Власов, Михаил Фёдорович
Поделись знанием:
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
| Михаил Фёдорович Власов | ||||||||||||
 | ||||||||||||
| Дата рождения: | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
д. Камская, | |||||||||||
| Дата смерти: |
27 декабря 1991 (71 год) | |||||||||||
| Место смерти: | ||||||||||||
| Научная сфера: | ||||||||||||
| Место работы: | ||||||||||||
| Учёная степень: | ||||||||||||
| Учёное звание: | ||||||||||||
| Альма-матер: | ||||||||||||
| Научный руководитель: | ||||||||||||
| Известен как: |
исследователь творчества Н. А. Некрасова | |||||||||||
| Награды и премии: |
| |||||||||||
Михаи́л Фё́дорович Вла́сов (27 ноября 1920, д. Камская, Оханского уезда Пермская губерния — 27 декабря 1991, Пермь) — советский лингвист, декан филологического факультета (1963—1964), заведующий кафедрой русского языка Пермского университета. В 1960-е-1970-е был известен как исследователь творчества Н. А. Некрасова. Участник Советско-финской и Великой Отечественной войны.
Содержание
Биография
В 1930 году его семья из д. Камская Оханского уезда переехала в Пермь. В 1939 году с отличием окончил школу № 22.
В 1939 году зачислен в Ленинградский политехнический институт.
Но уже в ноябре 1939 был призван в РККА в связи с началом Советско-финской войны, в которой участвовал сначала в качестве стрелка 3 ОЗХП (ноябрь 1939 — февраль 1940), затем (с марта 1940) — в качестве старшего сержанта 469 стрелкового полка 150 стрелковой дивизии (в её составе встретил Великую Отечественную войну).
С 22 июня 1941 по май 1942 года участвовал в Великой Отечественной войне (вначале — в должности младшего командира химвзвода, затем — командира штаба полка).
В мае 1942 года в ходе Харьковской операции 1942 года советские части попадают в Харьковский котёл; М. Ф. Власов был захвачен в плен в районе станции Лозовая (южнее Харькова). Находился в концлагерях в Шепетовке, Ченстохове, Ламсдорфе, Заксенхаузене.[1]
17 ноября 1942 года, при работах в шахте г. Бойдена (Верхняя Силезия) ему тросом оторвало правую руку; после излечения находится в концлагерях в Ламсдорфе и Седлице.
В июле 1944 бежал с группой военнопленных из лагеря в Седлице; среди немногих выживших через несколько дней достиг расположения Красной армии. Больше месяца, находясь в тяжёлом состоянии, добирался до Перми.
Сентябрь 1944 — июль 1949 годы — учёба на историко-филологическом факультете Пермского государственного университета (закончил с отличием).[2]
С августа 1949 по сентябрь 1952 в качестве преподавателя русского языка и литературы работал в пермской школе № 22 (выпускником которой являлся сам).
C октября 1952 по октябрь 1955 — ассистент кафедры русского языка Ярославского пединститута. Одновременно учился в аспирантуре того же вуза (как попавшему в плен, ему было отказано в аспирантуре МГУ).В 1956 году защитил диссертацию и получил звание кандидата филологических наук. После защиты диссертации направлен в Тюменский педагогический институт, где с сентября 1955 по сентябрь 1961 работал в качестве старшего преподавателя кафедры русского языка.
C сентября 1961 по ноябрь 1964 года — ассистент, затем — старший преподаватель кафедры русского языка филологического факультета; с декабря 1964 — доцент, затем — профессор кафедры русского языка Пермского государственного университета.
В 1962—1963 — заместитель декана филологического факультета (в то время деканом факультета был А. А. Бельский).
С 18 сентября 1963 по 23 декабря 1964 года — декан филологического факультета Пермского государственного университета.
До 1986 года включительно преподавал на кафедре русского языка и общего языкознания (после 1982 года — кафедры русского языка и стилистики) Пермского университета.
В 1973—1974, а также некоторое время в 1975 и 1984 году (во время командировок и отпусков М. А. Генкель и М. И. Кожиной) возглавлял кафедру русского языка Пермского университета.
Похоронен на пермском Северном кладбище в середине 57 квадрата.
Роль в развитии филологического факультета ПГУ
М. Ф. Власов стал вторым (после А. А. Бельского) деканом недавно созданного филологического факультета Пермского университета. По отзыву М. Н. Кожиной, он проявил себя как умелый руководитель.[3] В этот период факультет испытывал массу трудностей: нехватка помещений, учебной литературы, отсутствие чёткого учебного плана, а также хроническая нехватка квалифицированных преподавательских кадров. На факультете тогда не было не только докторов наук, но даже кандидатов наук было мало (среди немногих — А. А. Бельский, Р. В. Комина, Н. С. Лейтес), сам М. Ф. Власов не так давно получил учёную степень.
