Гориккер, Владимир Михайлович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Владимир Гориккер»)
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Гориккер
Имя при рождении:

Владимир Михайлович Гориккер

Профессия:

кинорежиссёр,
сценарист, театральный режиссёр, театральный педагог

Карьера:

1953 — по сей день

Награды:

Лауреат Всесоюзных и Международных кинофестивалей, Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР (1970)

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Гориккер.

Влади́мир Миха́йлович Го́риккер (род. 2 ноября 1925, Москва) — советский и российский режиссёр театра и кино, сценарист, педагог.






Биография

Родился в семье участника Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, военачальника, изобретателя противотанкового ежа, генерал-майора Михаила Львовича Гориккера.

Жил с родителями в Москве. С детства увлекался театром и музыкой. Уже в 9 лет организовывал кукольные спектакли для сверстников.

В 11 лет выступал в качестве конферансье и чтеца в Доме Красной Армии на конкурсе самодеятельности детей военнослужащих, за что получил главный приз. Учился в музыкальной школе по классу фортепиано. Занятия курировала Елена Фабиановна Гнесина, чьё имя носит Академия и училище.

В 1939 г. переехал в Киев, по месту службы отца, начальника танко-технического училища.

В 1941 г. в связи с началом войны эвакуирован на Урал, в город Кунгур. Там учился в 9 и 10 классах. Продолжал участвовать в самодеятельности. Из старшеклассников и профессиональных артистов, оказавшихся в эвакуации в Кунгуре, организовал небольшую концертную бригаду. Весь сбор от концертов, которые проходили в городском театре, перечислялся на строительство артиллерийских батарей.

В 1943 г. призван в Армию. Служил  в бронетанковых войсках. Участник Великой отечественной войны.

В 1947 г. с отличием окончил актёрский факультет Высшего театрального училища им. М. С. Щепкина при Малом театре. Педагоги: К. Зубов, Л. Дейкун, А. Благонравов, Е. Турчанинова.

В 1953 г. с отличием окончил режиссёрский факультет ГИТИСа, отделение музыкального театра. Педагоги: Н. Горчаков, П. Лесли, И. Туманов.

В период учёбы на режиссёрском факультете, в 1951-1952гг. работал преподавателем в театральном училище им. Щепкина.

С 1953 по 1956 год - режиссёр театров оперы и балета Одессы и Киева. На сценах этих театров поставил оперы «Риголетто» Д. Верди, «Садко» Н. Римского-Корсакова, «Севильский цирюльник» Д. Россини, «Руслан и Людмила» М. Глинки, «Богдан Хмельницкий» К. Данькевича, «Пан Коцький», «Коза-дереза» и «Зима и весна» Н. Лысенко.

1956 - 1959 гг. - слушатель Высших режиссёрских курсов киностудии «Мосфильм» (первый выпуск). В качестве наставников - выдающиеся мастера советского кино, кинорежиссёры М. Ромм, Г. Александров, С. Юткевич, Л. Трауберг, Б. Барнет, И. Пырьев. Среди соучеников И. Таланкин, Г. Данелия, Ш. Аббасов, С. Микаэлян, С. Туманов, А. Серый, Г. Щукин, И. Поплавская. Одновременно работал в качестве режиссёра на Всесоюзном радио. Автор ряда развлекательных передач, а также постановщик опер современных композиторов «Три толстяка» В. Рубина, «Маскарад» А. Артамонова, «Ермак» А. Касьянова, а также китайской оперы «Песня степей». Короткометражный фильм «Соната  Бетховена», поставленный Гориккером в качестве дипломной работы на Высших режиссёрских курсах, был принят в прокат на всесоюзный экран.                                           

В 1959 г. осуществил постановку оперы Ш. Гуно «Фауст» в народном оперном театре  Дворца культуры Комбайностроительного завода в Таганроге. Постановка получила Первую премию на Всесоюзном смотре самодеятельности, была показана в Кремлёвском Дворце съездов. Коллектив театра избрал В. Гориккера почетным главным режиссёром, и в течение нескольких лет продолжалось творческое содружество театра и режиссёра.

В 1960г. на киностудии «Мосфильм» осуществил постановку телевизионного фильма «Музыка Верди» (по мотивам рассказов К. Паустовского «Музыка Верди» и «Доблесть»).

С 1961 по 1964 на Рижской киностудии поставил музыкальные игровые фильмы «Моцарт и Сальери», «Иоланта», «Царская невеста»[1][2]. В тот же период преподавал на актёрском факультете театрального училища им. Щепкина, а затем в ГИТИСе. 

