Влади, Марина
Поделись знанием:
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
| Марина Влади | |
| Marina Vlady | |
 Марина Влади (2009) | |
| Имя при рождении: |
Екатерина Марина Владимировна Полякова-Байдарова |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1949—н.в. |
| Награды: |
|
Мари́на Вла́ди (фр. Marina Vlady, настоящее имя — Екатерина Марина Владимировна Полякова-Байдарова, известная также как Катрин Марина де Полякофф-Байдарофф (фр. Catherine Marina de Poliakoff-Baïdaroff); род. 10 мая 1938, Клиши-ла-Гаренн, Франция) — французская актриса и певица русского происхождения, занималась скульптурой. Является автором нескольких, в том числе художественных, книг.
Член ФКП, вице-президент Общества «СССР — Франция».
Обладательница приза Каннского кинофестиваля за лучшую женскую роль в фильме Марко Феррери «Королева пчёл» (1963 г.), номинантка на премию «Золотой глобус». Обладательница премии имени Сюзанны Бьяншетти как лучшая молодая актриса на Каннском фестивале 1954 года за роль в фильме Андре Кайятта «Перед потопом». В 2012 г. получила премию «Henri-Langlois» за кинематографическую карьеру.
Содержание
Семья
Марина Влади — младшая из четырёх дочерей Владимира Васильевича Полякова-Байдарова, артиста оперных театров в Париже и Монте-Карло, уроженца Москвы, переехавшего во Францию во время Первой мировой войны[1][2]. Мать — Милица Евгеньевна Энвальд, балерина, дочь русского генерала. Псевдоним «Влади» Марина взяла в честь отца, после его смерти.
…Я — русская, только с французским паспортом. Отец мой закончил Московскую консерваторию. Когда началась первая мировая война, он уехал во Францию, чтобы уйти в армию добровольцем. Он был единственным сыном овдовевшей матери, и в русскую армию его не брали. Стал летчиком, был ранен, награждён воинским крестом. После войны остался во Франции, работал в парижской опере, пел семь сезонов в опере Монте-Карло. Был знаком с Модильяни, Матиссом, Делоне. Семья моей матери выехала из России в 1919 году. Мама оказалась в Белграде и там же познакомилась с моим отцом — Владимиром Поляковым, приехавшим на гастроли.
Моя мама воспитывалась в Петербурге, в Смольном институте благородных девиц. В 1917 году ей было 18 лет. Она была из тех, кто, воодушевившись новыми идеями, вывесили в день восстания красные лоскуты на окнах. Потом она видела, как громили евреев-суконщиков, и на всю жизнь запомнила, как, отливающие разными цветами, огромные куски ткани валялись, размотавшись по всей улице. Потом убили её любимую классную даму, и она, как и многие девушки, в страхе бежала за границу. Так она, пережив множество трагических эпизодов, оказалась в Париже.— Из воспоминаний Марины Влади[3]
Сёстры
- Ольга (Olga de Poliakoff-Baïdaroff), 05.05.1928—03.09.2009, телережиссёр, псевдоним Ольга́ Варен (Olga Varen).
- Таня (Tania de Poliakoff-Baïdaroff), 14.06.1930—23.06.1980, актриса, псевдоним Одиль Версуа (Odile Versois).
- Милица (Militza de Poliakoff-Baïdaroff), 02.02.1932—01.08.1988, актриса, псевдоним Элен Валье (Hélène Vallier).
По мнению журнала «Пари-Матч» (11.06.1955), общая заглавная буква V во всех четырёх псевдонимах сестёр означает слово победа (la Victoire).
Мужья и дети
- Актёр и режиссёр Робер Оссейн (23 декабря 1955—1959). Сыновья: Игорь (живёт на Пиренеях во Франции)) и Пётр (Пьер) (гитарист и балалаечник, живёт на юге Франции).
