Кашпур, Владимир Терентьевич

Владимир Кашпур
Кадр из кинофильма «Холодное лето пятьдесят третьего…»
Имя при рождении:	Владимир Терентьевич Кашпур
Дата рождения:	26 октября 1926(1926-10-26)
Место рождения:	с. Северка, Сибирский край, РСФСР, СССР
Дата смерти:	17 октября 2009(2009-10-17) (82 года)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	актёр
Награды:

Влади́мир Тере́нтьевич Ка́шпур (26 октября 1926 — 17 октября 2009) — советский и российский актёр театра и кино. Народный артист РСФСР (1986). Участник Великой Отечественной войны. Член КПСС с 1964 года.

Биография

Владимир Терентьевич Кашпур родился в селе Северка Сибирского края (ныне Ключевского района Алтайского края).

В 1943 году в возрасте семнадцати лет был зачислен в Харьковское военно-авиационное училище штурманов, базирующееся в Красноярске. Учеба проходила во время войны и Владимир Кашпур, вместе с профессиональными лётчиками, участвовал в боевых действиях Великой Отечественной войны. Награждён медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «30 лет Советской Армии и Флота» и другими юбилейными наградами. До 1951 года проходил службу в должности штурмана авиации и диспетчера авиакорпуса.

В 1951 году Владимир Кашпур связал свою жизнь с искусством, став актёром Владимирского областного театра. В 1959 году окончил Школу-студию МХАТ (курс Виктора Станицына) и стал актёром театра «Современник».

В 1961 года Владимир Кашпур перешёл во МХАТ. После раздела МХАТа в 1987 году остался с Олегом Ефремовым в театре, получившем название МХТ им. А. П. Чехова, где играл до последних дней жизни.

Скончался 17 октября 2009 года в Москве. Прощание с актёром состоялось в театре 20 октября 2009 года. После гражданской панихиды и отпевания в храме Воскресения Словущего Владимир Терентьевич был похоронен на кладбище города Долгопрудный (южная территория, уч. Н78).

Творчество

Роли в театре

(Некоторые из десятков ролей, сыгранных в МХТ)

• 1961 — «Три толстяка» Ю. Олеши — мрачный гвардеец
• 1963 — «Кремлёвские куранты» Н. Ф. Погодина — Казанок
• 1963 — «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова — Пеклеванов
• 1964 — «Я вижу солнце» Н. Думбадзе — учитель
• 1965 — «Шестое июля» М. Шатрова — Александрович
• 1966 — «Тяжкое обвинение» Л. Р. Шейнина — Иван Капитонович
• 1970 — «Враги» М. Горького — Конь
• 1971 — «Дульсинея Тобосская» А. Володина. Постановка О. Ефремова — Санчо Панса
• 1972 — «Сталевары» Г. Бокарева. Постановка О. Ефремова — Ван Ваныч
• 1975 — «Заседание парткома» по пьесе А. Гельмана «Протокол одного заседания». Постановка О. Ефремова — Зюбин (в 1976 году играл Потапова)
• 1978 — «Старый Новый год» М. Рощина. Постановка О. Ефремова — Вася
• 1979 — «Утиная охота» А. В. Вампилова — Саяпин
• 1982 — «Вагончик» Н. Павловой. Постановка К. Гинкаса — судья
• 1984 — «Господа Головлёвы» по роману М. Е. Салтыкова-Щедрина. Постановка Л. Додина — батюшка
• 1988 — «Кабала святош» М. А. Булгакова. Постановка А. Шапиро — Маркиз де Шаррон (архиепископ)
• 1991 — «Олень и шалашовка» А. И. Солженицына. Постановка О. Ефремова — Брылов
• 1991 — «Суперфляй» — Зворыкин
• 1994 — «Борис Годунов» — Пимен
• 1994 — «Новый американец» А. Марьямова по произведениям Сергея Довлатова — Михаил Иванович
• 1995 — «Маскарад» М. Ю. Лермонтова — Шприх
• 1996 — «Гроза» А. Н. Островского — Шапкин
• 1996 — «Преступление и наказание» по роману Ф. М. Достоевского — Мармеладов
• 1997 — «Женитьба» Н. В. Гоголя — Жевакин
• 1999 — «И свет во тьме светит» Л. Н. Толстого. Постановка В. Долгачёва — столяр
• 2001 — «Кабала святош» М. А. Булгакова — Справедливый Сапожник
• 2003 — «Обломов» И. А. Гончарова — Захар
• 2004 — «Белая гвардия» М. А. Булгакова — Фёдор
• 2004 — «Вишнёвый сад» А. П. Чехова — Фирс

