Владимир Святославич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Святославич<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет из «Царского титулярника» XVII века</td></tr>

Великий князь киевский
11 июня 978 — 15 июля 1015
Предшественник: Ярополк Святославич
Преемник: Святополк Владимирович
Князь новгородский
970 — ок. 988
Предшественник: Святослав Игоревич
Преемник: Вышеслав Владимирович
 
Вероисповедание: язычество, принял христианство
Рождение: ок. 960
Смерть: 15 июля 1015(1015-07-15)
Берестово, Киев
Место погребения: Десятинная церковь, ныне место захоронения неизвестно
Род: Рюриковичи
Отец: Святослав Игоревич
Мать: Малуша
Супруга: Рогнеда Полоцкая978 по 987),
4 неизвестных по именам жены,
Анна Византийская988 по 1011)
Дети: сыновья: Вышеслав Новгородский, Святополк I Окаянный, Ярослав I Мудрый, Всеволод Владимир-Волынский, Святослав Древлянский, Мстислав Тмутараканский, Станислав Смоленский, Судислав Псковский, Позвизд Борис и Глеб

дочери: Предслава, Премислава, Мстислава, Добронега-Мария,
5 неизвестных по имени дочерей

Влади́мир I Святосла́вич (др.-рус. Володимѣръ Свѧтославичь, около 960 года — 15 июля 1015 года) — князь новгородский (970—988), великий князь киевский (978—1015), при котором произошло крещение Руси.

Стал новгородским князем в 970 году, захватил киевский престол в 978 году. В 988 году принял христианство по греческому обряду, а также сделал его государственной религией Древнерусского государства. В крещении получил христианское имя Василий. Известен также как Владимир Святой, Владимир Великий, Владимир Креститель (в церковной истории). По мнению исследователей былинного эпоса, Владимир Святославович является одним из прообразов собирательного былинного персонажа, Владимира Красное Солнышко. Прославлен в лике святых как равноапостольный; день памяти в русском православии — 15 (28) июля и в Соборах Галицких, Псковских, Киевских[1] и Волынских[2][3] святых.





Содержание

Имя Владимир

Владимир Святославович — третий Киевский князь, носящий славянское имя. Однако скандинавское влияние в княжеском именослове не исчезло полностью, о чём свидетельствует двусоставность имени «Володимѣръ». Первая часть происходит, согласно Фасмеру, от церковнославянского владь «власть» (восходит к индоевропейской основе *wal- со значением «сила»).[4] Вторая же часть с нехарактерным для русских имён X века[5][страница не указана 2729 дней] компонентом -мѣръ восходит к германским языкам, в которых данный корень означает славу и величие, к примеру: готский -mērs «великий», или древневерхненемецкий mâri «знаменитый»[6]. Это роднит имя Владимир с такими германскими именами, как Теодемир,Видимир, Валамир и т. п[7]. Таким образом, имя Владимир имеет смешанное,[8] славянско-германское происхождение. По мнению Назаренко у славян антропонимическая модель со вторым компонентом ~měrъ/~mirъ относится к числу наиболее употребительных среди знати; в вышедших к настоящему времени выпусках «Этимологического словаря славянских языков» (ЭССЯ, 1—26) учтено не менее двух десятков личных имён со вторым компонентом -~měrъ/~mirъ.[9] В русском языке, согласно принципам народной этимологии, вторая часть имени (-мир) была переосмыслена под влиянием существительных миръ («спокойствие»), міръ («вселенная»), а всё имя, таким образом, стали понимать как означающее «владеющий миром»[10]. Некоторые исследователи отмечают, что славянские словообразования на -мир-/-мер- обнаруживают параллели с ономастическими реликтами готского племенного союза III—V века и могут быть наследием позднепраславянской эпохи[11]

Происхождение и воспитание

Сын великого князя Святослава Игоревича от ключницы Малуши родом из города Любеч, милостницы княгини Ольги. Сын рабыни («робичич» по словам Рогнеды)[12], по обычаям язычников мог наследовать отцу-князю.

Год рождения Владимира неизвестен[13]. Его отец Святослав родился в 942 году (летописная хронология условна в этом периоде), а старший сын Владимира Вышеслав — около 977 года, откуда историки выводят год рождения Владимира — 960-й год с точностью до нескольких лет. Как сообщают поздние источники XVI века (Никоновская и Устюжская летописи), Владимир Святославич родился в селе Будутине (Будятине), куда разгневанная княгиня Ольга сослала Малушу[14]. Как предполагал Д. Прозоровский, будучи раздатчицей милостыни (занятие христианки), Малуша нарушила со Святославом заповедь «не прелюбодействуй», и именно это вызвало гнев Ольги[15]:

«Володимиръ бо бе отъ Малки, ключници Олжины; Малка же бе сестра Добрыне, — и бе Добрыня дядя Володимиру; и бе рожение Володимеру въ Будутине веси, тамо бо въ гневе отслала ея Олга, село бо бяше ея тамо, и умираючи даде его святей Богородици» (Никоновская летопись).

Мнения исследователей о локализации Будятиного села расходятся. Наиболее общепринятой считается версия, согласно которой Владимир Святославич родился под Псковом (деревня Будник)[16], в вотчине своей бабки княгини Ольги. С его именем связывают также близлежащее городище Владимирец, названое так в 1462 г.: «лето 6970. заложиша псковичи иной городок на Володчине горе и нарекоша Володимирец».

О дальнейшей судьбе Малуши летописи не сообщают, а малолетний Владимир вернулся в Киев, где находился под присмотром княгини Ольги. Воспитанием его, возможно, занимался дядя по матери Добрыня[17], так как в обычаях Руси было делом привычным доверять воспитание наследника старшим дружинникам.

Княжение в Новгороде

По Повести временных лет Владимир среди сыновей Святослава был третьим по старшинству после Ярополка и Олега. Выдвигалась также гипотеза, что на самом деле он был вторым (старше Олега), так как получил от отца при его уходе на войну с Византией в 970 году важный Новгород, в то время как Олег довольствовался Древлянской землёй с центром в Овруче[18]. Наставником и воеводой юного Владимира в Новгороде стал Добрыня.

Скандинавские саги рассказывают о том, как будущий король Норвегии Олаф I Трюггвасон провёл детство и юность в Новгороде. Мать Олафа, Астрид, бежала от убийц мужа Трюггви Олафссона в Новгород к конунгу Вальдемару (Владимиру), у которого служил её брат Сигурд, но по дороге она с ребёнком была захвачена разбойниками в Эстонии. Сигурд, собирая налоги в Эстонии по повелению Владимира, встретил случайно Олафа и выкупил его из рабства. Олаф рос под покровительством Владимира, позже был взят в дружину, где пользовался популярностью среди воинов[19].

Киевское княжение

Приход на киевский престол

После гибели в 972 году князя Святослава Киевом управлял Ярополк. В 977 году разгорелась междоусобная война между Ярополком и его братьями. Удельный древлянский князь Олег, отступая в бою с Ярополком, был раздавлен во рву падавшими лошадьми. Владимир при этом известии бежал в варяжские земли. Всей Русью стал править Ярополк Святославич.