С 1965 по 1990г. - в штате Киностудии им. Горького. Одновременно сотрудничал с киностудией «Мосфильм». В этот период осуществил постановку игровых музыкальных фильмов «Каменный гость»[2][3], «Звезда экрана», «Под крышами Монмартра», «Осенние колокола», «Серебряное ревю»[4][5][6][7].

В 1970 году, на киностудии «Азербайджанфильм» снял фильм-оперу «Севиль», по музыкальной драме Дж. Джабарлы на музыку Ф. Амирова.[8]

С 1991 по 1994 - художественный руководитель студии «Кино и музыка»  Всесоюзного объединения «Совэкспортфильм». В числе работ студии видеофильмы «Борис Годунов» и «Джульетта и Ромео» (Международный прокат - Sacis» (Италия).

Член Союза кинематографистов с 1963 года.

Член Гильдии режиссёров.

Член Гильдии сценаристов.

С 2002г. -  академик (действительный член) Национальной Академии кинематографических искусств и наук Российской Федерации.

Семья

Творчество

После непродолжительной работы в оперных театрах Одессы и Киева всю последующую творческую жизнь Владимир Гориккер посвятил работе в кинематографе. Сохранив приверженность музыкальному жанру, как режиссёр и сценарист осуществил постановку целого ряда киноопер[1][2][3], мюзиклов, видеофильмов, музыкальной сказки[5].

В 50-60-е годы в жанре кинооперы работали и советские, и зарубежные режиссёры. В большинстве кинокартин того времени сценическая постановка просто переносилась на природу ("на натуру") или в реально существующие интерьеры. Были и новые художественные решения, когда театральная режиссура замещалась кинематографической, но назвать такие работы чисто кинематографическими можно условно. Тем не менее, благодаря таким работам сохранилось исполнение некоторых ролей выдающимися оперными певцами.

Гориккер в корне изменил отношение к жанру. Это потребовало совершенно иного подхода в работе над всеми компонентами фильма, начиная со сценарно-режиссёрского решения. Не театральный спектакль, перенесённый на экран, но произведение, свободное от сценических штампов, с годами превращавших его в рутинную, замшелую музейную «ценность». Особое внимание режиссёр сосредоточил на высоком профессионализме всех участников фильма. В его картинах снимались выдающиеся драматические актёры О. Жизнева, В. Хохряков, И. Смоктуновский, Е. Лебедев,  Ф. Никитин. Л. Касаткина, П. Глебов, В. Зельдин,  В. Басов, В. Васильева, М. Пуговкин, О. Анофриев, О. Каберидзе, А. Ширвиндт, Г. Милляр, Ю. Катин-Ярцев, И. Старыгин, Г. Шпигель, А. Кайдановский, И. Алферова, А. Лазарев (старший), Г. Георгиев, Э. Геллер, С. Крамаров, А. Смирнов. В одной  из своих первых ролей - Е. Симонова, Р. Недашковская, А. Белявский. Были открыты для кинематографа новые имена, впоследствии звезды отечественного экрана - Н. Рудная, И. Печерникова, В. Смелкова, Г. Мартиросян, В. Асланова, В. Шарыкина, И. Христенко. Каждую роль создавали два актёра: драматический (в кадре) и вокалист (за кадром). Вокальные образы создали прославленные солисты оперы: А. Пирогов, С. Лемешев, З. Анджапаридзе, Г. Олейниченко[9], Т. Синявская, П. Лисициан, Е. Кибкало, Л. Авдеева, В. Атлантов, Т. Милашкина, А. Ведерников, А. Эйзен. За пультом лучших оркестров страны стояли Е. Светланов,  Б. Хайкин, М. Эрмлер, Е. Колобов, Ю. Аранович, Ю. Силантьев, В. Людвиковский. Снимали фильмы такие мастера-операторы как Л. Косматов, В. Масс, Л. Рагозин[10].

В результате  задача, поставленная режиссёром, была  выполнена. Множество людей, лишенных возможности приобщиться к такому «элитарному» жанру как опера, стали её поклонниками, о чём свидетельствовали переполненные залы кинотеатров, неоднократные показы фильмов на телеэкране, высокие показатели экспорта, многочисленные призы и премии на фестивалях и конкурсах[8][11].

Опыт работы над постановками киноопер режиссёр использовал и в воплощении оперетт на киноэкране. Здесь язык кинематографа ложится ещё лучше, из-за многогранности оперетты как комбинированного музыкально-драматического жанра. Гориккер вносит изменения в текст пьес, положенных в основу сценариев. А в кинофильме «Под крышами Монмартра» дописаны и музыкальные фрагменты (сочинение «Карамболины», «шлягер шагает по Парижу», триумфальный приём публикой спектакля молодых авторов, финал фильма). Композитор Георгий Фиртич, использовав музыкальные темы Кальмана, сделал это настолько мастерски, что после выхода фильма на экран, многие театры, в том числе и зарубежные, попросили режиссёра предоставить им «неизвестную» партитуру оперетты[12].

