Власенко, Георгий Григорьевич

Георгий Григорьевич Власенко
Дата рождения	15 февраля 1919(1919-02-15)
Место рождения	село Старая Ивановка, Ахтырский уезд, Харьковская губерния, Украинская Народная Республика Советов
Дата смерти	7 января 1976(1976-01-07) (56 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1939—1974
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	2-й гвардейский истребительный авиационный полк 174-я истребительная авиационная дивизия ПВО Учебный центр истребительной авиации ПВО Авиация Московского округа ПВО
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	СССР: Других государств:

Георгий Григорьевич Власенко (15 февраля 1919, село Старая Ивановка, Харьковская губерния, УНРС — 7 января 1976, Москва, СССР) — советский военачальник, Заслуженный военный лётчик СССР (19.08.1965), генерал-лейтенант авиации (1968).

Биография

Родился 15 февраля 1919 года в селе Старая Ивановка, ныне в Ахтырском районе Сумской области, Украина.

С 1927 года жил в посёлке Тростянец, в городе Сумы, с 1931 года - в городе Харькове (Украи­на). В 1933 году окончил 7 классов школы, в 1935 году - школу ФЗУ. В 1939 году окончил Киевский физкультурный техникум.

В РККА с ноября 1939 года, служил красноармейцем, в марте-октябре 1940 года - инструктором физподготовки при Доме Красной Армии Смоленского артиллерийского училища. В ноябре 1941 года окончил Борисоглебскую военную авиационную школу лётчиков. С ноября 1941 года лётчик 2-го запасного истребительного авиационного полка (иап), с апреля 1942 года лётчик 813-го иап, про­ходившего формирование в городе Люберцы.

С июля 1942 года принимает участие в Великой Отечественной войне - командир звена 813-го иап 263-й иад 3-й ВА, Калининский фронт. С начала августа 1942 года - лётчик 91-го иап 263-й иад, 1-й ВА, Западный фронт.

С конца августа 1942 года - лётчик и заместитель командира эскадрильи 813-го иап, проходившего переформирование, с мая 1943 года - стар­ший лётчик 937-го иап, проходившего переформирование в городе Люберцы, с июля 1943 года - старший лётчик и командир эскадрильи 937-го иап. Воевал на Брянском, 1-м Прибалтийском, 3-м Белорусском и 1-м Украинском фронтах. В 1943 году вступил в ВКП(б). 7 фев­раля 1944 года его самолёт был сбит в воздушном бою, получил ожоги лица и рук и до апреля 1944 года находился в московском госпитале, после излечения и до конца войны продолжил службу в 937-м иап. Всего за время войны совершил 139 боевых вылетов на истреби­телях ЛаГГ-3, Як-1, Ла-5 и Ла-7, в 30 воздушных боях лично сбил 10 самолётов противника.

С июня 1945 года - заместитель командира, а с октября 1945 года - командир 2-го гвардейского иап, летал на Ла-7, Ла-9 и МиГ-15. С апреля 1951 года - заместитель командира, а с октября 1952 года - командир 174-й гвардейской истребитель­ной авиадивизии ПВО (город Сальяны, Азербайджан). С января 1956 года - заместитель командира 72-го гвардейского истре­бительного авиакорпуса ПВО (Бакинский округ ПВО). Летал на МиГ-17. В 1957 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. С ноября 1957 года - на­чальник Учебного центра истребительной авиации ПВО (Саваслейка, ныне Нижегородская область). В августе 1965 года генерал-майору Власенко, в числе первых в стране, было присвоено почётное звание «Заслуженный военный лётчик СССР». С апреля 1966 года - ко­мандующий авиацией Московского округа ПВО. Летал на МиГ-19, Су-9, Су-11, Су-15, Як-25РВ, Як-28П, Ту-128 и других типах самолё­тов. С июля 1974 года генерал-лейтенант авиации Власенко - в запасе.

Жил в Москве. Трагически погиб 7 января 1976 года, похоронен на Николо-Архангельском кладбище в Москве.

Награды

СССР

• пять орденов Красного Знамени (21.12.1943, 29.05.1945, 04.06.1955, 31.10.1967, 16.12.1972)
• орден Отечественной войны 1-й степени (01.08.1944)
• четыре ордена Красной Звезды (21.07.1943, 29.04.1954, 26.10.1955, 31.07.1961)
• медали, в том числе:
  • «За боевые заслуги» (15.11.1950)
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «За взятие Берлина»
  • Медаль «За освобождение Праги»
  • «За безупречную службу» 1-й степени

Почётные звания

• Заслуженный военный лётчик СССР (19.08.1965)

Других государств

• Военный крест (ЧССР)
• Орден Красного Знамени (МНР - 20.01.1969)
• медали.

Литература

• Быков М. Ю. Все Асы Сталина 1936—1953 гг.. — Научно-популярное издание. — М.: ООО «Яуза-пресс», 2014. — С. 211. — 1392 с. — (Элитная энциклопедия ВВС). — 1500 экз. — ISBN 978-5-9955-0712-3.
• Информационный выпуск № 6 Клуба заслуженных военных лётчиков, лётчиков-испытателей и штурманов. — М.: Московский дом ветеранов войны и Вооружённых Сил, 2015. — 64 с.

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Отрывок, характеризующий Власенко, Георгий Григорьевич

Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.