Влад, Роман

Роман Влад Roman Vlad
Основная информация
Дата рождения	29 декабря 1919(1919-12-29)
Место рождения	Черновцы, Великая Румыния
Дата смерти	21 сентября 2013(2013-09-21) (93 года)
Место смерти	Рим, Италия
Страна	Италия Италия
Профессии	композитор кинокомпозитор

Роман Влад (итал. Roman Vlad; 29 декабря 1919, Черновицы — 21 сентября 2013, Рим) — итальянский композитор и музыковед румынского происхождения. В 1938 г. эмигрировал в Италию, в 1951 г. оформил итальянское гражданство.

Биография

Окончил Национальную академию Санта-Чечилия в Риме (1942) под руководством Альфредо Казеллы. В 1943 г. удостоен Премии Энеску как композитор (за Симфониетту). Среди последующих произведений Влада — Сюита из рождественских песнопений Трансильвании, Медитации над старинной русской песней (итал. Meditazioni sopra un antico canto russo), концерты для фортепиано, гитары, арфы с оркестром (все три программные), четыре балета, камерные и вокальные сочинения. Кроме того, Влад писал музыку к кинофильмам — в частности, к фильму Рене Клера «Красота дьявола» (1949).

Как музыковед Влад опубликовал монографии о Луиджи Даллапиккола (1957) и Стравинском (1958), «Историю додекафонии» (1958) и др. Позднее он выпустил более популярные книги «Введение в музыкальную культуру» (итал. Introduzione alla civiltà musicale; 1988) и «Понимать музыку» (итал. Capire la musica; 1989).

В разные годы Влад занимал различные ответственные посты: в 1955—1958 и 1966—1972 гг. он был художественным руководителем Римской филармонии, а с 1994 г. является её президентом, в 1973—1989 гг. возглавлял Оркестр Туринского радио, и т. п.

В 1991 году удостоен присуждаемой в Триесте Премии Святого Михаила за вклад в итальянскую музыку. Почётный доктор Бухарестского национального университета музыки (2001).

Ссылки

• [www.romeo-juliet-club.ru/castellani1954.html Музыка Романа Влада к фильму «Ромео и Джульетта» Ренато Кастеллани, 1954]

Отрывок, характеризующий Влад, Роман

Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.