- Пилот и владелец авиакомпании в Африке: Жан-Клод Бруйе (Jean-Claude Brouillet; 1963—1966). Сын: Владимир (живёт на Таити).
- Поэт и актёр Владимир Высоцкий (1970—1980). Марина была последней женой В. С. Высоцкого и является автором книги воспоминаний о нём — «Владимир, или прерванный полёт…» (1987), также исполняла песни на его музыку и стихи. В 2006 году Марина совместно с режиссёром Жаном-Люком Тардье поставила спектакль на французском языке «Владимир, или прерванный полёт…»[4] по одноимённой книге.
- Врач-онколог Леон Шварценберг (Léon Schwartzenberg; 1981—2003).
Награды и памятники
- Медаль Пушкина (2 апреля 2012 года) — за большой вклад в развитие культурных связей с Российской Федерацией, сохранение и популяризацию русского языка и культуры за рубежом[5]
- Лауреат Каннского кинофестиваля в номинации «Лучшая актриса» за фильм Современная история или Королева пчёл (1963).
- В 2006 году в Екатеринбурге открыт памятник Владимиру Высоцкому и Марине Влади .
Фильмография
- 1949 — Летняя гроза / фр. Orage d'été, англ. Summer Storm
- 1950 — / итал. Due sorelle a mano
- 1952 — / итал. Penne nere, англ. Black Feathers — Джемма
- 1952 — Мерзавцы идут в ад / итал. La Figlia del diavolo, фр. La Fille du diable — Грациэлла
- 1952 — / англ. Pardon My French, англ. The Lady from Boston
- 1952 — / фр. Dans la vie tout s'arrange — Марина
- 1953 — / итал. Canzoni, canzoni, canzoni, англ. Carnival of Song, англ. Cavalcade of Song (USA)
- 1953 — / итал. Le Infedeli, фр. Les Infidèles, англ. The Unfaithfuls (USA) — Мариса
- 1953 — Первосортная девушка / итал. Fanciulle di lusso, фр. Des gosses de riches, англ. Finishing School (UK), англ. Luxury Girls — Eljay
- 1953 — Первая любовь / итал. L'età dell'amore, фр. L'Âge de l'amour, англ. The Age of Indiscretion, англ. Too Young for Love (USA) — Аннетта
- 1953 — / англ. Musoduro, итал. Amore selvaggio, фр. Marco la Bagarre, англ. The Hunt (USA) — Лючия Джардано
- 1954 — Дни любви / итал. Giorni D'Amore, англ. Days of Love, фр. Jours d'amour — Анжела Кафалла
- 1954 — Перед потопом / фр. Avant le déluge, англ. Before the Deluge (USA), итал. Prima del diluvio — Лилиана Нобле
- 1954 — / англ. Sie, фр. Elle — Селин
- 1954 — / итал. Sinfonia d'amore, итал. Schubert, фр. Symphonie inachevée
- 1955 — / итал. Le Crâneur — Джульетта
- 1955 — / фр. Sophie et le crime, англ. Girl on the Third Floor (USA) — Софи Брулар
- 1955 — / итал. Le Avventure di Giacomo Casanova, англ. Adventures of Giacomo Casanova, фр. Les Aventures et les amours de Casanova, англ. Sins of Casanova (USA), англ. The Loves of Casanova — La mariée
- 1956 — Колдунья / фр. La Sorcière, швед. Häxan, итал. La Strega, англ. The Blonde Witch (USA), англ. The Sorceress (USA); по мотивам повести А. И. Куприна «Олеся» — Инга
- 1956 — Простите наши оскорбления / фр. Pardonnez nos offenses — Диди
- 1956 — / фр. Les Salauds vont en enfer, англ. The Wicked Go to Hell (USA) — Ева
- 1956 — Преступление и наказание / фр. Crime Et Chatiment, англ. Crime and Punishment (USA), англ. The Most Dangerous Sin — Лили Марселин