Тем временем Владимир в Скандинавии набрал с Добрыней войско и в 980 году вернулся в Новгород, выгнав посадника Ярополка[20].

Владимир захватил перешедший на сторону Киева Полоцк, перебив семью правителя города князя Рогволода, причем по совету своего дяди Добрыни Владимир сначала изнасиловал Рогнеду на глазах её родителей, а затем убил её отца и двух братьев[21][22][23]. Княжну Рогнеду, просватанную прежде за Ярополка, он насильно взял в жёны[24]. Именно отказ Рогнеды на сватовство Владимира и вызвал его месть: княжна считала недопустимым выйти замуж за сына наложницы, коим был Владимир. Её слова «не хочу розути робичича» («не хочу разувать раба») согласно славянскому обычаю разувания супруга[25] сильно унизили Владимира и Добрыню, так как намекали на статус матери Владимира (сестры Добрыни).

Затем с большим варяжским войском осадил Киев, где заперся Ярополк. По версии летописи воевода Ярополка Блуд, подкупленный Владимиром, заставил Ярополка бежать в маленький городок Родень, запугав мятежом киевлян. В Родне Владимир заманил Ярополка на переговоры, где два варяга «подняли его мечами под пазухи». Беременную жену Ярополка, бывшую греческую монахиню[26], Владимир взял в наложницы.

Когда варяжское войско потребовало себе за службу дань с киевлян, Владимир обещал им, но через месяц отказался, а варягов отослал на службу в Константинополь с советом византийскому императору развести тех по разным местам. Часть из варягов Владимир оставил себе для управления городами.

По летописи Владимир вокняжился в Киеве в 980 году. Согласно самому раннему Житию Владимира монаха Иакова («Память и похвала князю Владимиру», 2-я половина XI века) это случилось 11 июня 978 года. Из ряда хронологических соображений кажется более вероятной дата 978, а дата 980 получена, видимо, при вторичной расстановке годовой сетки в летописи путём неправильного пересчёта. Так летописец упомянул[27] о 37 годах правления Владимира, что также указывает на 978 как год прихода Владимира к власти.

Языческое правление

Новый князь киевский принял меры к реформации языческого культа. Воздвиг в Киеве капище[28] с идолами шести главных богов славянского язычества (Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши, без Велеса), также есть сведения, что князь практиковал человеческие жертвоприношения богам[29]. Из первоисточников известно о жертвоприношениях русов при осаде Константинополя в 860 году и во время осады византийскими войсками крепости Доростол, где заперся Святослав в 971[30].

Так как есть косвенные сведения о симпатиях прежнего князя Ярополка к христианской вере и его контактах с латинским Западом, то весьма вероятно предположение об языческой реакции при Владимире, то есть борьбе с ранее утверждавшимся в Киеве христианством. Археологическим подтверждением этого может служить находка на месте Владимирова пантеона остатков каменного строения со следами фресковой живописи — по всей видимости, существовавшей при Ярополке церкви. Во время гонений в Киеве погибли одни из первых христианских мучеников на Руси — варяги Фёдор и Иоанн.

Повесть временных лет так передаёт образ жизни Владимира до крещения:

«Был же Владимир побеждён похотью, и были у него жёны […], а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц».

Православные источники утверждают, что после крещения князь освободил от супружеских обязанностей всех бывших языческих жён. Рогнеде он предложил выбрать мужа, но она отказалась и приняла монашеский постриг[31][32].

Крещение

Летописное повествование о «выборе вер» («испытании вер») Владимиром носит легендарный характер. Ко двору вызывались проповедники ислама, иудаизма, западного «латинского» христианства (католицизма), но Владимир после беседы с «греческим философом» остановился на православии. Несмотря на агиографический трафарет, в повествовании есть историческое зерно. Так, Владимир говорит «немцам» (то есть проповедникам католицизма): «Иде́те опять, яко отцы наши сего не прияли суть» («Ступайте назад, ибо наши отцы этого не приняли»). В этом можно видеть отзвуки событий 962 года, когда германский император присылал в Киев епископа и священников по просьбе княгини Ольги. Не принятые на Руси, они «еле спаслись»[33].

Сведения о посольстве в Хорезм русского правителя второй половины X века (имя с арабского восстанавливается как Владимир), желавшего, чтоб его страна приняла ислам, сохранились в арабских и персидских источниках. Так среднеазиатский врач и историк аль-Марвази (начало XII века) сообщает:

«И когда они обратились в христианство, религия притупила их мечи, и вера закрыла им двери занятия, и вернулись они к трудной жизни и бедности, и сократились у них средства существования. Тогда захотели они стать мусульманами, чтобы позволен был им набег и священная война и возвращение к тому, что было ранее. Тогда послали они послов к правителю Хорезма, четырёх человек из приближённых их царя, потому что у них независимый царь и именуется их царь Владимир — подобно тому, как царь тюрков называется хакан […] И пришли послы их в Хорезм и сообщили послание их. И обрадовался Хорезмшах решению их обратиться в ислам, и послал к ним обучить их законам ислама. И обратились они в ислам»[34][35].

Согласно летописи, в 987 году Владимир на совете бояр принял решение о крещении «по закону греческому».

В следующем 988 году он захватил Корсунь (Херсонес в Крыму) и потребовал в жёны сестру византийских императоров Василия II и Константина VIII Анну, угрожая в противном случае пойти на Константинополь. Императоры согласились, потребовав в свою очередь крещения князя, чтобы сестра вышла за единоверца. Получив согласие Владимира, византийцы прислали в Корсунь Анну со священниками. Владимир вместе со своей дружиной прошёл обряд крещения, после чего совершил церемонию бракосочетания и вернулся в Киев, где сразу же повелел опрокинуть языческие идолы.

Согласно монаху Иакову Черноризцу[36], более раннему источнику, чем «Повесть временных лет», князь Владимир крестился в 988 году, взял Корсунь на 3-й год после крещения с целью захвата христианских святынь и только потом вытребовал себе жену от византийских императоров.

Сирийский историк XI века Яхъя Антиохийский излагает историю крещения по-другому. Против византийского императора Василия взбунтовался его военачальник Варда Фока Младший, который одержал несколько побед.

«… и побудила его [императора Василия] нужда послать к царю русов — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий […] И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они окрестили царя […] И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей»[37].

По Яхъе соединённые силы русов и греков разгромили войска Фоки под Хрисополем[38] в конце 988 года, а в апреле 989 года союзники в сражении под Абидосом[39] покончили с Вардой Фокой. Арабский историк начала XIII века Ибн аль-Асир также сообщил о крещении русов в версии, близкой к Яхъе Антиохийскому, но отнеся событие к 986 году, причём царь русов в его изложении сначала крестился, потом женился и тогда пошёл воевать с Вардой Фокой.

О размере русской военной помощи Византии и крещении сообщает также армянский историк Стефан Таронский, современник князя Владимира:

«Тогда весь народ Рузов [русов], бывший там [в Армении, около 1000 года] поднялся на бой; их было 6 000 человек — пеших, вооружённых копьями и щитами, — которых просил царь Василий у царя Рузов в то время, когда он выдал сестру свою замуж за последнего. В это же самое время рузы уверовали в Христа»[35].

