Гендлин, Владимир Ильич
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
↑ Боксеру Холифилду в Мытищах вручена премия Golden Gloves 2
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
(перенаправлено с «Владимир Гендлин»)
| Владимир Гендлин | |
| Имя при рождении: |
Владимир Ильич Гендлин |
|---|---|
| Род деятельности: |
боксёр, журналист, спортивный комментатор, эксперт бокса |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Награды и премии: | |
Влади́мир Ильи́ч Ге́ндлин (р. 26 мая 1936, Москва) — российский спортивный комментатор, основоположник телетрансляций профессионального бокса на российском телевидении, эксперт по боксу, знаток. Двукратный лауреат национального телевизионного конкурса «ТЭФИ».[1][2]
В. Гендлин пользуется большим авторитетом как у ведущих спортивных изданий,[3][4][5][6] так и у поклонников бокса в России[7] и странах СНГ.[8]
|
...директор дирекции спортивных программ ОАО "Первый канал" Николай Малышев... ...рассказал, что комментировать бой Кличко - Чагаев будет Владимир Гендлин. "В настоящее время это лучший специалист, равных которому я не вижу, - отметил он. - Он одновременно и комментатор, и эксперт". [9] | 
|
Биография
Владимир Ильич Гендлин родился 26 мая 1936 года в Москве. Поступил на математический факультет Саратовского университета, однако, на 4-м курсе решил прекратить учёбу. Мастер спорта по боксу. На любительском ринге провёл 51 бой (50 побед, 1 поражение). После завершения выступлений работал детским тренером на олимпийской базе в г. Кисловодске. Был президентом клуба «Ред Старз». Затем — генеральным менеджером Союза боксёров России. Трудился журналистом в разных журналах, на телевидении в Волгограде и Пятигорске.[10] С начала 90-х Гендлин создал на телеканале НТВ передачу о боксе «Большой ринг». В 1995 году на съезде en:World Boxing Union она была признана лучшей программой о боксе. В. Гендлин является главным комментатором бокса на НТВ, НТВ-Плюс и Первом канале. Снял документальные фильмы о Сергее Кобозеве, Сергее Артемьеве, Константине Цзю, Олеге Маскаеве и др.
Семья
У Владимира Гендлина двое детей. Они пошли по стопам отца — старший сын Владимир Гендлин также в прошлом занимался боксом, в настоящее время — обозреватель газет «Коммерсантъ-Daily» и «Коммерсант-Деньги». Младший Дмитрий — был режиссёром программы «Большой ринг»[10]. Умер в апреле 2009 года.
Цитаты
|
|
Комментатор — это не акын: что увижу, о том и пою. Не люблю трескотню в эфире. Самая основная задача комментатора — не мешать смотреть. Если видишь, что надо что-то объяснить тем, кто смотрит, объясни и умолкни. Зрелище само за себя говорит. [super-boxings.narod.ru/text/401.html «ТВ Парк», «Владимир Гендлин: "Основная задача комментатора - объясни и умолкни"»]
|
|
Интересные факты
- К поклонникам женского бокса В. Гендлин себя не относит.[11]
2. 1 июня 2014 года стал лауреатом II международной премии в области профессионального бокса «THEGOLDEN GLOVES 2: BLACK ENERGY», инициированной одним из самых известных российских промоутеров в мире бокса Владимиром Хрюновым, и был награждён эксклюзивной золотой боксерской перчаткой, за номинацию "Комментатор года".
Напишите отзыв о статье "Гендлин, Владимир Ильич"
Примечания
- ↑ [www.tefi.ru/ru/tefi/tefi-vict2003 Национальный телевизионный конкурс «ТЭФИ-2003»].
- ↑ [www.tefi.ru/common/img/uploaded/files/TEFI-2009/FIN/TEFI-09_POB_LICA.doc Национальный телевизионный конкурс «ТЭФИ-2009»].
- ↑ * [box.sport.ua/news/9244 ИА «Спорт Украины», 05.09.2005, «Гендлин: „России нужен собственный идол“»].
- [box.sport.ua/news/40065 ИА «Спорт Украины», 21.03.2008, «Гендлин: „Я не сторонник резких фраз“»].
- [box.sport.ua/news/49145 ИА «Спорт Украины», 22.07.2008, «Гендлин: „Поветкину имело смысл пойти на риск“»].
- [box.sport.ua/news/53052 ИА «Спорт Украины», 08.09.2008, «Гендлин: „Грустный праздник“»].
- [box.sport.ua/news/55102 ИА «Спорт Украины», 11.10.2008, «Гендлин: „Кличко — Питер: о жизни после боя“»].
- [box.sport.ua/news/64792 ИА «Спорт Украины», 23.03.2009, «Гендлин: „Валуев — это будет вызов для Кличко!“»].
- [box.sport.ua/news/69108 ИА «Спорт Украины», 23.06.2009, «Гендлин: „Победы Кличко однообразны, но это не его вина“»].
- [box.sport.ua/news/111889 ИА «Спорт Украины», 13.12.2010, «Гендлин: „Против Кличко у Хэя есть только язык“»].
- ↑ [www.sovsport.ru/news/text-item/326530 Eurosport.ru, 22.07.2008, «Владимир Гендлин: Поветкину рано выходить против Кличко»].
- ↑ [sport.oboz.ua/news/2009/3/23/61657.htm «Обозреватель», 25.03.2009, «Владимир Гендлин: „Виталию Кличко на пенсию уходить рано“»].
- ↑ [www.sports.ru/tribuna/blogs/mmaboxing/195746.html «Проект „Manhattan“», блог Христиана Юла о боксе, 27.05.2011, «Владимир Гендлин: „В Тайсоне был заложен динамит, готовый в любую секунду взорваться“»].
- ↑ [www.ntvplus.ru/sport/article.xl?id=9044 "НТВ Плюс, «Владимир Гендлин: „Я всегда старался держаться от боксеров подальше“»].
- ↑ [box.sport.ua/news/22844 ИА «Спорт Украины», 12.04.2007, «Гендлин: „Бои заранее не смотрю“»].
- ↑ [sport.rian.ru/sport/20090611/174098922.html РИА «Новости», 11.06.2009, «Первый канал покажет поединок Владимира Кличко с Русланом Чагаевым»].
- ↑ 1 2 [onkomment.ucoz.ru/index/0-120 Проект о юморе в спорте «Орлов, насмеши!»].
- ↑ [www.sovsport.ru/news/text-item/326530 «Советский спорт», 04.04.2009, «Владимир Гендлин: Женский бокс — это безобразие!»].
Ссылки[1]
- [www.sports.ru/conference/gendlin Конференция В. Гендлина «Разговорный стиль»]
- [www.peoples.ru/sport/commentator/gendlin Владимир Гендлин на peoples.ru]
- [www.bulvar.com.ua/arch/2010/3/4b5744277fae9/ Интервью для «Бульвара Гордона» № 3 (247)] 19 янв. 2010
- [www.boets.ru/video/2505 ТК «Боец», д. ф. «Владимир Гендлин. Голос российского бокса» из цикла «Черно-белый квадрат»]
- Группа Вконтакте называется "Бокс - Владимир Гендлин Старший (Гендлин В.И.)" club9561959
Отрывок, характеризующий Гендлин, Владимир Ильич
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