По воспоминаниям коллег, М. Ф. Власов как руководитель отличался спокойным и взвешенным отношением к проблемам, был внимателен к подчинённым, никогда не повышал голоса. Он был уважаем и любим коллегами, учениками-студентами, вызывал восхищение деятельным отношением к жизни,[4] характеризовался как большой труженик, честный товарищ, хороший семьянин.
Научно-организационная деятельность
Кандидатская диссертация М. Ф. Власова (1956) была посвящена творчеству Н. А. Некрасова; исследования в этом направлении он не прекращал в 1960-е и 1970-е годы. Благодаря сотрудничеству с ведущими филологическими журналами («Русский язык в школе», «Русская речь», «Филологические науки») он получил известность как один из ведущих некрасоведов страны. Его учебное пособие "О языке и стиле Н. А. Некрасова [lib39.ru/cgi-bin/irbis64r/cgiirbis_64.exe?Z21ID=&I21DBN=IBIS&P21DBN=IBIS&S21STN=1&S21REF=10&S21FMT=fullwebr&C21COM=S&S21CNR=20&S21P01=0&S21P02=1&S21P03=A=&S21STR=%D0%92%D0%BB%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2,%20%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB%20%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87] было востребовано далеко за пределами родного вуза. Позже его научные интересы также затрагивали такую тему, как структура предикативных единиц в составе сложного предложения.
М. Ф. Власов принимал участие в редакторско-издательской работе научных сборников своей кафедры, факультета и вуза («Учёные записки Пермского гос. ун-та», «Исследования по стилистике», «Функциональные стили речи в синхронном и диахронном аспектах», и др.), где активно публиковался и сам. Его публикации есть в научных сборниках Тюменского педагогического института и Ярославского пединститута.
Являлся одним из организаторов, членов оргкомитетов, докладчиков зональных конференций кафедр русского языка вузов Урала (IV, V, IX).
К 1985 году подготовил диссертацию на соискание степени доктора филологических наук, но по состоянию подорванного войной здоровья не смог её защитить.
На кафедре вёл курсы современного русского языка, фонетики, стилистики, разработал и читал спецкурсы «О языке и стиле Н. А. Некрасова», «Структура предложения», «Особенности структуры предикативных единиц в структуре предложения».
Общественная работа
- Неоднократно избирался председателем профбюро филологического факультета.
- Многократно избирался членом и секретарём партбюро филологического факультета.
- Был председателем группы народного контроля факультета.
- Руководил стенной газетой «Горьковец».
Семья
Супруга М. Ф. Власова, Раиса Михайловна, училась, а потом работала в том же Пермском университете.
Его дочь Ольга Михайловна Власова — доктор искусствоведения, член Союза художников России, заслуженный работник культуры РФ, после окончания Московского государственного университета, тоже два года (1971—1973), работала в Пермском университете, далее 35 лет проработала зав. отделом отечественного искусства Пермской государственной художественной галереи, параллельно преподавая историю и теорию изобразительного искусства в Пермском политехническом, сельскохозяйственном, педагогическом институтах, Уральском филиале Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова[5][6].
Внучки-двойняшки Екатерина и Анна в 1995 году окончили филологический факультет Пермского университета. Екатерина получила второе образование психолога в Пермском университете, Анна стала кандидатом искусствоведения.
Избранные работы
Работы М. Ф. Власова публиковались в крупнейших научных журналах филологической тематики: «Русская речь», «Русский язык в школе», [www.filolnauki.ru/ «Филологические науки»], и др.
- Власов М. Ф. Лексика и фразеология историко-революционных поэм Н. А. Некрасова («Дедушки» и «Русские женщины») // Афтореф. канд. диссерт. Тюмень, 1955. 16 стр.
- Власов М. Ф. О лексике и фразеологии историко-революционных поэм Н. А. Некрасова («Дедушки» и «Русские женщины») // Учёные записки кафедры русского языка Тюменского пед. ин-та. Вып. 1. Тюмень, 1960, С. 3-36.
- Власов М. Ф. О языке и стиле стихотворения Н. А. Некрасова «Железная дорога» // Русский язык в школе. 1962, № 5. С. 32-35.
- Власов М. Ф. Преподавание синтаксиса современного русского языка в связи с профессиональной подготовкой студентов // Филологические науки. 1963, № 4. С. 176—185.
- Власов М. Ф. Лексико-стилистический комментарий к стихотворению Н. А. Некрасова «Размышления у парадного подъезда» // Вопросы фонетики, словообразования, лексики русского языка и методики его преподавания. Тезисы IV зональной конференции кафедр русского языка вузов Урала. Вып. I. Пермь, 1964. С. 217—224.