Детали хронологии — на каком этапе описываемых событий Владимир принял крещение, произошло ли это в Киеве, в городе Василиве или Корсуне — были утеряны в Руси ещё в начале XII века, во времена составления «Повести временных лет», о чём летописец прямо сообщает. Тем более дискуссионен этот вопрос в современной историографии. Датой Крещения Руси традиционно считается летописный 988 год, хотя исторические свидетельства указывают на 987 как год крещения самого князя Владимира и 989 как год Крещения Руси.


В крещении Владимир принял имя Василий, в честь правящего византийского императора Василия II, согласно практике политических крещений того времени.

В Киеве крещение народа прошло сравнительно мирно, в то время как в Новгороде, где крещением руководил Добрыня, оно сопровождалось восстаниями народа и подавлением их силой. В Ростовско-Суздальской земле, где местные славянские и финно-угорские племена сохраняли в силу отдалённости определённую автономию, христиане оставались меньшинством и после Владимира (вплоть до XIII века язычество господствовало у вятичей).

Крещение сопровождалось учреждением церковной иерархии. Русь стала одной из митрополий (Киевской) Константинопольского патриархата. Епархия была создана также в Новгороде, а по некоторым данным — в Белгороде Киевском (не путать с современным Белгородом), Переяславле и Чернигове. Не препятствовал Владимир и деятельности западных проповедников. Когда его сын Святополк взял жену из Польши, вместе с ней в около 1000 года прибыл Рейнберн, епископ Кольберга (Колобжега), позднее окончивший жизнь в темнице[40]. При помощи немецкого миссионера Бруно Кверфуртского, лично встречавшегося с Владимиром, в 1007 году была учреждена епархия у печенегов, по-видимому недолговечная.

Военные походы

В 981 году (по другой версии, исходящей из более ранней даты вокняжения Владимира и политической обстановки в Польше — в 979 году) Владимир воевал с польским князем Мешко I за приграничную Червенскую Русь. Завоевание Червена и Перемышля.

В 981982 годах Владимир впервые присоединил к Древнерусскому государству территорию вятичей, которые были обложены данью.

В 983 году Владимир покорил балто-литовское племя ятвягов и установил контроль над Судовией, что открывало путь к Балтике.

В 984 году Владимир окончательно покорил радимичей, когда местное войско было разбито уже сторожевым киевским отрядом (радимичи Волчья Хвоста бегают).

В 985 году Владимир в союзе с кочевыми торками воевал против болгар. Некоторые исследователи идентифицируют их с дунайскими болгарами, однако по «Памяти и похвале» противником Владимира были «серебряные», то есть волжские булгары. Одержав победу, Владимир заключил с булгарами мир на выгодных для Руси условиях. В том же 985 году он обложил данью Хазарию. Владимир величался хазарским титулом каган[41].

В 988 году Владимир осадил Корсунь в Крыму. По Повести временных лет город сдался после длительной осады, когда русские перекопали трубы, по которым в город поступала вода из колодцев. Затем византийские императоры прислали свою сестру Анну замуж за Владимира, после чего он вернул город Византии и по возвращении в Киев приступил к крещению народа. В 989 году русские войска участвовали в подавлении мятежа болгар и военачальника Варды Фоки.

В 991 году был проведён поход в прикарпатские земли против белых хорватов, впервые включивший их в состав Древнерусского государства.

В 1000 году 6 тыс. русских участвовали в византийском походе в Армению.

В 1015 году смерть Владимира застала киевское войско в походе во главе с Борисом Владимировичем на печенегов.

Владимир вёл активную внешнюю политику: за время правления им было заключено множество договоров с правителями разных стран. Это были: Стефан I (король Венгрии), Болеслав I Храбрый (король Польши), Болеслав II (король Чехии), Сильвестр II (папа римский), Василий II (император Византии).

Проблемой Руси оставались постоянные набеги печенегов: в 990, 992 на Переяславль, 993, в 996 году состоялась неудачная битва у Василёва, в 997 году — нападение на Киев, в 1001, в 1013 годах состоялось польско-печенежское вторжение на Русь. Воспоминания о печенежской войне уже век спустя приняли эпические формы (легенда о Белгородском киселе, о Никите Кожемяке и др.). Для обороны от печенегов был построен ряд крепостей по южному рубежу Киевской Руси. По южным и юго-восточным границам тогдашней Руси, на правой и левой стороне Днепра, выведены были ряды земляных окопов и сторожевых «застав», чтобы сдерживать нападения кочевников. По свидетельству византийского императора Константина VII Багрянородного, печенеги кочевали на расстоянии одного дня пути от Руси.

В 10061007 годах через Киев проезжал немецкий миссионер Бруно Кверфуртский, направляясь к печенегам для проповеди Евангелия. Он остановился погостить у князя Владимира, которого в письме к императору Генриху II называет сеньором руссов (лат. senior Ruzorum). Князь Владимир уговаривал миссионера не ездить к печенегам, говоря, что у них он не найдёт душ для спасения, а скорее сам погибнет позорною смертью. Князь не мог уговорить Бруно и вызвался проводить его со своей дружиной (лат. cum exercitu) до границ своей земли, «которые он со всех сторон оградил крепким частоколом на весьма большом протяжении по причине скитающихся около них неприятелей». Вероятно, Бруно говорил про Змиевы валы, длина которых в Киевской области составляет около 800 километров.

Законодательство и чеканка монеты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Все законы Владимир принимал при согласовании со своим советом, который состоял из его дружины (военных начальников) и старейшин, представителей разных городов. Званы были вместе с боярами и посадниками и «старейшины по всем градом».

Большие города были устроены по-военному, образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки. Тысячей командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем тысяцкий, сотнями и десятками также выборные сотские и десятские.

Старцы, или старейшины, городские являются об руку с князем, вместе с боярами, в делах управления, как и при всех придворных торжествах, образуя как бы земскую аристократию рядом с княжеской служилой.

Владимиру приписывается «Церковный устав», определяющий компетенцию церковных судов. Долгое время считался подделкой XIII в., ныне возобладала точка зрения, согласно которой это подлинный устав Владимира, но с позднейшими добавлениями и искажениями.

По летописи, Владимир поначалу и согласился с представлениями херсонесского духовенства о необходимости смертной казни, но потом, посоветовавшись с боярами и городскими старцами, установил наказывать преступников по старому обычаю, вирой. Некоторые исследователи считают, что Владимир пытался изменить порядок престолонаследия; см. ниже.

Владимир начал также чеканку монеты — золотой («златников») и серебряной («сребреников»), воспроизводившей византийские образцы того времени. На большинстве монет Владимира изображён князь, сидящий на престоле, и надпись: «Владимѣръ на столѣ» (Владимир на престоле); есть варианты с погрудным изображением (см. рисунок) и другим текстом легенды, в частности, на некоторых вариантах сребреников указано имя святого Василия, в честь которого Владимир был назван в крещении. Судя по неполногласной форме слов (не Володимѣръ, а Владимѣръ; не золото, а злато), монетные мастера были болгарами. Златники и сребреники стали первыми монетами, выпущенными на территории Руси. Выпуск монеты был обусловлен не действительными экономическими потребностямиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3419 дней] — Русь прекрасно обслуживалась византийской и арабской золотой и серебряной монетой, — а политическими целями: монета служила дополнительным знаком суверенитета христианского государя.