- 1958 — / фр. La Liberté surveillée, англ. Provisional Liberty, чеш. V proudech — Евa
- 1958 — Ты — яд (Ты ненависть) / фр. Toi, le venin, англ. Blonde in a White Car, итал. Nella notte cade il velo, англ. Night Is Not for Sleep (UK), англ. Nude in a White Car — Евa Лекейн
- 1959 — Приговор / фр. La Sentence, англ. The Verdict
- 1959 — Ночь шпионов / фр. La nuit des Espions, англ. Double Agents (USA), англ. Night Encounter, итал. La Notte delle spie — Элле
- 1960 — / фр. Les Canailles, итал. Le Canaglie, англ. Riff-Raff (USA: TV title), англ. Take Me as I Am (UK) — Хелена
- 1961 — Принцесса Клевская / фр. La Princesse de Clèves, англ. Princess of Cleves, итал. La Principessa di Cleves — Принцесса Клевская
- 1961 — Девушка в витрине / итал. La Ragazza in vetrina, фр. La Fille dans la vitrine, англ. Girl in the Window, англ. Woman in the Window (UK) — Эльза
- 1962 — Семь смертных грехов / фр. Les Sept péchés capitaux, итал. Sette peccati capitali, I, англ. The Seven Capital Sins, англ. The Seven Deadly Sins (USA) — Катерина
- 1962 — Степь / итал. La Steppa, фр. La Steppe, англ. The Steppe (USA) — Графиня Дранитская
- 1962 — Ступени супружеской жизни / фр. Climats, англ. Climates of Love (UK) — Одиль
- 1962 — Очаровательная лгунья / фр. Adorable menteuse, англ. Adorable Liar — Джульетта
- 1963 — / фр. Le Meurtrier, англ. Enough Rope, нем. Im Schatten einer Nacht, нем. Der Mörder, итал. L'Omicida, нем. Der Schatten der Laura S. — Элли
- 1963 — Веские доказательства/ фр. Les Bonnes causes, итал. Il Delitto Dupré, англ. Don't Tempt the Devil — Катрин Дюпре
- 1963 — Клетка / фр. La Cage, англ. The Cage
- 1963 — Современная история или Королева пчёл / итал. Una Storia Moderna, фр. L’Ape Regina, фр. Le Lit conjugal, англ. The Conjugal Bed (USA) — Регина
- 1963 — Драже с перцем / фр. Dragées au poivre, англ. Sweet and Sour, итал. Confetti al pepe, англ. The Sweet and the Bitter — зовущая девушка / Callgirl
- 1964 — / фр. Petites demoiselles, Les (TV)
- 1965 — Безымянная звезда / фр. Mona, l'étoile sans nom, англ. Nameless Star, рум. Steaua fără nume — Монa
- 1965 — / итал. Moglie americana, Una, фр. Les femmes américaines, англ. Run for Your Wife (USA), англ. The American Wife — Николь
- 1965 — Фальстаф (Полуночные колокола) / итал. Campanadas a medianoche, фр. Falstaff, исп. Campanades a mitjanit, англ. Chimes at Midnight (UK) — Кейт Перси
- 1966 — Похитители Джоконды / итал. Ladro della Gioconda, Il, фр. On a volé la Joconde, англ. The Mona Lisa Has Been Stolen, англ. The Theft of the Mona Lisa — Николь
- 1966 — На прицеле у смерти / фр. Atout coeur à Tokyo pour O.S.S. 117, англ. Mission to Tokyo (UK), англ. O.S.S. 117 - Terror in Tokyo, итал. OSS 117 a Tokio si muore — Ева Уилсон
- 1966 — Королевская регата, СССР — камео
- 1967 — Две или три вещи, которые я знаю о ней / фр. 2 ou 3 choses que je sais d'elle, англ. Two or Three Things I Know About Her — Джульетта Янсон
- 1969 — Сирокко / англ. Sirokko, фр. Sirocco d'hiver, англ. Winter Wind — Мария