- Власов М. Ф. Лексико-стилистический комментарий к стихотворению Н. А. Некрасова «Железная дорога» // Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 142, 1966. С. 49-59.
- Власов М. Ф. Архаизмы в языке поэм Н. А. Некрасова «Дедушки» и «Русские женщины» // Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 142, 1966. С. 60-77.
- Власов М. Ф. Некоторые особенности стихотворного синтаксиса поэмы Н. А. Некрасова «Современники» // Исследования по стилистике. Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 160, 1966. С. 89-114.
- Власов М. Ф. Некоторые особенности синтаксиса разговорной речи в поэме Н. А. Некрасова «Мороз Красный нос» // Вопросы русского языка. Язык Н. А. Некрасова. Вып. III. Ярославль, 1969. С. 199—210.
- Власов М. Ф. Изучение языка и стиля Н. А. Некрасова в современную эпоху // Исследования по стилистике. Вып. 2. Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 214, 1970. С. 170—230.
- Власов М. Ф. Н. А. Некрасов: о языке и стиле // Исследования по стилистике. Вып. 2. Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 214, 1970. С. 231—244.
- Власов М. Ф. О языке и стиле Н. А. Некрасова: учеб. пособие по спецкурсу / М. Ф. Власов; ред. О. И. Богословская [и др.] ; Перм. гос. ун-т им. А. М. Горького . Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та, 1970. — 216 с.
- Власов М. Ф. Народная речь в поэзии Н. А. Некрасова // Русская речь. 1970. № 1. С. 24-30.
- Власов М. Ф. Значение Н. А. Некрасова в развитии русской поэтической речи // Исследования по стилистике. Вып. 3. Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 244, 1971. С. 113—144.
- Власов М. Ф. «Я лиру посвятил народу своему» // Русская речь. 1971. № 4. С. 23-31.
- Власов М. Ф. Из наблюдений над стилем поэзии Н. А. Некрасова (к 150-летию со дня рождения поэта) // Русский язык в школе. 1971, № 6. С. 3-9.
- Власов М. Ф. Народная лексика в стихотворных произведениях Н. А. Некрасова // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Материалы IX зональной конференции кафедр русского языка вузов Урала. Пермь, 1972. С. 90-94.
- Власов М. Ф. Корней Чуковский о языке и стиле Н. А. Некрасова // Исследования по стилистике. Учёные записки Пермского гос. ун-та. № 302, 1974. С. 166—175.
- Власов М. Ф. К изучению синонимии прилагательных в поэзии Н. А. Некрасова // Исследования по стилистике. Вып. 5. Пермь, 1976. С. 39-54.
- Власов М. Ф. Об изобразительных средствах в поэзии Н. А. Некрасова // Функциональные стили речи в синхронном и диахронном аспектах. Пермь, 1978. С. 58-62.
- Власов М. Ф. Стилистические функции глагольной синонимики в стихотворных произведениях Н. А. Некрасова // Межвузовский сборник. Пермь, 1979.
- Власов М. Ф. Приёмы и методы использования глагольной синонимики в поэзии Н. А. Некрасова // Проблемы функционирования языка в его разновидностях. Пермь, 1981.
- Власов М. Ф. О семантических нарождениях компонентов сложного предложения // Проблемы дериватологии. Вып. II. Пермь, 1981.
- Власов М. Ф. Об особенностях структурных ПЕ в составе СП художественного и научного стилей // Основные понятия и категории лингвостилистики. Пермь, 1982.
- Власов М. Ф. Сложное предложение. Методическая разработка для студентов вечернего и заочного обучения. Пермь, 1983.
- [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/for-life-on-earth.pdf#109 Власов М. Ф. В боях за Николаев] // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вып. 2. Ради жизни на Земле / сост. А. С. Стабровский. Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 1995. — 143 с. С. 109—110.
Награды
- Орден Отечественной войны I степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 года. — В № 370623 (номер ордена 1863651).
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года. — Я № 1159443.
- Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1965 года. — А № 5981142.
- Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1975 года.
- Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1985 года.
- Юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1967 года.
- Юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 января 1978 года.
- Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина». От имени Президиума Верховного Совета СССР 2 апреля 1970 года.
- Медаль «Ветеран труда». От имени Президиума Верховного Совета СССР решением исполкома Пермского областного совета народных депутатов от 2 февраля 1984 года.
- Нагрудный значок «За отличные успехи в работе». От Министерства высшего и среднего специального образования СССР. 1971.
- Знак «Победитель социалистического соревнования 1974 года». Постановление № 39 Минвуза РСФСР и Республиканского комитета профсоюза от 10 февраля 1975 года.