Только на монетах сохранились прижизненные символические изображения князя Владимира, человека с небольшой бородой и длинными усами. По монетам известен и княжеский знак Владимира, принятый в XX веке Украиной в качестве государственного герба.

Культурно-социальная политика

Времена Владимира ознаменованы началом распространения грамотности на Руси — что связано с Крещением. Как и многие другие реформы, проводилась она насильственно:

«Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились ещё они в вере и плакали о них как о мёртвых»[42].

Учителями выступали не столько византийцы, сколько болгары, в том числе учившиеся на Афоне. Через поколение на Руси выросли уже замечательные мастера слова и знатоки литературы, такие, как один из первых русских писателей митрополит Иларион.

При Владимире начинается масштабное каменное строительство на Руси, хотя первые сохранившиеся постройки относятся ко времени его сына Ярослава. Заложены города Владимир-на-Клязьме (990 год), Белгород (991 год), Переяславль (992 год) и многие другие.

Щедрость князя

Киевлян Владимир щедро угощал на пирах каждое воскресенье, даже, по преданию, приказал развозить на телегах еду и питьё для немощных и больных. Летописец отмечает: «И повелел снарядить телеги и, положив на них хлебы, мясо, рыбы, овощи различные, мёд в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: „Где больной или нищий, не могущий ходить?“ И тем раздавать всё, что им нужно».

Особое внимание оказывал дружине, с которой советовался о делах государственных и военных, ни в чём ей не отказывал, говоря: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец мой с дружиною доискались золота и серебра

Семья и дети

Владимир был до крещения известен как «великий распутник» (лат. fornicator maximus, по словам немецкого хрониста Титмара Мерзебургского)[43]. Помимо этого он состоял в нескольких официальных языческих браках, в частности, с уже упоминавшейся Рогнедой[24], с «чехиней» (на союз с Чехией он, по некоторым данным, опирался в борьбе с Ярополком, союзником германского императора) и «болгарыней» (из волжских или дунайских болгар — неизвестно; по одной из версий, это была дочь царя дунайских болгар Петра, а Борис и Глеб были детьми от неё). Кроме того, Владимир сделал наложницей беременную вдову своего брата Ярополка, греческую монахиню, похищенную Святославом во время одного из походов. Вскоре она родила сына Святополка, который считался «от двух отцов»; Владимир рассматривал его как своего законного наследника, в то время как сам Святополк, по косвенным данным, считал себя сыном Ярополка, а Владимира — узурпатором.

После крещения Владимир состоял предположительно в двух последовательных христианских браках — с византийской царевной Анной и, после её смерти в 1011, с неизвестной «мачехой Ярослава»[44], попавшей в плен к Святополку в 1018 году.

Дети (всего тринадцать сыновей и не менее десяти дочерей):

  1. От «чехини» (по «Саге об Олаве сыне Трюггви» — Аллогии, по Татищеву — варяжки Оловы, «норвежской княжны Олавы»[45]):
    1. Вышеслав, князь новгородский, старший сын Владимира. Умер до смерти отца.
  2. От вдовы Ярополка Святославича (по родословиям — «грекини Предиславы» (жена с ок. 978):
    1. Святополк Окаянный, князь туровский, затем киевский. Возможно был сыном не Владимира, а Ярополка Святославича, но Владимир признал его своим сыном.
  3. От Рогнеды, дочери полоцкого князя Рогволода (жена с ок. 977):
    1. Изяслав, князь полоцкий. Летопись содержит красочный рассказ о том, как маленький Изяслав вступился за мать, покусившуюся на жизнь Владимира, и был отправлен с ней на удел в Полоцк. Умер также при жизни отца, молодым, в 1001 году. Родоначальник полоцкой ветви Рюриковичей[46].
    2. Мстислав; если он упоминается в некоторых версиях списка сыновей Владимира не по ошибке (имя Мстислава повторено дважды, однако во втором списке сыновей Владимира в «Повести временных лет» под 988 годом — единожды[42]), то, скорее всего, умер в младенчестве.
    3. Ярослав Мудрый, князь ростовский, после смерти Вышеслава — новгородский, после победы над Святополком — киевский.
    4. Всеволод, князь Владимир-Волынский, иногда отождествляется с «Виссивальдом, конунгом из Гардарики», погибшим в Швеции в 993 году.
    5. Предслава, сделана наложницей польским князем Болеславом I Храбрым.
    6. Премислава (ум. в 1015 году), по некоторым источникам с 1000 года жена венгерского принца Ласло Лысого[47] (ум. 1029).
    7. Мстислава, в 1018 году среди других дочерей Владимира была захвачена польским князем Болеславом I Храбрым.
  4. От Адельи (по поздним, не вполне надёжным данным):
    1. Мстислав Тмутараканский, князь тмутараканский и черниговский, после успешной войны с Ярославом правитель половины Руси; умер в 1036, не оставив наследников.
    2. Станислав, князь смоленский (сведения об уделе Станислава не вполне надёжны). (По некоторым родословцам — также «от болгарыни»).
    3. Судислав, князь псковский, в 10241059 в заточении, умер в 1063, пережив всех братьев. (По некоторым родословцам — также «от болгарыни»).
  5. По летописи — «ѿ другия (Чехыни) Ст҃ослава». От «богемской княжны» Мальфриды (по поздним данным):[48]
    1. Святослав, (ум. 1015), князь древлянский.
  6. От «болгарыни», по родословцам — «болгарской княжны Милолики», некоторые историки пытались идентифицировать её с царевной Анной:
    1. Борис, князь ростовский.
    2. Глеб, князь муромский.
  7. Неизвестно, от какой жены:
    1. Позвизд, судя по языческому имени родился до крещения Владимира. (По некоторым родословцам — также «от болгарыни»).
    2. Добронега-Мария (ум. 1087) — стала женой короля Польши Казимира I.

Кроме того, у Владимира было ещё несколько дочерей, неизвестных по имени. Всего дочерей Владимира на 1018 год было в живых не менее 9, как мы знаем из хроники Титмара. Точная судьба всех их неизвестна.

Польский историк Анджей Поппэ выдвинул весьма правдоподобную гипотезу, что жена новгородского посадника Остромира Феофана была дочерью Владимира I Святославича и Анны Византийской. Кроме того, возможно, дочерью Владимира была жена маркграфа Северной марки Бернхарда II Младшего фон Хальдеслебена (ум. 1044) и мать маркграфа Вильгельма (ум. 1056).