В. М. Гориккер развивает возможности кинематографического воплощения музыкального фильма во время работы над картиной «Осенние колокола». Он снова экспериментирует с жанром и называет его «музыкально-поэтическая фантазия». Короткая по тексту пушкинская «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» воплощается в полнометражный музыкальный фильм, в котором поэзия сливается с музыкой русских композиторов. Фильм удостоен многочисленных  премий самых престижных международных кинофестивалей, а его создатель - Золотой Пушкинской медали[7][11]. 

В. М. Гориккер создал свой стиль и методику работы в жанре музыкального фильма, которые так и не воплотились в «школу» из-за политических и экономических событий, вмешавшихся в жизнь и кино. А жанр фильма-оперы исчез из российского кинематографа, как исчезли и режиссёры, способные его воплотить. Опера вновь стала «элитарной», малодоступной и сложной для большинства людей в стране. Но остались пленки с замечательными работами советского, российского кинорежиссёра Владимира Михайловича Гориккера.

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Награды

  • Медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне»
  • Юбилейные медали в честь Победы в Великой Отечественной войне (6 медалей)
  • Медаль «Ветеран труда»
  • Медаль «850-летие Москвы»
  • Золотая Пушкинская медаль
  • Медаль имени Александра Ханжонкова "За выдающийся вклад в киноискусство"
  • Почетное звание «Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР»                                      

Премии

  • Премия ВКФ в Ленинграде 1963 г.
  • Главный Приз КФ стран Прибалтики и Белоруссии 1963 г.
  • Премия  МКФ в Бергамо (Италия) 1961 г.
  • Почетное открытие МКФ в Бергамо (Италия) 1964 г.
  • Специальный Приз МКФ в Салерно (Италия) 1979 г.
  • Главный Приз МКФ в Хиконе (Испания) 1979 г.
  • Золотая медаль МКФ в Вольдепиано (Италия) 1979 г.
  • Главный Приз «Лукино Висконти» МКФ им. Давида Донателло (Италия) 1979 г.
  • Главная Премия МВД (Россия)1980 г.

Напишите отзыв о статье "Гориккер, Владимир Михайлович"

Примечания

  1. ↑ 1 2 «Экран» 1964 (сборник). Издательство «Искусство», Москва, 1965г.
  2. ↑ 1 2 3 «Сто фильмов советского кино». Издательство «Искусство», Москва, 1967г.
  3. ↑ 1 2 «Экран» 1966-1967. Издательство «Искусство», Москва, 1967г.
  4. ↑ «Советские художественные полнометражные фильмы». Каталог действующего фонда (выпуск 1, выпуск2.), 1986г («Союзинформкино»)
  5. ↑ 1 2 «КИНО» (Энциклопедический словарь). Издательство «Советская энциклопедия», Москва,1986г.
  6. ↑ «Отечественное кино» (Домашняя «синематика»),«Дубль-Д», Москва, 1996
  7. ↑ 1 2 UAM   (Журнал «Уральские авиалинии»  № 3  (Май-июнь 2005г).
  8. ↑ 1 2 3 «Экран»(69-70г). Издательство «Искусство», Москва, 1970г.
  9. ↑ Проза.ру. Мировая звезда, рожденная для искусства в Одессе - «Тиква»
  10. ↑ Новости СК. Статья «Юбиляр» (21.11.2005)
  11. ↑ 1 2 Гильдия кинорежиссёров России. Гориккер
  12. ↑ Архив новостей за 01.1970г.

Ссылки

  • [www.kinobraz.ru/old/gorriker.htm Страница В. М. Гориккера на сайте Высших курсов сценаристов и режиссёров]
  • [www.kinobraz.ru/doc/50/ История высших курсов сценаристов и режиссёров. Официальный сайт]
  • [www.FILM.ru/article.asp?ID=1871 Владимиру Гориккеру — 75!]
  • [www.tvmuseum.ru/catalog.asp?ob_no=6335 Интернет-музей радио и телевидения. Статья «Воспоминания кинорежиссёра Владимира Михайловича Гориккера об Андрее Донатове»]
  • [www.kp.ru/daily/26145/3034947/ «Последнее и единственное интервью Галины Олейниченко». Журнал «Музыка и время», № 4, 2013г.]
Фильмы Владимира Гориккера

Отрывок, характеризующий Гориккер, Владимир Михайлович

– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Гориккер,_Владимир_Михайлович&oldid=80452694»