Владимир Ярославич (князь новгородский)
| Владимир Ярославич | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1034 — 1052 | |||
| Предшественник: | Ярослав Владимирович Мудрый | ||
| Преемник: | Изяслав Ярославич | ||
| Вероисповедание: | православие | ||
| Рождение: | 1020 Новгород | ||
| Смерть: | 4 октября 1052 Новгород | ||
| Место погребения: | Софийский собор | ||
| Род: | Рюриковичи | ||
| Отец: | Ярослав Владимирович Мудрый | ||
| Мать: | Ингегерда | ||
| Дети: | Ростислав | ||
Владимир Ярославич (в крещении предположительно Василий[1]; 1020 — 4 октября 1052) — князь новгородский, сын великого князя Ярослава Мудрого и дочери первого христианского короля Швеции Олафа Шётконунга Ингегерды (в православной транскрипции Ирины). Канонизирован Русской Православной Церковью в XV веке, как святой благоверный князь Владимир Ярославич Новгородский, память: 4 (17) октября [2].
Биография
Владимир Ярославович родился в 1020 году. На новогородское княжение посажен по одним летописям — в 1030 году, а по большинству — в 1034 году[3]. В управлении княжеством ему помогали воевода Вышата и епископ Лука Жидята, впоследствии канонизированный, один из первых русских писателей. В 1042 г. Владимир совершил победоносный поход на ямь (территорию Южной Финляндии), причём в этом походе случился большой падёж коней, а в следующем 1043 году ходил совместно с Харальдом Суровым на Византию. Византийский поход закончился неудачей, но имеется версия, что в 1044 Владимир взял Херсонес.
Владимир построил в Новгороде Софийский собор, освященный 14 сентября 1052 года епископом Лукой; по его приказу сооружена была в Новгороде каменная крепость. Скончался в возрасте 32-х лет 4 октября 1052 года, оставив сына Ростислава, князя Тмутараканского, через двадцать дней после освящения Софийского храма, куда и были положены его мощи. В 1439 году святитель Евфимий, архиепископ Новгородский, установил творить 4 октября память святому князю Владимиру и погребенной рядом с ним святой Анне Новгородской, первой жене князя Ярослава, ошибочно принятой за мать князя Владимира. Впоследствии агиографы превратили двух жен князя Ярослава, рано скончавшуюся Анну и Ирину (Ингигерду) в одно лицо — Ирину, в монашестве Анну.
По версии исследователя русской генеалогии Н. А. Баумгартена[4]женат был на дочери графа Штаденского Леопольда — Оде, но этот факт подвергается сомнению историком А. В. Назаренко[5].
Напишите отзыв о статье "Владимир Ярославич (князь новгородский)"
Примечания
- ↑ Успенский Б. А. Историко-филологические очерки. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — С. 86.
- ↑ azbyka.ru/days/sv-vladimir-jaroslavich-novgorodskij Благоверный князь Владимир Ярославич Новгородский
- ↑ Владимир Ярославич, князь новогородский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Баумгартен Н. А. Первая ветвь князей Галицких: Потомство Владимира Ярославича // Летопись Историко-родословного общества (далее.— Лет. ИРО). — М., 1908. — Вып. 4 (16). — С. 3—4.
Baumgarten N. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides russes du Xe аи ХШ siele // Orientalia Christiana. — Roma, 1927. — № 35. — P. 7. Tabl. 1. — № 22, 25
Баумгартен Н. А. Ода Штаденская, внучатая племянница папы Льва IX — невестка Ярослава Мудрого // Благовест. — Париж. 1930. — № 1. — С. 95—102. - ↑ [www.hrono.ru/statii/2006/nazar_yarosl.html А. В. Назаренко. О династических связях сыновей Ярослава Мудрого. Отечественная история / РАН. Ин-т рос. истории. — М.: Наука, 1994. — N 4-5.\\Проект «Хронос»]
Ссылки
- [www.world-history.ru/persons_about/370/681.html Правление Ярослава I. Война с Византией // «Всемирная история»]
Отрывок, характеризующий Владимир Ярославич (князь новгородский)
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