Последние годы

Князь Владимир собирался изменить принцип престолонаследия и завещать власть любимому сыну Борису[49]. В последние годы жизни Владимира Святополк устроил заговор против него, который был раскрыт и некоторое время Святополк находился в заточении. Ярослав прекратил из Новгорода перечислять в Киев дань и церковную десятину, после чего Владимир собрался с дружиной идти на сына, но смерть не дала сделать ему этого[50][51]. Когда Владимир скончался от болезни в загородной резиденции Берестове 15 июля 1015 года, окружающие скрыли его смерть для того, чтобы уведомить Бориса о смерти его отца. Дело в том, что Святополк находился в Киеве: он не должен был узнать об этом раньше горожан, иначе попытался бы узурпировать власть. Тело князя, обернутое ковром, тайно вывезли ночью на санях и привезли в Киевскую Десятинную церковь, где он и был похоронен[52]; мраморные саркофаги Владимира и его жены стояли посредине храма.

Десятинная церковь была разрушена монголами в 1240 году и под её обломками оказались саркофаги князя Владимира, его жены и других. В 1635 году в Киеве при разборе руин были обнаружены старые саркофаги, принятые митрополитом Петром Могилой за погребения Владимира и Анны, а затем после извлечения останков закопаны вновь. Идентификация гробницы (или гробниц) была произведена по надписи, которая однако явно позднего происхождения и содержит фактические противоречия (датировка от Рождества Христова и т. п.). Место погребения было заново раскопано Н. Е. Ефимовым в 1826 году, действительно были найдены саркофаги, но не соответствующие описанию XVII века. Останки (мощи), извлечённые из захоронения, были розданы в киевские и московский соборы и к настоящему времени оказались утрачены. Современные исследователи сомневаются в том, что это действительно были раки Владимира и Анны[53][54].

В «Слове о полку Игореве»

О, печалиться Русской земле, вспоминая первые времена и первых князей! Того старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским; а ныне одни стяги Рюриковы, а другие — Давыдовы, и порознь их хоругви развеваются. Копья поют…[55]

Память о Владимире Крестителе

Церковное почитание

Владимир


Смерть

28 июля 1015

Почитается

в Православной и Католической церкви

Прославлен

не позднее XIV века

В лике

равноапостольного

День памяти

15 (28) июля

Покровитель

Украины, России

Труды

Крещение Руси

Точных данных о начале церковного почитания (и формальной канонизации, если такая была) князя Владимира нет. Возможно, Владимир первоначально поминался вместе со своими сыновьями, святыми Борисом и Глебом[56]. По косвенным данным, уже в первые годы после его смерти возникла агиографическая традиция, уподоблявшая князя апостолу Павлу, причём житийные рассказы об обращении Владимира (ослепшего и чудесным образом исцелившегося по молитвам христиан) встречаются и в западноевропейских памятниках этого времени. Уже в «Похвале кагану Владимиру» митрополит Иларион именует князя «блаженным» («О блаженый и треблаженый княже Володимерѣ, благовѣрне, и христолюбиве, и страннолюбче, мъзда твоа многа предъ Богомъ!»), хотя историки церкви признают его слова скорее пожеланием канонизации нежели свершившимся фактом.

Согласно сербским Прологам XIV века, восходящим к древнерусским оригиналам середины XII века, официальное признание Владимира святым к середине XII века ещё не состоялось[57]. Русские летописи также умалчивают о канонизации Владимира Крестителя.

Первые надёжные сведения об официальном почитании Владимира как святого равноапостола относятся к XIV веку: все Прологи и богослужебные книги того времени имеют память св. Владимира под 15 июля. Ряд исследователей выдвигал гипотезу, что начало почитания могло быть связано с победой новгородцев в Невской битве (1240 год), которая произошла 15 июля, но во многих древних списках[58] жития Александра Невского (ум. 1263) в перечне святых дня Невской битвы как раз отсутствует имя Владимира. Вероятно, канонизация могла состояться во 2-й половине XIII века, так как именно этим периодом времени датируется Пролог с вставкой из проложного жития святого Владимира[57].

В 1635 митрополит Киевский Пётр Могила обрёл мощи Владимира из руин Десятинной церкви, что полагает начало почитанию его останков.

В 1853 в Киеве был открыт памятник св. князю Владимиру и основан комитет по строительству Владимирского собора (освящен в 1896).

Особое внимание ко дню памяти св. Владимира было привлечено церковно-общественными торжествами по случаю 900-летия Крещения Руси в июле 1888 года. Указом Святейшего Синода 1888, «для запечатления навсегда в благоговейной памяти православных чад русской Церкви имени Просветителя русского народа», день памяти св. Владимира определено отнести к праздникам, имеющим в Уставе знак креста в полукруге — «имже бдение совершается»; до того полагалась полиелейная служба. В связи с празднованием юбилея в Российской империи был воздвигнут ряд Князь-Владимирских храмов.

В русской эмиграции церковное почитание князя в условиях начавшейся в 1929 году в СССР тотальной ликвидации организованной церковности приобрело определённое политическое звучание[59]; 18 (31) декабря 1929 года Архиерейский Синод (Русская Зарубежная Церковь), по докладу митрополита Антония (Храповицкого), постановил «установить день Св. Равноапостольного Князя Владимира, Просветителя Руси, 15 (28) июля общим русским церковно-национальным праздником и просить архипастырей и пастырей Русской Православной Зарубежной Церкви в этот день особенно отметить значение русской православной культуры и в церковной и государственной жизни русского государства. <…>»[60].

Поскольку князь Владимир жил до раскола христианской церкви (схизмы 1054), он почитается и католиками. Русская Церковь совершает его память в день его преставления — 15 июля по юлианскому календарю. В тот же день, 28 июля по Григорианскому календарю, празднуют её римокатолики; св. Владимир считается покровителем украинских и российских католиков.

С 2002 года Святой Равноапостольный Великий Князь Владимир считается небесным покровителем внутренних войск МВД России. Его образ освящён в Главной иконе внутренних войск, которая хранится в Преображенской церкви Храма Христа Спасителя. Начинание по обретению внутренними войсками МВД России особо почитаемой иконы и святых покровителей воинских коллективов благословлено Патриархом Московским и всея Руси Алексием II[61].

24 июня 2008 года на Архиерейском Соборе РПЦ Патриарх Алексий II в своём докладе сказал: «Сегодня в общецерковном календаре день 15/28 июля, когда мы чтим память равноапостольного князя Владимира, „идолы поправшаго и всю Российскую землю Святым Крещением просветившаго“ (величание святому), даже не выделен красным цветом и рассматривается как „средний“ праздник. А ведь Крещение Руси, совершённое святым князем, духовным вождём нашего народа и героем наших народных былин, стало величайшим событием отечественной истории, без которого не родилось бы в ней всё лучшее и возвышенное, что неразрывно связано с православной верой. Полагаю, что день великого князя Владимира надо и отмечать как великий праздник.»[62].

В 2008 и 2010 годах соответственно на Украине и в России были установлены государственные памятные даты: День крещения Киевской Руси — Украины и День крещения Руси, приуроченные к дню памяти князя Владимира. Дню его памяти были приурочено в 2008 году церковно-государственное празднование на Украине 1020-летия крещения Киевской Руси (основные мероприятия 1000-летие крещения Руси проходили в июне).

