Владимирский собор (Киев)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православный храм
Владимирский собор
Володимирський собор

Фасад
Страна Украина
Город Киев
Конфессия УПЦ КП
Тип здания собор
Архитектурный стиль неовизантийский стиль
Строительство 18621882 годы
Сайт [www.katedral.org.ua/ Официальный сайт]
Координаты: 50°26′41″ с. ш. 30°30′32″ в. д. / 50.44472° с. ш. 30.50889° в. д. / 50.44472; 30.50889 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.44472&mlon=30.50889&zoom=17 (O)] (Я)

Влади́мирский собо́р — памятник неовизантийской архитектуры в Киеве на бульваре Тараса Шевченко, над украшением которого работали ведущие художники Российской империи. Ныне главный храм Украинской православной церкви Киевского патриархата.





История

В 1852 году митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Амфитеатров) в своём письме к императору всероссийскому Николаю I выразил идею о необходимости сооружения в Киеве храма, который был бы памятником великому князю Киевскому Владимиру Святославичу. Было решено, что храм будет сооружён исключительно на благотворительные пожертвования.

12 июля 1853 года император Николай I утвердил доклад Священного Синода о сооружении в Киеве соборного храма во имя Святого равноапостольного князя Владимира, а уже в августе был создан строительный комитет, в который вошли преимущественно духовные лица. Проектирование храма было поручено архитектору Ивану Штрому.

С 1857 года со смертью митрополита Филарета количество благотворительных пожертвований ощутимо уменьшилось. Новый митрополит Исидор, хотя и не так активно как его предшественник, но следил за строительством храма. Он добился того, что для сооружения храма был выделен участок земли рядом с Киевским университетом святого Владимира, хотя раньше участок для собора был выделен в пределах города Ярослава. Однако в 1857 году в Киев прибыл император всероссийский Александр II, который заинтересовался проектом. Ознакомившись с ходом строительства собора, он повелел возвести его на пустыре между Бибиковским бульваром и Фундуклеевской улицей.

В 1859 году Иван Штром представил чертежи собора на рассмотрение строительного комитета. Собор был спроектирован в неовизантийском стиле, в его основу был положен крест. Собор должны были увенчать тринадцать золотых куполов. Строительный комитет, рассмотрев и одобрив проект, отправил чертежи в Петербург, где его утвердил лично Александр II.

В марте 1860 года была спланирована площадка для строительства соборного храма. Учитывая дефицит средств, строительный комитет поручил епархиальному архитектору Павлу Спарро переработать проект Ивана Штрома с целью уменьшения размеров сооружения и сметы на его строительство. Спарро, чтобы полностью не переделывать проект, решил снять боковые нефы, то есть изменить крестовидную основу. Вместо тринадцати куполов он оставил семь.

Непосредственный надзор за строительством строительный комитет поручил Александру Беретти, который внёс значительные изменения в проект ШтромаСпарро.

15 (27) июля 1862, в день празднования памяти князя Владимира, в присутствии местной аристократии и духовенства митрополит Киевский и Галицкий Арсений заложил первый камень будущего храма.

Уже в 1866 году собор был выстроен до куполов. Однако неожиданно стены, а вслед за ними арки и перекрытия, дали глубокие трещины. Стало понятно, что они не выдержат веса куполов. Работы прекратили, был создан специальный технический комитет из ведущих киевских архитекторов, из Петербурга вызвали Ивана Штрома. Выяснилось, что ситуация вызвана допущенными при переделках проекта ошибками в математических расчётах.

В 1875 году в Киев снова приехал император Александр II. Осуществляя инспекционный осмотр города, он поинтересовался и строительством соборного храма. Увидев пустую строительную площадку и полностью прогнившие леса, он приказал любой ценой продолжить строительство. Из Петербурга немедленно вызвали одного из известнейших архитекторов Рудольфа Бернгарда, который совершил точные математические расчеты нагрузок на стены и перекрытия, а затем нашёл и техническое решение для ликвидации трещин. Внешние несущие стены было предложено укрепить пристройкой боковых нефов и контрфорсов.

В июне 1876 года были возобновлены строительные работы, которые возглавил киевский архитектор Владимир Николаев. Он разработал проекты боковых нефов. Внутри храм был разделён на три нефа: средний и два боковых, а те в свою очередь разделены хорами на две неравные части. Округлость строению предоставляли апсиды, соответствовавшие ширине внутренних нефов. В соборе планировалось сделать пять притворов (три внизу и два на хорах). Однако по византийским традициям было решено, что во Владимирском соборе будет один престол в среднем нефе, в правом же разместится жертвенник, а в левом — ризница. Ещё два алтаря — Ольгинский и Борисоглебский — должны были находится на хорах.

