Вламинк, Виллем де
| Виллем де Вламинк |
Виллем де Вламинк (нидерл. Willem de Vlamingh; 28 ноября 1640, Остенде Западная Фландрия — ок. 1698 года) — голландский путешественник, капитан, который обследовал юго-восточное побережье Австралии (тогда Новая Голландия) в конце XVII в.
Ранние годы
В 1664 году Вламинк плавал к Новой Земле. В 1668 году женился. Он был шкиппером на китобойном судне и жил на острове Влиланд. В 1688 году Вламинк вступил в ряды VOC (Ост-Индской компании) и в том же году совершил свой первый поход до Батавии. После своего второго путешествия в 1694 году ему, по просьбе Николааса Витсена было предложено возглавить экспедицию по поиску судна VOC Ridderschap van Holland, которое пропало с 325 пассажирами и членами экипажа на пути в Батавию. Чиновники VOC полагали, что возможно оно село на мель вблизи Западной Австралии.
Спасательная миссия
В 3 мая 1696 года экспедиция Виллема де Вламинка в составе трех кораблей: фрегата Joan Geelvinck под командованием самого Вламинка, гукора Nyptangh под командованием Геррита Колаерта и галиота Wezeltjeод командованием Корнелиса Вламинка, сына Вламинка, отправилась из Тексела. Обогнув Шотландию, экспедиция отправилась к островам Тристан-да-Кунья. Вламинку было приказано выяснить, имеется ли на островах хорошая якорная стоянка и подходящее место чтобы сойти на берег. В результате было решено что острова были непригодны в качестве перевалочного пункта на пути в Ост-Индию. В начале сентября эскадра прибыла к Мысу Доброй Надежды и оставалась там семь недель по причине распространения цинги среди экипажей. 27 октября экспедиция вышла в море и следуя Маршрутом Браувера проследовала на восток, обследовав остров Сен-Поль и остров Амстердам, не найдя там следов кораблекрушения или выживших.
29 декабря 1696 года экспедиция обнаружила неизвестный остров, находящийся в 18 километрах от континентального побережья Западной Австралии. Остров был назван Роттнест из-за наличия на нём большого количества крыс.
10 января 1697 года экспедицией была открыта Лебединая река. Там же голландская экспедиция Виллема де Вламинка обнаружила впервые популяцию черных лебедей. В январе 1697 года путешественник исследовал эту реку и на лодках достиг острова Хайриссон, находящийся у восточной окраины Перта. Члены его команды были первыми европейцами в данном регионе.
4 февраля 1697 года экспедиции высадилась на острове Хартога в Западной Австралии, где заменила оловянную табличку с выгравированной датой его обнаружения и именем капитана Дерка Хартога, оставленную при открытии им острова в 1616 году на новую, на которой была нанесена надпись обеих визитов голландских капитанов.
3 февраля 1698 года Виллем де Вламинг отдал команду на возвращение экспедиции и прибыл вместе со своим сыном в свой родной город Амстердам 16 августа того же года. После возвращения в качестве подарка Виллем де Вламинг послал бургомистру Амстердама Николаасу Витсену коробку с ракушками, фруктами и дарами природы, привезенными им из Новой Голландии (Австралии), а также одиннадцать рисунков художника Виктора Викторза, сделанные в экспедиции. Подарками также должны были служить и несколько черных лебедей, но они умерли в пути. Витсен передал рисунки английскому натуралисту Мартину Листеру. Витсен, вложивший в путешествие значительные личные средства, был разочарован, так как был более заинтересован в налаживании торговли, чем в исследовании неизвестных до тех пор территорий.
Напишите отзыв о статье "Вламинк, Виллем де"
Примечания
Литература
- Playford, Phillip E.(1998) Voyage of discovery to Terra Australis : by Willem de Vlamingh in 1696-97 Perth, W.A. Western Australian Museum. ISBN 0730712214
Ссылки
- [www.inghist.nl/Onderzoek/Projecten/DAS/detailVoyage/92800 Dutch Asiatic Shipping, J.R. Bruijn, F.S. Gaastra, I. Schöffer]
Отрывок, характеризующий Вламинк, Виллем де
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