Храмы в честь князя Владимира

Князь Владимир в искусстве

Былинный и фольклорный образ

В былинах известен под именем Владимира Красно Солнышко, «ласкового князя Владимира». Ко времени его правления относятся подвиги трёх богатырей. Типичный образ князя Владимира в былинах — собирательный: в нём объединены черты некоторых более поздних правителей, а историческая достоверность, возможно, искажена.

Парные образы Владимира (в крещении — Василия) и его матери Малуши представлены в украинских святочных фольклорных фигурах Василия и Маланки (Меланки, Миланки). В церковном календаре день св. Мелании завершает годовой круг, день св. Василия его начинает. Это календарное обстоятельство сблизило в народном воображении святого Василия Великого и преподобную Меланию римлянку, превратив их в стойкую фольклорную пару, сохранив не только упоминания о реальных исторических персонажах (Владимире и Малуше), но и целый ряд деталей, которые отражают правовые нормы Хв. и характеризуют тогдашний быт[63].

В беллетристике

Свои произведения Владимиру I посвящали Феофан Прокопович, Я. Б. Княжнин, Ф. П. Ключарев, М. М. Херасков, А. С. Грибоедов и А. Н. Муравьев[64].

В эпоху «Владимира-солнце», обрисованного по «Истории государства Российского» Карамзина, происходит действие «Руслана и Людмилы» Пушкина.

Князь Владимир является центральным персонажем ряда исторических романов: «Голубь над Понтом» («Когда пал Херсонес») Антонина Ладинского, «Владимир» Семёна Скляренко, «Князь Владимир» Юрия Никитина, «Дочка императрицы» Михаила Казовского (1999), «Язычник» (2009) и «Княжья Русь» (2010) Александра Мазина и других. В романах «Князь» (2005) и «Герой» (2006) Александра Мазина упоминается о рождении и детстве Владимира.

В кинематографе

В мультфильмах

Ордена

Памятники

Князь Владимир на деньгах

Древнерусские монеты

Князь Владимир был изображён на златниках и сребрениках, чеканившихся во время его княжения начиная с 988 года. (см. выше).

Современные монеты и банкноты

Князь Владимир изображён на четырёх различных украинских банкнотах номиналом 1 гривна (19952007) и двух монетах, номиналом 1 и 10 гривен. Его изображение (повторяющее древнерусский златник) имеется также на советской юбилейной золотой монете номиналом 100 рублей, выпущенной в 1988 году в честь 1000-летия начала древнерусской монетной чеканки.

Князь Владимир в филателии

Князь Владимир изображён на ряде почтовых марок и конвертов.

Географические объекты

Улицы, проспекты

Учебные учреждения

  • Общеобразовательная школа святого Равноапостольного князя Владимира при Свято-Воскресенском кафедральном соборе в Бишкеке
  • Свято-Владимирская Православная школа в Москве
  • Православная Гимназия во имя святого равноапостольного князя Владимира в Новосибирске
  • Свято-Владимирская школа Воскресенского Новодевичьего монастыря в Санкт-Петербурге

Медицинские учреждения

Детская городская клиническая больница Святого Владимира в Москве

Князь Владимир на знаках политических организаций

Согласно положению № 65 Российской фашистской партии «О религиозном значке В. Ф. П.» каждый фашист должен был носить религиозный значок той религии, к которой он принадлежал. Проект религиозного значка национально-меньшинственной организации должен был вырабатываться основоположниками религии и утверждаться Верховным Советом ВФП. Религиозным значком Православных Российских фашистов являлось изображение Св. Равноапостольного Князя Владимира на щите голубого фона, окаймлённого владимирской лентой[70].

Другие объекты, названные в честь князя Владимира

Предки

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Рюрик Новгородский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Игорь Рюрикович Киевский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ефанда
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Святослав Игоревич Киевский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ольга
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Владимир Святославич
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Малк Любечанин
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Малуша
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

См. также

Напишите отзыв о статье "Владимир Святославич"