В 1882 году двадцатилетнее строительство Свято-Владимирского собора завершилось. Возник вопрос о внутреннем оформлении собора, его росписях и интерьерах. Член Киевского церковно-археологического общества и профессор Киевской духовной академии Иван Малышевский выразил мнение, что внутренний вид собора должен стилистически и канонически соответствовать храмам эпохи, во время которой жил князь Владимир.

За создание проекта оформления и отделки собора взялся археолог и профессор искусствоведения Адриан Прахов. Через год он представил строительному комитету и Церковно-археологическому обществу детальный проект художественного оформления Свято-Владимирского собора, указав место размещения каждого сюжета, его размеры, а также представив рисунки мраморных иконостасов и кивория. Однако строительный комитет этот проект отклонил. Создание нового проекта художественного оформления было поручено архитектору Николаеву.

Однако в это время Адриан Прахов представил свой проект оформления Свято-Владимирского собора на рассмотрение Петербургского археологического общества, которое не только его одобрило, но и, заручившись поддержкой бывшего обер-прокурора Синода и министра внутренних дел Дмитрия Толстого, назначило профессора искусствоведения руководителем художественного оформления собора. Для росписей Свято-Владимирского собора Адриан Прахов пригласил в 1885 году Виктора Васнецова, а впоследствии и Михаила Нестерова, Павла Сведомского, Вильгельма Котарбинского и некоторых других художников.

Предполагалось, что отделочные работы будут закончены к июлю 1888 года, к празднованию 900-летия Крещения Руси, который наиболее торжественно отмечался именно в Киеве. Одновременно с собором должно было состояться установление памятника Богдану Хмельницкому. Но если памятник гетману был установлен, то освящение Владимирского собора ко дню празднества провести не смогли по причине опоздания отделочных работ. Невозможность соединить освящение храма во имя святого равноапостольного князя Владимира, «наподобие того, как это было во время коронации, когда был освящён Храм Спасителя в Москве», стала очевидна уже к началу июня. Это послужило причиной большого разочарования для организаторов[1].

Весной 1896 года роспись и отделка собора практически были завершены, за исключением Ольгинского и Борисоглебского приделов на хорах. Освящение должно было состояться 15 (27) июля, в день памяти князя Владимира, но торжества перенесли на более позднее время: ожидали приезда в Киев императора всероссийского Николая II.

1 сентября (20 августа1896 в присутствии императорской семьи, сановников, высшего духовенства и клира митрополит Киевский Иоанникий (Руднев) освятил Свято-Владимирский собор.

12 июня (30 мая) и 14 июня (1 июня1913 в соборе проводились торжественные богослужения с участием патриарха Антиохийского и всего Востока Григория IV.

В мае 1914 года при соборе основано Свято-Владимирское братство.

1 апреля (19 марта1917 в соборе состоялось торжественное богослужение памяти Тараса Шевченко.

В 1929 году Всеукраинский центральный исполнительный комитет одобрил решение о закрытии собора и превращении храма в Музей антирелигиозной пропаганды. Некоторое время здесь находились архивные фонды местных органов власти, потом книгохранилище педагогического института.

В период оккупации Свято-Владимирский собор был отреставрирован, на конец 1943 г. намечалось его торжественное освящение[2]. После освобождения Киева и в 1944 году стал кафедральным храмом митрополита Киевского и Галицкого, экзарха Украины.

В 1988 г. в храме прошли торжества, посвященные 1000-летию Крещения Руси.

В 1995 году в Свято-Владимирском храме состоялся собор раскольнической Украинской православной церкви Киевского патриархата, на котором митрополит Филарет был избран Патриархом Киевским и всея Руси-Украины. Данный собор не был признан ни одной из Поместных Православных Церквей.

См. также

Напишите отзыв о статье "Владимирский собор (Киев)"

Примечания

  1. [goloseevo.com.ua/?p=3225 «НИГДЕ В МИРЕ НЕБЫВАЛЫЙ ЮБИЛЕЙ» | Свято-Покровский Голосеевский монастырь]
  2. [exlibris.org.ua/vvv/r04.html Федір Пігідо-Правобережний. «Велика вітчизняна війна». — [4] Два роки німецької окупації]

Ссылки

  • [www.katedral.org.ua/ Официальный сайт] (укр.)
  • [uartlib.org/allbooks/istoriya-ukrayinskogo-mistetstva/sobor-shedevr-ilyustrovana-dovidka-pro-svyato-volodimirskiy-sobor-v-kiyevi/ Собор-шедевр. Иллюстрированная справка о Свято-Владимирском соборе в Киеве.]
  • [skyscraperpage.com/cities/?buildingID=44416 Владимирский собор на SkyscraperPage.com] (англ.)
  • [sketchup.google.com/3dwarehouse/details?mid=eca11114cbf9e4b681b0d56f7467d8ca 3D-модель Свято-Владимирский кафедральный собор] в слое «3D-здания» в Google Планета Земля


Отрывок, характеризующий Владимирский собор (Киев)

– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.