- 1969 — / фр. Nuit Bulgare, La (1969) — Марта Тарсет
- 1969 — Сюжет для небольшого рассказа или Лика — любовь Чехова / фр. Lika, le grand amour de Tchekov, англ. Lika: Chekhov's Love, англ. Subject for a Short Story — Лика Мизинова
- 1969 — / фр. Temps de vivre, Le, англ. Time to Live
- 1970 — / фр. Contestazione generale, англ. Let's Have a Riot — Имма
- 1970 — / фр. Pour un sourire — Вероник
- 1971 — / фр. Sapho ou La fureur d'aimer, итал. Saffo, англ. Sappho, англ. Sex Is My Game (UK) — Франсуаза Легран
- 1972 — / фр. Tout le monde il est beau, tout le monde il est gentil, англ. Everybody He Is Nice, Everybody He Is Beautiful, итал. Questo nostro simpatico mondo di pazzi — Милли Тюль
- 1973 — / фр. Complot, Le, исп. Complot de los rebeldes, El, итал. Complotto, Il, англ. The Conspiracy — Кристина
- 1975 — / фр. Charmes de l'été, Les телесериал — Паулина
- 1975 — Пусть начнётся праздник / фр. Que la fête commence..., англ. Let Joy Reign Supreme (USA) — мадам Парабер
- 1975 — Семь смертей по рецепту (В сетях мафии) / фр. Sept morts sur ordonnance, англ. Bestial Quartet, нем. Quartett Bestial, исп. Siete muertes por prescripción facultativa — Мюриэль Лоссрэ
- 1977 — Их двое (Они вдвоём) / венг. Ők ketten (Hungary), фр. Deux berges, Les, фр. Elles deux, англ. The Two of Them, англ. Women (USA) — Мария
- 1978 — Тайна бермудского треугольника / англ. The Bermuda Triangle англ. Devil's Triangle of Bermuda (USA: video title), англ. The Secrets of the Bermuda Triangle, исп. Triángulo diabólico de las Bermudas, El (Mexico), итал. Triangolo delle Bermude, Il — Ким
- 1978 — / фр. Deux berges, Les; фр. Douze heures pour mourir (TV) — Марселлина Дорваль
- 1978 — Багдадский вор, англ. The Thief of Baghdad, фр. Voleur de Bagdad, Le (TV) — Перизада
- 1979 — / итал. Malato immaginario, Il, англ. Hypochondriac, англ. The Imaginary Invalid — Лукреция
- 1979 — / фр. Nuit de l'été, La (TV) — Мария-Антуанетта
- 1979 — / фр. Duos sur canapé — дантист Жаклин
- 1980 — / фр. Jeux de la Comtesse Dolingen de Gratz, Les, англ. The Games of Countess Dolingen (USA: festival title) — в роли La mère de la petite fille
- 1980 — / фр. Oeil du maître, L', англ. His Master's Eye — Изабелла Брабантская
- 1981 — / фр. Roman du samedi: L'agent secret, Le (TV) — Винни Верлок
- 1981 — / итал. Dei miei bollenti spiriti (TV)
- 1981 — / фр. Arcole ou la terre promise телесериал
- 1982 — / фр. Lorelei (TV) — Габриэла
- 1982 — Секреты княгини Кадиньян / фр. Secrets de la princesse de Cadignan, Les (TV) — маркиза Деспард
- 1982 — / фр. Ogre de barbarie, L' (TV) — Рашель / Rachel
- 1982 — / фр. Fort comme la mort (TV) — Ани де Гиллерой
- 1983 — Тайны французского двора / фр. Chambre des dames, La телесериал — Матильда Брюнель
- 1983 — / фр. Pas perdus, Les (TV) — Рени
- 1983 — / фр. Beaux quartiers, Les (TV) — Мадам Берделей
- 1983 — / фр. Par ordre du Roy (TV) — Мадам Дольной
- 1984 — / нем. Bis später, ich muss mich erschiessen, фин. Eläköön itsemurhaaja!