Роли в кино

1. 1959 — Василий Суриков — юродивый
2. 1959 — Баллада о солдате — рябой солдат
3. 1960 — Прыжок на заре — старшина Елистратов
4. 1961 — В трудный час — Кройков
5. 1961 — Две жизни
6. 1961 — Приключения Кроша — Зуев
7. 1961 — Коллеги — Сергей Егоров
8. 1962 — Третий тайм — Кирилл
9. 1963 — Коротко лето в горах — Бимбиреков
10. 1965 — Перекличка — Виктор Ружин
11. 1965 — Авария — Паначук
12. 1965 — Время, вперёд! — Ханумов
13. 1966 — Восточный коридор — Константин
14. 1967 — Путь в «Сатурн» — Бударин
15. 1967 — Конец «Сатурна» — Бударин
16. 1967 — Житие и вознесение Юрася Братчика
17. 1968 — Гроза над Белой — Веселков
18. 1968 — В огне брода нет — Николай
19. 1968 — Наши знакомые — Ярофеич
20. 1968 — Источник — Савелий
21. 1970 — Суровые километры — Косяков
22. 1970 — Море в огне — Потапов
23. 1970 — Мир хижинам — война дворцам — Василий Боженко
24. 1970 — Поезд в завтрашний день — Полупарниев
25. 1970 — Случай с Полыниным — начальник патруля
26. 1970 — Несознательный (в киноальманахе «Фитиль» № 98) — эпизод
27. 1971 — Освобождение
28. 1971 — Расскажи мне о себе
29. 1972 — Командир счастливой «Щуки» — боцман
30. 1972 — Весёлые Жабокричи — солдат Петро
31. 1973—1974 — Высокое звание — Седых
32. 1973 — Товарищ генерал — начальник разведки
33. 1973 — Каждый день жизни — Толя
34. 1973 — Любить человека — прораб
35. 1974 — Одиножды один — Кузьма
36. 1974 — Моя судьба — Герман Ковалев, чекист
37. 1974 — Каждый день жизни
38. 1975 — Память — Семён
39. 1976 — Дни хирурга Мишкина — следователь
40. 1976 — Единственная дорога (совместно с Югославией) — Таиров
41. 1976 — Марк Твен против… — панорамщик
42. 1976 — Легенда о Тиле — посланец
43. 1976 — Сказ про то, как царь Пётр арапа женил — корабельный плотник
44. 1977 — Заседание парткома (фильм-спектакль)
45. 1977 — Красный чернозём
46. 1977 — Поединок в тайге — Дымков
47. 1978 — Завьяловские чудики — Тимофей
48. 1978 — Близкая даль — Велехов
49. 1978 — Игроки
50. 1978 — Мальчишки — мичман
51. 1979 — Таёжная повесть — Корягин
52. 1979 — Смотрины — Вакула
53. 1979 — Поездка через город — Александров
54. 1980 — В начале славных дел — Овдоким
55. 1980 — Чёрная курица, или Подземные жители — Кобылкин
56. 1980 — Юность Петра — Овдоким
57. 1980 — Мятеж (телеспектакль)
58. 1982 — Россия молодая — Кочнев
59. 1982 — Надежда и опора — Лучков
60. 1982 — Печники
61. 1983 — Раннее, раннее утро… — Петрович
62. 1984 — Нам не дано предугадать — председатель исполкома
63. 1984 — Парад планет — завхоз Дома престарелых
64. 1984 — Лев Толстой (совместно с Чехословакией) — мужик
65. 1984 — Первая конная — Сучков
66. 1985 — Батальоны просят огня — майор Бульбанюк
67. 1985 — Тихие воды глубоки — Лабуня
68. 1985 — Встреча перед разлукой — Степан Акимыч
69. 1985 — Полевая гвардия Мозжухина — Лошкарёв
70. 1985 — Дороги Анны Фирлинг — крестьянин