- Знак «Победитель социалистического соревнования 1977 года». От имени Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР и ЦК профсоюза. 1977.
Напишите отзыв о статье "Власов, Михаил Фёдорович"
Примечания
- ↑ [www.mizemlyaki.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=816:2014-01-12-12-24-15&catid=1:latest-news&Itemid=18 Красноперова Н. В. Смерть победившие. Михаил Федорович Власов // Мы — земляки. 12 января 2014 года.]
- ↑ [www.psu.ru/fakultety/filologicheskij-fakultet/kafedry/kafedra-russkogo-yazyka-i-stilistiki/veterany-kafedry Власов Михаил Федорович (1920—1991). Ветераны кафедры // Кафедра русского языка и стилистики Пермского государственного национального исследовательского университета.]
- ↑ Личное дело В. М. Власова // Архив ПГНИУ.
- ↑ [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/for-life-on-earth.pdf#79 Гашева Н. Через огонь и воду] // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вып. 2. Ради жизни на Земле / сост. А. С. Стабровский. Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 1995. — 143 с. С. 79.
- ↑ [muz.pspu.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=69&Itemid=46 Власова Ольга Михайловна // Факультет музыки Пермского государственного педагогического университета.]
- ↑ Власова Ольга Михайловна // Энциклопедия «Пермский край».
Источники и ссылки
- [www.psu.ru/news/27-noyabrya-ispolnyaetsya-94-goda-so-dnya-rozhdeniya-odnogo-iz-dekanov-filologicheskogo-fakulteta 27 ноября исполняется 94 года со дня рождения одного из основателей филологического факультета] // ПГНИУ. 27.11.2014.
- [www.psu.ru/fakultety/filologicheskij-fakultet/kafedry/kafedra-russkogo-yazyka-i-stilistiki/veterany-kafedry Власов Михаил Федорович (1920—1991). Ветераны кафедры] // Кафедра русского языка и стилистики ПГНИУ.
- Власов Михаил Федорович (1920—1991). Биографическая справка // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вып. 2. Ради жизни на Земле / сост. А. С. Стабровский. Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 1995. 143 с. 143 с. С. 144.
- [www.psu.ru/universitet/universitetskie-smi/stati-ob-universitete/veroy-edinoy Волобоева А. Верой единой]. // Пермский университет. Пермь: ПГУ, 4, 18 мая 1966 года.
- [www.psu.ru/universitet/universitetskie-smi/stati-ob-universitete/cherez-ogon-i-vodu Гашева Н. Через огонь и воду] // Пермский университет. Пермь: ПГУ, 6 мая 1985 года. То же: [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/for-life-on-earth.pdf#77 Гашева Н. Через огонь и воду] // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вып. 2. Ради жизни на Земле / сост. А. С. Стабровский. 2-е изд., испр. Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 1995. — 143 с. — 143 с. С. 77-79.
- [www.mizemlyaki.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=816:2014-01-12-12-24-15&catid=1:latest-news&Itemid=18 Красноперова Н. В. Смерть победившие. Михаил Федорович Власов] // Мы — земляки. 12 января 2014 года.
- [www.psu.ru/fakultety/filologicheskij-fakultet/o-fakultete-fil/istoriya-fakulteta История факультета. Деканы филологического факультета] // ПГНИУ.
- [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/pustov_philoldeans.pdf#17 Михаил Фёдорович Власов] // Пустовалов А. В. Деканы филологического факультета Пермского университета (1960–2015) / А. В. Пустовалов; предисл. Б. В. Кондакова; Перм. гос. нац. исслед. ун-т. Пермь, 2015. 64 с. ISBN 978-5-7944-2555-0. С. 17.
- Пустовалов А. В. Война и мир декана Власова К 94-летию со дня рождения // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/gazeta-permskij-universitet/2014/PU_1846.pdf Пермский университет. № 18 (1848), 2 декабря 2014]. С. 3.
Отрывок, характеризующий Власов, Михаил Фёдорович
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Категории:
- Родившиеся 27 ноября
- Родившиеся в 1920 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Оханском уезде
- Умершие 27 декабря
- Умершие в 1991 году
- Умершие в Перми
- Кандидаты филологических наук
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «Ветеран труда»
- Учёные по алфавиту
- Участники советско-финской войны (1939—1940)
- Военачальники Великой Отечественной войны
- Военнопленные СССР
- Заключённые концлагерей Третьего рейха
- Бежавшие из плена
- Выпускники историко-филологического факультета Пермского государственного университета
- Преподаватели Пермского государственного университета
- Деканы филологического факультета Пермского государственного университета
- Преподаватели филологического факультета Пермского государственного университета
- Лингвисты России
- Филологи России
- Похороненные на Северном кладбище (Пермь)