- 1985 — / фр. Un'Isola (TV)
- 1985 — / фр. Akyvernites polities телесериал — Рейпесу
- 1985 — / фр. Tangos, l'exil de Gardel, исп. Tangos, el exilio de Gardel (Argentina), англ. Tangos, the Exile of Gardel — Флоренс
- 1985 — / итал. Bordelo, англ. Bordello — Роза Вонапарте
- 1985 — В поисках капитана Гранта / телесериал англ. In Search for Captain Grant, англ. Looking for Captain Grant — Марко Вовчок
- 1986 — Аромат кукурузы / итал. Sapore del grano, англ. The Flavor of Corn
- 1986 — / итал. Una Casa in bilico, англ. Tottering in the Dark (UK)
- 1986 — Твист снова в Москве / фр. Twist again à Moscou, англ. Twist Again in Moscow — Наташа Татаева
- 1987 — Подвиги молодого Дон Жуана / фр. Les Exploits d'un jeune Don Juan, англ. Exploits of a Young Don Juan, итал. L'Iniziazione — миссис Мюллер
- 1989 — / фр. Splendor — Шанталь
- 1989 — / англ. Condorcet телесериал
- 1989 — / англ. Follow Me — Любa
- 1991 — Пьющие кровь, Pyushchye krovy
- 1991 — Пылающее небо / англ. Mountain of Diamonds, англ. Burning Shore (UK), нем. Glühender Himmel, итал. Montagna dei diamanti, La, фр. La Montagne de diamants (TV) — Аннa
- 1992 — Сны о России/ O-Roshiya-koku suimu-dan, фр. Kodayu, англ. The Dream of Russia — Екатерина II / Princess Ekaterina
- 1995 — Сын Гаскони / фр. Le Fils de Gascogne — Аньес Варда
- 1996 — В вихре цветов / фр. Dans un grand vent de fleurs телесериал — Александрина Гарланд
- 1996 — Ветер над городом / итал. Anemos stin poli, англ. Wind Over the City — Симон
- 1997 — / фр. Jeunesse — мисс Элис
- 1998 — Не все папы писают стоя / фр. Tous les papas ne font pas pipi debout (TV) — Грени
- 2000 — / фр. Victoire, ou la douleur des femmes телесериал — Наташa
- 2001 — / итал. Resurrezione, нем. Die Auferstehung, фр. Résurrection, англ. Resurrection (TV) — Тётушка Графиня
Дискография
- 1973 : Il est à moi, Le Voleur de chevaux, 45 об/мин (2 сингла) CBS
- 1974 : Vlady Vissotsky, 33½ об/мин, 12 песен с В. Высоцким, переиздание в 2007 на CD Le Chant du Monde
- 1981 : Berceuse cosaque, La jeune fille se promenait dans les bois, Berceuse pour endormir l’orage, Petite berceuse, на русском языке, Le Chant du Monde, переиздание для компиляции Éternelle Russie, 3 CD Sélection du Reader’s Digest 3058 (1995)
Известны издания записей песен Владимира Высоцкого в исполнении Марины Влади (некоторые совместно с Высоцким):
- 1990 — Песни В. Высоцкого, совместно с В. Высоцким (Код С60-25959 008, С60-25960)
- 1988 — «Vissotsky Vladimir, Marina Vladi» (LE CHANT DU MONDE) (Франция)
В альбомы вошли следующие песни:
- «Песня о двух красивых автомобилях»
- «Так дымно…»
- «Я несла свою беду…»
- «Марьюшка»
- «Так случилось, мужчины ушли»
- «Песня о Волге»
— записаны в апреле 1974 года в сопровождении ансамбля «Мелодия» п/у Г. Гараняна на Всесоюзной студии грамзаписи «Мелодия».