71. 1985 — Однажды в гостинице (короткометражный) — энергичный
72. 1986 — Первоцвет — сторож церкви
73. 1986 — Первый парень — Фомин
74. 1987 — Везучий человек — Макаров
75. 1987 — Импровизация на тему биографии
76. 1987 — Холодное лето пятьдесят третьего… — капитан рейда Фадеич
77. 1988 — Гулящие люди
78. 1988 — Новые приключения янки при дворе короля Артура — работорговец
79. 1988 — Без мундира — Траков
80. 1989 — Оно — Байбаков
81. 1990 — По 206-й — председатель колхоза
82. 1990 — Такси-блюз (совместно с Францией) — старый Нечипоренко
83. 1991 — Летучий голландец — Захаркин
84. 1991 — Арифметика убийства — Равиль
85. 1991 — За последней чертой — Николай Фомич
86. 1992 — Белые одежды (Белоруссия) — Цвях
87. 1992 — Маленький гигант большого секса — начальник 1-го отдела
88. 1993 — Про бизнесмена Фому — Лука Совков
89. 1993 — Кара
90. 1993 — Трамвай удачи (короткометражный, Украина)
91. 1993 — Операция «Люцифер»
92. 1993 — Территория
93. 1994 — Мастер и Маргарита — Андрей Фокич, буфетчик
94. 1994 — Уснувший пассажир
95. 1994 — Зона ЛЮБЭ
96. 1995 — Волчья кровь — Шкарупа
97. 1995 — Воровка
98. 1996 — Роковые яйца (совместно с Чехией)
99. 1996 — Старые песни о главном 2 — старшина медсанбата в годы Великой Отечественной войны
100. 1997 — Не валяй дурака…
101. 1998 — Чехов и Ко
102. 1998 — Сочинение ко Дню Победы
103. 2000 — Свадьба (совместно с Францией, Италией, Германией) — дед Крапивин
104. 2000 — Новый год в ноябре — отец Кати
105. 2001 — Сыщики (серия «Знак Иуды») — комендант общежития
106. 2001 — Ростов-Папа
107. 2001 — Нина
108. 2002 — Олигарх (совместно с Францией) — капитан корабля
109. 2002 — Шукшинские рассказы (новелла «Другая жизнь») — тесть
110. 2003 — Жизнь забавами полна
111. 2004 — Штрафбат — Зимянин
112. 2005 — Голова классика — Митрофан Иванович
113. 2006 — Сволочи — Валентин Петрович Тяпкин

Признание и награды

• Заслуженный артист РСФСР (6.04.1976)
• Народный артист РСФСР (19.02.1986)
• Орден Октябрьской Революции (1986) — За плодотворный труд и в честь 60-летия со дня рождения.
• Орден Почёта (1998, в связи со 100-летием МХАТа)
• Государственная премия Российской Федерации (2000)
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2002)
• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (26 октября 2006 года) — за выдающиеся заслуги в развитии отечественного театрального и кинематографического искусства, многолетнюю творческую деятельность.

Ссылки

• [mxat.ru/history/persons/kashpur/ Биография В. Т. Кашпура на сайте МХТ им. Чехова]
• [theatre-goer.narod.ru/actors/Kashpur.htm Биография на сайте theatre-goer.narod.ru]
• [www.kp.ru/online/news/557151/ Ушёл из жизни известный российский актёр Владимир Кашпур] // Комсомольская правда, 19 октября 2009 года

Отрывок, характеризующий Кашпур, Владимир Терентьевич

Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]