Примечания

  1. [drevo-info.ru/articles/24547.html Собор киевских святых]
  2. [drevo-info.ru/articles/16267.html Собор волынских святых]
  3. [iconsv.ru/index.php?option=com_joomgallery&func=detail&id=1407&Itemid=3 Собор святых в земле Волынской просиявших ]
  4. [enc-dic.com/fasmer/Vladimir-180.html Vasmer’s Etymological Dictionary: Владимир]
  5. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. — М.: «Индрик», 2006. — 904 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85759-339-5.
  6. [lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/TODRL/61_tom/11_%D0%9F%D0%BE%D0%BF%D0%BF%D1%8D.pdf К истории имени Владимир. Опыт необычного исследования] А. Поппэ
  7. В. В. Мавродин. [www.google.com/search?tbm=bks&q=владимир+теодемир+валамир#tbm=bks&q=+образование+древнерусского++владимир+теодемир+валамир Образование древнерусского государства]. — Спб.: Изд-во С.-Петербургского Университета, 2008. — С. 86. — 431 с.
  8. Лекция Академика РАН и главного научного сотрудника Института славяноведения РАН Андрея Анатольевича Зализняка [www.youtube.com/watch?v=v1Wmaxc5DN8#t=44m21s Новгородская Русь по берестяным грамотам. Взгляд из 2012 года (см 44 минуту лекции, где рассматривается компонент "-мер")]
  9. Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях, М., 2001. стр. 373.
  10. Макс Фасмер. Этимологический словарь русского языка Макса Фасмера. — М.: Азбука-Терра, 1996. — Т. 1. — 576 с. — ISBN 5-7684-0020-6, 5-7684-0021-4.
  11. А. К. Шапошников (Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН) Рец. на: Васильев В. Л. Славянские топонимические древности Новгородской земли. — М. : Рукописные памятники Древней Руси, 2012. — 816 с. (1 150 лет российской государственности). // Вопросы ономастики. 2013. № 2 (15), стр. 211—212
  12. Сыном рабы Владимира назвала дочь варяга Рогнеда. В скандинавских сагах иногда рабынями назывались женщины в свите удельных правителей. Брат рабы Малуши, Добрыня, управлял Новгородом при малолетнем Владимире.
  13. «Летописец Переяславля Суздальского» (XIII в.) сообщает о 73-летнем возрасте князя ко времени его кончины (ПСРЛ. Т. 41, с. 44). Однако историки не доверяют этой информации, поскольку другие даты Летописца сильно расходятся с хронологией «Повести временных лет». Так год смерти князя указан как 1035.
  14. ПСРЛ. Т. 9, с. 35; Т. 37, с. 60
  15. Прозоровский Д. О родстве св. Владимира по матери // Записки Императорской Академии наук. — СПб., 1864. — т. V, кн. I. — С. 19
  16. Александров А. А. Ольгинская топонимика, выбутские сопки и руссы в Псковской земле // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994. С. 22-31.: [www.pskovcity.ru/his_aleksandrov1.htm]
  17. Перхавко В. Б., Сухарев Ю. В. Воители Руси IX—XIII вв.. — Москва: Вече, 2006. — С. 56. — ISBN 5-9533-1256-3.
  18. По «ПВЛ» Ярополк и Олег отказались от княжения в Новгороде, вероятно по причине вольнодумства и независимости новгородцев.
  19. [www.krotov.info/history/10/988/jakson_1.htm Олав Трюггвасон]: Джаксон Т. Четыре норвежских конунга на Руси: из истории русско-норвежских политических отношений последней трети X — первой половины XI в. — М.: Языки русской культуры, 2002.
  20. Повесть временных лет, 980 год
  21. [www.krotov.info/acts/12/pvl/lavr15.htm Лаврентьевская летопись] в рассказе о смерти Бориса Всеславича полоцкого (1128).
  22. Мачинский Д. А. [books.google.com.ua/books?hl=ru&id=Zzk1AAAAMAAJ&dq=Владимир+Рогнеда+изнасиловал&focus=searchwithinvolume&q=изнасиловать Вновь открытые источники по истории Руси IX—XII вв.] // Ладога первая столица Руси. 1250 лет непрерывной жизни. Седьмые чтения, памяти Анны Мачинской. — СПб.: Нестор-История, 2003. — С. 197.
  23. Долгов В. В. Потаенная жизнь Древней Руси. Быт, нравы, любовь. — М.: Яуза, Эксмо, 2009. — С. 24—25.
  24. 1 2 Владимир (русские князья) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  25. Тимофеев В. П. Другое Слово о полку Игореве. ISBN 5-9533-1543-0
  26. Жену Ярополку привёл его отец Святослав из похода на Византию в 970 году
  27. ПВЛ. Год 6360 (852).
  28. Предположительно этот пантеон обнаружен археологами в 1977 году
  29. Повесть временных лет: «В год 6491 (983). Пошёл Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и завоевал их землю. И пошёл к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: „Бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам.“»
  30. [oldru.narod.ru/biblio/ldt6_10.htm Лев Дьякон «История»] «И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы (то есть русские — прим.) вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин . Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра.»
  31. Примерно в 987 Рогнеда решилась отомстить за содеянное и убить мужа, великого князя киевского Владимира. Однако эта попытка завершилась неудачей. За покушение на великого князя Рогнеде грозила смерть. По легенде, разгневанный Владимир приказал жене нарядно одеться и взял в руки меч, однако на крик прибежал их первенец Изяслав и стал на защиту матери также с мечом в руках. Владимир не смог убить Рогнеду на глазах сына. Вместо этого он приказал сослать их обоих в полоцкую вотчину — город в верховьях реки Свислочь, названный Изяславль. [www.pravoslavie.ru/put/070727131828.htm Александр Парменов. Равноапостольный Князь Владимир. Часть 2: Крещение Руси]
  32. [www.taday.ru/text/126569.html Ольга Богданова. СВЯТОЙ ВЛАДИМИР И КРЕЩЕНИЕ РУСИ]
  33. Сведения о западной миссии в Киев в 962 содержатся в хронике Продолжателя Регинона. Историки предполагают, что неудача миссии была вызвана антихристианскими убеждениями Святослава, только приступившего к самостоятельному правлению.
  34. [www.opentextnn.ru/history/archaeology/expedetion/Tolstov/?id=1776#_ftnref18 С. П. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации. Ч. II. Гл. Х]
  35. 1 2 [www.krotov.info/history/10/988/braychevsky_04.htm М. Брайчевский, Утверждение христианства на Руси, гл. IV]
  36. [www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3027 «Память и похвала князю Владимиру»], XI век
  37. [www.vostlit.info/Texts/rus/Yahya/text1.phtml Яхъя Антиохийский, Летопись. ч.4]
  38. Город на малоазийском побережье Босфора напротив Константинополя
  39. Город на малоазийском побережье пролива Геллеспонт
  40. [www.vostlit.info/Texts/rus11/Thietmar/frametext7.htm Титмар Мерзебургский, Хроника. ч.7]
  41. «Слову о законе и благодати» Илариона. См. подробнее Русский каганат.
  42. 1 2 Повесть временных лет, 988 год
  43. [www.zdravrussia.ru/literature/ixxiiivek/?nnew=1766 Повесть временных лет].
  44. О мачехе Ярослава известно только со слов Титмара Мерзебургского. Не исключено, что речь шла об одной из жён Владимира в дохристианский период. Русские летописи о 2-м браке умалчивают. Н. Баумгартен считал её дочерью графа Куно Энингенского, но гипотеза не поддерживается другими историками.
  45. [dlib.rsl.ru/viewer/01004169063#page13?page=54 Родословная книга Всероссiйскаго дворянства]. // Составилъ В. Дурасов. — Ч. I. — Градъ Св. Петра, 1906.
  46. Изяслав Владимирович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  47. Встречается ошибочное указание, что мужем был Андраш I, однако он женится на её племяннице Анастасии Ярославне
  48. Малфредь упоминается среди умерших членов княжеского семейства под 1000 годом без указания её родства, Татищев считал её другой «чехиней», женой Владимира («Малфреда княжна боемская»). Иногда историки отождествляют её с Малушей, матерью Владимира
  49. Свердлов М. Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI — первой трети XIII в. — СПб.: Академический проект, 2003. — С. 323.
  50. Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX—XII вв.). — М.: Аспект Пресс, 1998. — С. 156—157.
  51. Пчелов Е. В. Рюриковичи: История династии. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — С. 81.
  52. Российские государи: 862—1598 / Автор-сост. М. Г. Давыдов. — Смоленск: Русич, 2003. — С. 66—67.
  53. Карпов А. Ю. Владимир Святой. — М.: Молодая гвардия, 2004. — С. 362—363.
  54. Івакін В. Г. Християнські поховальні пам’ятки давньоруського Києва. — К.: КИТ, 2008. — С. 13—19.
  55. [www.bibliotekar.ru/rus/35.htm «Слово о полку Игореве»]
  56. Б. А. Успенский считает фразу в берестяной грамоте XI века с перечнем святых: «Бориса и Глеба, отца Василья» — упоминанием отца братьев, князя Владимира, принявшего в крещении имя Василий.
  57. 1 2 [www.krotov.info/library/21_f/fed/otov_35.html Г. Федотов, Канонизация святого Владимира.] Журнал московской патриархии, 1999, № 7
  58. Редакции жития Александра Невского в Новгородской I и Псковской II летописях
  59. В своём «Обращении» митрополит Антоний (Храповицкий) писал, в частности: «<…> Ныне, когда в России красный интернационал, проникающий и в эмиграцию, разрушает наши храмы и монастыри и разъедает русский церковно-национальный организм, стараясь уничтожить духовно и национально русский народ, особенно необходимо противопоставить сему установление церковно-национального праздника. <…>»(Обращение Председателя Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей Высокопреосвященного Антония, Митрополита Киевского и Галицкого от 2 (15) января 1930. // «Церковныя Вѣдомости» (Архиерейского Синода, Королевство С. Х. С.). 1 (14) — 15 (28) января 1930, № 1 и 2 (188—189), стр. 1.
  60. «Церковныя Вѣдомости» (Архиерейского Синода, Королевство С. Х. С.). 1 (14) — 15 (28) января 1930, № 1 и 2 (188—189), стр. 2.
  61. [web.archive.org/web/20090803060933/www.mvd.ru/news/17990/ Святой Владимир — небесный покровитель внутренних войск МВД России.]
  62. [patriarchia.ru/db/text/426666.html Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви. // 17. Современные вызовы церковному единству и ответ на них.] На официальном сайте МП 24 июня 2008 г.
  63. [docs.google.com/file/d/0B6N5SIwTknpJdkhBdEQtVU5GbEE/edit?pli=1 Диба Ю. Образ матері святого князя Володимира Малуші в українській обрядовій поезії // Минуле і сучасне Волині та Полісся. Християнство в історії і культурі Володимира-Волинського та Волині. Науковий збірник. Випуск 47. Матеріали XLVII Всеукраїнської наукової історико-краєзнавчої конференції. — Луцьк, 2013. — С. 212—227]
  64. Гончарова О. М. Смысловое пространство русской культуры: Память. Традиция. Текст. — СПб.: Изд-во РХГИ, 2005. — С. 78; Минчик С. С. Грибоедов и Крым. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2011. — С. 116—145; Хохлова Н. А. Об А. Н. Муравьеве и его поэтическом сборнике «Таврида» // Муравьев А. Н. Таврида. — СПб.: Наука, 2007. — С. 249—250.
  65. [otrok-ua.ru/sections/art/show/nad_goroi_svoei_vladimir_podnjal_chernyi_krest.html Над горой своей Владимир поднял чёрный крест…] в журнале «Отрок.ua».
  66. [ria.ru/society/20131220/985418718.html Памятник крестителю Руси святому князю Владимиру открыт в Астрахани]. Проверено 8 сентября 2015.
  67. [www.interfax.ru/moscow/465487 Эксперты одобрили установку памятника князю Владимиру на Боровицкой площади] (8.9.2015).
  68. [stroi.mos.ru/news/pamiatnik-kniaziu-vladimiru-za-tri-chietyrie-dnia-sobierut-na-borovitskoi-ploshchadi Памятник князю Владимиру за три-четыре дня соберут на Боровицкой площади]
  69. [dom.lenta.ru/news/2015/10/27/vladimireverywhere/ В Калининграде установят памятник князю Владимиру]
  70. К. В. Родзаевский. Завещание Русского фашиста. М., ФЭРИ-В, 2001

