
- Факультет искусств и художественного образования (сформирован в 2008 году из художественно-графического и музыкально-педагогического факультетов)
- Факультет социальной и специальной педагогики (сформирован в 2008 году из факультета социальной педагогики и психологии и факультета коррекционной педагогики и специальной психологии)
Центр дополнительной подготовки
Отделение русского языка как иностранного
Учебные корпуса
- № 1 (главный) — проспект Строителей, 11. Главный корпус университета был построен в 1960-е годы в новом районе города, владимирских «черёмушках». Здесь размещались руководство вуза и 5 факультетов.
- Спорткорпус — Университетская улица, 1.
- № 2 — Никитская улица, 1. Здание бывшего реального училища, построенное в 1908 году (архитектор — П. А. Виноградов), в котором в 1919 году был образован Институт народного образования, положивший начало истории университета. Фасад здания украшен скульптурными портретами физика А. Г. Столетова и химика Д. И. Менделеева, у входа — бюст П. И. Лебедева-Полянского (1959, скульптор В. Е. Долецкий). В этом корпусе располагался филологический факультет и факультет искусств и художественного образования (музыкальное отделение).
- № 3 — Большая Московская улица, 106. В здании, построенном в 1860—1863 годах, до 1919 года размещалась Духовная семинария, одно из старейших учебных заведений Владимирского края. Здесь располагался факультет искусств и художественного образования ВГГУ (художественно-графическое отделение).
- № 4 — улица Горького, 79. Здесь располагались технико-экономический факультет и факультет психологии ВГГУ.
- № 5 — Октябрьский проспект, 3. Это здание, построенное в 1957 году (архитектор — М. Пономарёва), в советское время занимал Дом политпросвещения Владимирского обкома КПСС. Дом примечателен тем, что в нём 17 сентября 1963 года перед владимирцами выступал Юрий Гагарин. В этом корпусе размещался факультет педагогики и методики начального образования (начфак) ВГГУ.
- № 6 — улица Годова Гора, 14. Здание бывшего городского ночлежного приюта, организованного в годы Первой мировой войны. В Советское время здесь размещался химико-технологический техникум, затем — юридический факультет ВГГУ.
Ректоры университета
- 1949—1952 — Пётр Васильевич Лаврентьев (1906—1989)
- 1952—1960 — кандидат педагогических наук, доцент Максим Данилович Василенко (1897—1974)
- 1960—1984 — кандидат философских наук, профессор Борис Фёдорович Киктёв (1924—2001)
- 1984—1988 — доктор исторических наук, профессор Николай Васильевич Корольков (1926—2003)
- 1988—2007 — доктор исторических наук, профессор Дмитрий Алексеевич Макеев (1937)
- 2007—2011 — доктор филологических наук, профессор Виктор Трофимович Малыгин (1945)
Известные выпускники
- Андрианов, Николай Ефимович — знаменитый советский гимнаст, семикратный олимпийский чемпион
- Бурда, Любовь Викторовна — олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике
- Артёмов, Владимир Николаевич — олимпийский чемпион по спортивной гимнастике
- Прокуроров, Алексей Алексеевич — олимпийский чемпион по лыжным гонкам
- Рязанов, Юрий Сергеевич — чемпион Европы по спортивной гимнастике
В 1961 году во Владимирский пединститут поступил Венедикт Ерофеев, однако вскоре был отчислен «за моральное, нравственное и идейное разложение студентов».
Реорганизация
31 марта 2011 года приказом Министра образования и науки А. А. Фурсенко № 1439 реорганизован и присоединён к Владимирскому государственному университету в качестве структурного подразделения[2]. 6 сентября 2011 года Владимирский государственный гуманитарный университет прекратил свою деятельность как юридическое лицо[3].
Напишите отзыв о статье "Владимирский государственный гуманитарный университет"
Примечания
Ссылки
- [www.prazdnikinfo.ru/5/30/i21_7324.htm Юбилей alma mater (к 85-летию вуза)]. «Призыв» (15 июля 2004). Проверено 28 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CbtrJiR7 Архивировано из первоисточника 2 декабря 2012].
Отрывок, характеризующий Владимирский государственный гуманитарный университет
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
