Владимир (Ужинский)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архиепископ Владимир<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Архиепископ Казанский и Свияжский
19 сентября 1836 — 1 марта 1848
Предшественник: Филарет (Амфитеатров)
Преемник: Григорий (Постников)
Архиепископ Черниговский и Нежинский
28 марта 1831 — 19 сентября 1836
Предшественник: Лаврентий (Бакшевский)
Преемник: Павел (Подлипский)
Епископ Курский и Белгородский
12 апреля 1822 — 28 марта 1831
Предшественник: Евгений (Казанцев)
Преемник: Иннокентий (Сельнокринов)
Епископ Ревельский,
викарий Санкт-Петербургской епархии
11 мая 1819 — 12 апреля 1822
Предшественник: Филарет (Дроздов)
Преемник: Григорий (Постников)
 
Имя при рождении: Василий Кононович Ужинский
Рождение: 22 марта (2 апреля) 1777(1777-04-02)
Ужинский погост, Валдайский уезд, Новгородская губерния
Смерть: 16 (28) декабря 1855(1855-12-28) (78 лет)
Свияжск, Казанская губерния
Принятие монашества: 26 мая 1807 года

Архиепископ Владимир (в миру Василий Кононович Ужинский; 22 марта 1777, Ужинский погост, Валдайский уезд, Новгородская губерния — 16 [28] декабря 1855, Свияжск, Казанская губерния) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Казанский и Свияжский.



Биография

Родился 22 марта 1777 года с семье причётника Конона Ананьева.

Окончил Валдайское духовное училище. С 1790 года обучался в Новгородской семинарии; в связи с закрытием в ней старших классов переведён в 1792 году в Санкт-Петербург, в Александро-Невскую Главную семинарию, в 1797 году преобразованную в академию. В 1800 году Ужинский вернулся в восстановленную в полном объёме классов Новгородскую семинарию. Закончил обучение в 1803 году, но уже с 1800 года начал преподавать в семинарии.

26 мая 1807 года епископом Старорусским Евгением (Болховитиновым) был пострижен в монашество. 16 июня рукоположен во диакона, 1 декабря — во иерея.

С 7 февраля 1808 года — префект семинарии, с 19 июня 1809 года — ректор Новгородских духовных училищ.

30 мая 1811 года возведён во игумена Деревяницкого Воскресенского монастыря Новгородской епархии.

5 ноября того же года переведён настоятелем в Антониев монастырь в сане архимандрита.

С 23 марта 1812 года ректор Новгородской духовной семинарии.

В августе 1814 года Комиссией духовных училищ удостоен звания профессора богословия.

С 7 марта 1816 года — настоятель Иверского монастыря.

10 марта 1819 года переведён в Юрьев монастырь.

11 мая 1819 года хиротонисан во епископа Ревельского, викария Санкт-Петербургской епархии.

Критически относился к активной в те годы деятельности Российского Библейского общества и его президента министра духовных дел и народного просвещения кн. А. Н. Голицына.

С 12 апреля 1822 года — епископ Курский и Белгородский.

15 марта 1828 года вызван из Белгорода (в то время центр Курской епархии) в Санкт-Петербург для присутствия в Синоде, пробыл в столице 2,5 года.

28 марта 1831 года возведён в сан архиепископа Черниговского и Нежинского.

В Чернигове проявил себя как строгий администратор, завершил архиерейское расследование ряда дел о недостойном поведении священно- и церковнослужителей, в результате которого многие клирики были лишены сана и отданы в солдаты. Ежегодно совершал длительные поездки по епархии (кроме 1833, когда был тяжело болен), во время которых часто служил и проповедовал, полемизировал со старообрядцами; запретил сборы с духовенства на подарки архиерею при посещении им приходов.

С 19 сентября 1836 года — архиепископ Казанский и Свияжский.

Сыграл большую роль в организации Казанской духовной академии, открывшейся в 1842 году в Спасо-Преображенском монастыре в кремле. Архиерей многое сделал для материального обеспечения академии, для её строительства в 1844—1848 годы, принимал активное участие в учебной деятельности.

1 марта 1848 года по собственному прошению уволен на покой в Свияжский Богородицкий монастырь.

Скончался 16 декабря 1855 года. Отпевание совершил епископ Чебоксарский Никодим (Казанцев). Погребён в пристрое к Никольскому храму Свияжского монастыря, около могилы святителя Германа, архиепископа Казанского.

Напишите отзыв о статье "Владимир (Ужинский)"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Владимир (Ужинский)

– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.