Власьев день

Власьев день
</td>
Святой Власий благословляет стадо коров (Русская икона, XV век. Фрагмент)
Тип	народно-христианский
Иначе	Власий скотий бог, Власий сшиби с зимы рог, Коровий праздник
Значение	первое масло после отёла коров
Отмечается	славянами
Дата	11 (24) февраля в РПЦ, 3 февраля у славян-католиковК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Празднование	ходят в гости, справляют большие застолья
Традиции	святят коровье масло, пекут обрядовое печенье, угощают нищих, творят обережные обряды на скотину

Вла́сьев день (болг. Власовден, серб. Власовдан, чеш. Blažejův den) — день народного календаря у славян. В православных церквях Власия Севастийского почитают 11 (24) февраля, в католической церкви — 3 февраля. У православных славян Власьев день считается коровьим праздником.

Другие названия

рус. День св. Власия, Власий, Коровий праздник, Власий — скотий бог, Власий — сшиби рог с зимы, Коровий день (воронеж.), укр. День святого Власа, белор. Аўлас, Улассе, Уласце, Улас, Мацей, Усевалад, Дзмітры^{[страница не указана 3191 день]}, Конское свято, Бабский Влас; полес. Власье; серб. Говела слава, Празник за волове; болг. Волов запор, Волски празник, Муковден болг. Муканица, Влас, Власувица.

Славянские обряды

Святому Власию молятся о сбережении домашнего скота, о благополучии в семейной жизни и хозяйственных делах, об исцелении от болезней горла и опасности удавления костью. В XIX веке в этот день пригоняли коров к церкви, служили молебен, окропляли их святой водой и давали им есть пышки с молочной кашей, чтобы коровы были с хорошим удоем. В храм приносили коровье масло и клали в дар клиру перед иконой святого Власия. «У Власия и борода в масле», гласит народная поговорка.

Встречали^{[где?][когда?]} Власьев день блином на сковороде, пекли пышки.

В Воронежской губернии из теста пекли «копытца»: «Это копытца назывались. Хошь из сдобного, хошь из пресного, у кого что есть из того и пекли. Эти копытца сами ели и скотине давали, чтобы не хромали коровы».

На Русском Севере в этот день в церкви после молебствия освящали ржаные караваи, которые затем скармливались скоту. «Власьев день — праздник по всем приходам на три дня и больше». За столом собирается родня как со своего села так и из соседних. Хозяйки старались коровам дать лучшего сена, да посытней пойла. При этом приговаривали: «Мамушка, голубушка, умница, добрая» — оделяли коров лаской, отчествовали Власьевными. Словом, «святой Власий, будь счастлив на гладких телушках, на толстых бычках, чтобы со двора шли — играли, а с поля шли — скакали».

В Болгарии парни совершали обходы домов односельчан, хозяевам пели песни с пожеланием благополучия, за что их одаривали.

В Российской империи с Власьева дня начинали торговлю скотом. Продавцы и покупатели считали, что под защитой «покровителя стад» выгодно совершать как покупку так и продажу скота: «Власий — не обманет, от всякой прорухи упасёт!». На «Власьевых торгах» при сделках клялись именем этого святого. Считалось, что того, кто обманет, побожившись именем святого, «скотий бог» отступается от него навсегда, и в дальнейшем его жизнь будет подвержена неудачам и болезням.

У русских существовал обычай^{[где?][когда?]} для лучшего урожая «делать семенное»: после Власьева дня трижды выставлять семена на утренней заре семена на мороз, а потом подмешивать их в сеялку при посеве. Также поступали и с отборной пряжей и куделью. Считалось что от этого вся пряжа в дальнейшем станет ровнее, белее, тоньше и прочней.

У белорусов, если Власьев день совпадал с Масленицей, тогда про этот день говорили: белор. «На Аўласа бяры каўшом масла», то есть «На Власа бери ковшом масла».