Литература

  • [www.biblioteka3.ru/biblioteka/pravoslavnaja-bogoslovskaja-jenciklopedija/tom-3/vladimir-svjatoj.html Владимир Святой] // Православная Богословская Энциклопедия. Том 3. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу «Странник» за 1902 г.
  • [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Войтович Л. Княжеские династии Восточной Европы (конец IX — начало XVI в.)].
  • Гильфердинг А. Ф. Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром. — М.: Тип. Александра Семёна, 1856. — 39 с.
  • Древняя Русь в свете зарубежных источников./ под редакцией Е. А. Мельниковой. — М.: Логос, 1999.
  • Карпов А. Ю. Владимир Святой. — М.: Молодая гвардия — Серия: Жизнь замечательных людей; выпуск 738. Русское слово, 1997. 448 с., ISBN 5-235-02274-2. 10 000 экз.
  • Карпов А. Ю. Владимир Святой. — М. «Молодая гвардия», 2006. — 464 с. — (ЖЗЛ). — 5000 экз. — ISBN 5-235-02742-6
  • Карташёв А. В. Религиозно-социальная реформа князя Владимира.
  • Ключевский В. О. [www.magister.msk.ru/library/history/kluchev/kllec10.htm Курс русской истории.]
  • Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. — М.: Языки русской культуры, 2001.
  • Присёлков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XII в. СПб., 1913.
  • Ульянов О. Г. [www.worldhist.ru/library/review/434/8208/?sphrase_id=25680 Венчание на царство Владимира Святого и утверждение царского титула Ивана Грозного в грамоте Константинопольского патриарха Иоасафа II // Историк и общество. Исторический факт и политическая полемика. Сборник статей / Отв. ред. М. П. Айзенштат. М.:ИВИ РАН, 2011. С. 80-97].
  • Федотов Г. П. Канонизация Святого Владимира. Владимирский сборник. Белград, 1938.

Ссылки

  • Голубовский П. В. [runivers.ru/lib/detail.php?ID=1032189 Болгары и хазары, восточные соседи Руси при Владимире Святом на сайте «Руниверс»]
  • [krotov.info/acts/11/3/pohvala.html Похвала равноапостольному князю Владимиру и житие его. Сочинение мниха Иакова]
  • [www.saints.ru/v/vladimir_krest.html Житие святого равноапостольного Великого князя Владимира в святом крещении Василия, крестителя Руси]
  • Антон Карташев. [www.odinblago.ru/kartashev_1 История Русской церкви. Распространение христианства]
  • Ульянов О. Г. [pressmia.ru/special_lektoriy/20150304/949972482.html Крещение Владимира Святого и начало Руси. Мультимедийная лекция, посвященная 1000-летию памяти Владимира Святого — Крестителя Руси, в Международном мультимедийном пресс-центре МИА «Россия сегодня» (Москва) 4 марта 2015 г.]
  • Назаренко А. В. [www.sedmitza.ru/index.html?sid=836&did=45510&p_comment=belief Равноапостольный князь Киевский Владимир (Василий) Святославич] / Фрагмент статьи из VIII т. «Православной энциклопедии». — М. 2004.
  • Архиепископ Аверкий (Таушев). [www.russian-inok.org/page.php?page=tema3&dir=tema&month=0906 Храним ли мы заветы святого князя Владимира?]
  • Плотникова О. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/6/Plotnikova/ Сакральный образ князя Владимира в системе средневекового «литературного этикета»]
  • Карамзин Н. М. [modernhistory.omskreg.ru/page.php?id=633 Предания веков (отрывки из «Истории государства Российского». М.,1988. Князь Владимир]
  • Усачев А. С. [www.sedmitza.ru/data/702/987/1234/Vest2_005-045.pdf Из истории русской средневековой агиографии: два произведения о равноапостольном князе Владимире Святославиче (исследование и тексты)] // Вестник церковной истории. — 2006. — № 2. — С. 5—44.
  • [hram-troicy.prihod.ru/zhitie_svjatykh_razdel/view/id/1134216 Святой равноапостольный князь Владимир, креститель Руси (†1015) на сайте храма Живоначальной Троицы на Воробьёвых горах]. Проверено 27 июля 2014.
  • [books.google.ru/books?id=6dNXEoCj51IC&pg=PA90&dq=Милолика+в+истории&hl=ru&sa=X&ei=d1SAUqWqCuXw4QTV1ICwCA&ved=0CC8Q6AEwAA#v=onepage&q=Милолика%20в%20истории&f=false Сочинения императрицы Екатерины 2 на основании подлинности рукописей и с объяснительными примечаниями]

Отрывок, характеризующий Владимир Святославич

– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.
Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»
В отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]
В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.

Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.