Библиография
- Бабушка, рассказ, соавторы — Hélène Vallier, Odile Versois и Olga Varen, Издательство Fayard, Париж, 1979 ISBN 2-213-59644-1
- Les Jeunes filles, роман В. Высоцкого, вступление Марины Влади, Éditions Alinea, 1989 ISBN 2-904631-86-0
- Рассказы Милицы, Издательство Fayard, Париж, 1989 ISBN 2-213-02320-4
- Le Collectionneur de Venise, роман, Fayard, Париж, 1990 ISBN 978-2-213-02542-1
- Du cœur au ventre, эссе, Fayard, Париж, 1996 ISBN 2-213-59643-3
- Ma Ceriseraie, роман, Fayard, Париж, 2001 ISBN 2-213-61009-6
- Ballades, поэзия В. Высоцкого, вступление Марины Влади, Les Éditions de Janus, Париж, 2003 ISBN 2-912668-14-X
- 24 images/seconde, мемуары, Fayard, Париж, 2005 ISBN 2-213-62358-9
- Sur la plage, un homme en noir, роман, Fayard, Париж, 2006 ISBN 2-213-62885-8
- Le Fol Enfant, récit, Fayard, Париж, 2009 ISBN 978-2-213-63700-6
- [www.fictionbook.ru/author/vladi_marina/vladimir_ili_prervanniyyi_polet/vladi_vladimir_ili_prervanniyyi_polet.html Влади М., Владимир, или Прерванный полет., М.: Прогресс, 1989.] фр. Vladimir ou le vol arrêté ISBN 5-17-023892-4, ISBN 966-03-2305-0
- Серия: «Романы Марины Влади»:
- Мой вишнёвый сад: Роман. Издательство: Время, 2005, ISBN 5-9691-0087-0
- Путешествие Сергея Ивановича. Издательство: Время, 2005, ISBN 5-9691-0086-2, ISBN 5-9691-0083-8
Напишите отзыв о статье "Влади, Марина"
Примечания
- ↑ [www.litrossia.ru/article.php?article=2893 Долинский М., Черток С. Мечтаю о героине значительной судьбы // Литературная Россия. 2008. № 20.]
- ↑ Иногда В. В. Полякова-Байдарова отождествляют с исполнителем русских и цыганских романсов в Париже Владимиром Георгиевичем Поляковым, но, по данным А. Вернера, — это разные личности. См.: Вернер А. [www.wer-art.com/memoirs/28.html Парижские тайны.]
- ↑ [visotsky.iatp.by/docs/semya.html …Три жены, три весны В]
- ↑ [thebestphotos.ru/archives/476 Спектакль «Владимир, или прерванный полёт…»]
- ↑ [pravo.gov.ru:8080/page.aspx?12625 Указ Президента Российской Федерации от 2 апреля 2012 года № 373 «О награждении государственными наградами Российской Федерации иностранных граждан»]
Ссылки
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:269727 Марина Влади] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
- [www.youtube.com/watch?v=i-UvoDhhpqk&feature=related Vladimir Vysotsky «Городской романс»]
- [www.kulichki.com/vv/pesni/marinka-slushaj-milaya-marinka.html Стихотворение В. Высоцкого], посвящённое Марине Влади
- [www.kulichki.com/vv/media/photo/vladi.html Фотографии М. Влади]
- [www.krugosvet.ru/articles/92/1009276/1009276a1.htm Статья о М. Влади на www.krugosvet.ru]
- [ Долинский М. З., Черток С. М. ] [www.litrossia.ru/2008/20/02893.html Марина Влади: «Мечтаю о героине значительной судьбы»] [: интервью 1965-го года ] // Литературная Россия. 1965. 17 сентября.
- [vecherniy.kharkov.ua/news/7028/ Артем Левченко. Харьковские корни Марины Влади]
Отрывок, характеризующий Влади, Марина
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
