Аренев, Владимир Константинович
Поделись знанием:
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
(перенаправлено с «Владимир Пузий»)
| Владимир Константинович Аренев | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Язык произведений: | |
| Награды: |
|
Влади́мир Константи́нович А́ренев (род. 1 октября 1978, Киев, настоящая фамилия — Пузий) — русский и украинский писатель в стилях классической фэнтези, научной фантастики, детских сказок; переводчик.
Содержание
Творчество
Издал более 16 книг, а также около 100 публикаций в сборниках и периодических изданиях.
Книги
на русском языке
- Отчаяние драконов. М.: Альфа-книга, 2000.
- Охота на героя. М.: Альфа-книга, 2000.
- Правила игры. М.: Альфа-книга, 2000.
- Книгоед (в соавторстве с Юрием Никитинским; детская повесть-сказка). М.: Альфа-книга, 2000.
на украинском языке
- Бiсова душа (сборник). Киев: Джерела М, 2003.
- Правила гри: в 2 т. Киев: Джерела М, 2004.
- Мiсто Тисячi Дверей (детская повесть-сказка). Киев: Джерела М, 2004.
- Дикi володарi (сборник). Киев: Джерела М, 2004.
Публикации
- Сияние каменного цветка // Слепой василиск. Харьков: Второй блин, 2000.
- Монетка на удачу (рассказ) // Если. 2002. № 3.
- Новый Гутенберг (рассказ) // Если. 2003. № 10.
- Мы, людики (цикл рассказов) // Альдебараки. М.: Международный фонд «Поколение», 2004.
- Критика критики // Реальность фантастики. 2004. № 8.
- Как живете, караси?! // Реальность фантастики. 2004. № 11.
- Королевская библиотека. Свитки сочинителей (цикл миниатюр) // Новые легенды-2. СПб: Азбука-классика, 2005.
- Хорошие новости (рассказ) // Реальность фантастики. 2005. № 6.
- Ветер не лжет (повесть) // Мифотворцы: Портал в Европу. Киев: Сварог, 2006.
- Владислав Былинский // Энциклопедия «Фантасты современной Украины». Харьков: Инвестор, 2007.
- Наталья Гайдамака // Энциклопедия «Фантасты современной Украины». Харьков: Инвестор, 2007.
- Вкус к знаниям (рассказ) // Мир фантастики. 2008. № 6.
- Девять тысяч сто семь (рассказ) // Меридиан. 2011. № 3.
Переводы
На польский
- Rara avis (рассказ, пер. на польский язык Тадеуша Збигнева Дворака) // Nowa Fantastyka. № 9 (276). S. 35-36.
На литовский
- Vienintelis kelias (Единственная дорога) (рассказ, пер. на литовский язык Едвардаса Вайшвила (Edvardas Vaisvila) // Журнал «IMPERIJA» (Литва, Каунас). 2001. № 1 (4).
Премии и номинации
- Лауреат международной украинско-германской премии имени Олеся Гончара (2001)
- Лонг-лист премии «Дебют» — номинация «крупная проза» за роман «Круги на земле» (2001)
- Лонг-лист премии «Дебют» — номинация «фантастика» за роман «Все племя Адамово» (2001)
- Финалист независимой премии «Дебют» (Россия)
- Лонг-лист премии «Дебют» — номинация «фантастика» за рассказы «Мы, людики» (2003)
- На «Евроконе» признан лучшим молодым автором Украины (2004)
- Третье место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру» (сезон 2012—2013 гг.) в номинации «Художественная литература» за повесть «Душница».
- Премия «Новые горизонты» за повесть «Душница» (2014).
Рецензии и отзывы
- Трофимова Ольга. Поверх формата. // Аренев В. Паломничество жонглера. СПб: Азбука-классика, 2005.
- Валентинов Андрей. Прекрасная Италия Владимира Аренева // Аренев В. Магус. М.: Форум, 2006.
- Зильберштейн Андрей. Рецензия на антологию «Формула крови» // Мир фантастики. 2011. № 8.
- Ионов Алексей. Рецензия на антологию «Формула крови» // Лаборатория Фантастики. 2011. 17 сентября.
- Соболев Сергей. Зимой и летом — одним цвітом (рец. на антологию «Формула крови» // Лаборатория фантастики. 2011. 20 сентября.
- Владимирский Василий. Кровь как метафора (рец. на антологию «Формула крови») // Питерbook. 2011. 10 октября.
Напишите отзыв о статье "Аренев, Владимир Константинович"
Ссылки
- [calendar.interesniy.kiev.ua/Event.aspx?id=3325 Владимир Константинович АРЕНЕВ (настоящая фамилия ПУЗИЙ) — Киевский календарь.]
Отрывок, характеризующий Аренев, Владимир Константинович
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