«Власий — скотий бог» «сшибает с зимы рог», второй же рог сшибает Онисим Овчар 15 (28) февраля, и «зима становится безрогой», то есть, теряет свою силу.^{[где?][когда?]}

Образ Власия у славян

В народной традиции святой Власий — покровитель скота, «отмыкающий у коров молоко» в конце зимы.

Согласно житию, во время гонений на христиан при римском императоре Лицинии, святой Власий скрывался в пустынных местах и жил на горе Аргеос в пещере, к которой кротко подходили дикие звери, во всём подчинявшиеся Власию и получавшие от него благословение и исцеление от болезней. Мотив покровительства скоту отражён в иконографии святого Власия. Его иногда изображали на белом коне в окружении лошадей, коров и овец или только рогатого скота. В славянской народной традиции святого Власия звали «коровьим богом», а день его памяти — «коровьим праздником». Домашнюю скотину обычно называли «Власьевым родом», а коров нередко звали «Власьевнами».

Традиционные представления о святом Власии восходят к образу славянского скотьего бога Волоса. Соединение образов языческого божества и христианского святого в народном сознании вероятно способтвовала звуковая близость их имён. На Руи с принятием христианства на местах языческого поклонения Волосу часто воздвигались церкви святого Власия.

Поговорки и приметы

• Три утренника до Власия да три после Власия, а седьмой на день Власия.
• До Похора старушка охала, пришёл Прохор да Влас — скоро весна у нас.
• Пролил Влас масла на дороги — пора зиме убирать ноги (укр. Пролив Улас олії на дороги — пора зимі вбирати ноги).
• У Власия и борода в масле.
• «На Аўласа бяры каўшом масла» (белорус.).

См. также

• Прохор Весновей
• Луперкалии

Литература

• Агапкина Т. А., Виноградова Л. Н. Благопожелания: ритуал и текст. // [starbel.narod.ru/kalendar.htm Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал] / Отв. ред. Н. И. Толстой; Институт славяноведения и балканистики РАН. — М.: Наука, 1994. — С. 168—208. — ISBN 5-02-011499-5.
• Февраль / Агапкина Т. А. и др. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2012. — Т. 5: С (Сказка) — Я (Ящерица). — С. 396–398. — ISBN 978-5-7133-1380-7.
• Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. — М.: Современный писатель, 1995. — Т. 1. — 1221 с. — ISBN 5857591420.
• Баранова О. Г., Зимина Т. А., Мадлевская Е. Л. и др. Русский праздник. Праздники и обряды народного земледельческого календаря. Иллюстрированная энциклопедия / Науч. ред. И. И. Шангина. — СПб.: Искусство-СПБ, 2001. — 668 с. — (История в зеркале быта). — ISBN 5-210-01497-5.
• Вопросы языкознания. Выпуски 1–3. — М.: Изд-во Академии наук СССР, 1997.
• Ермолов А. С. [books.google.ru/books?id=q2PuAgAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах]. — СПб.: Типография А.С.Суворина, 1901. — Т. 1. Всенародный меяцеслов. — 691 с.
• Золотые правила народной культуры / О. В. Котович, И. И. Крук. — Мн.: Адукацыя i выхаванне, 2010. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 978-985-471-335-9.
• [folk.phil.vsu.ru/publ/sborniki/afanasiev_sb3.pdf Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области]. Афанасьевский сборник. Материалы и исследования. – Вып. III / Сост.: Т. Ф. Пухова, Г. П. Христова. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005.
• Кляус В. Л. Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. — М., 1997. — 464 с.
• Коринфский А. А. Народная Русь. — М.: Издание книгопродавца М. В. Клюкина, 1901. — 723 с.
• Колесникова В. С. Краткая энциклопедия православия : Путь к храму. — М.: Центрполиграф, 2002. — 588 с. — ISBN 5-227-01571-6.
• Коротаев В. И. [rucont.ru/efd/192155 Русский Север в конце XIX—первой трети XX века. Проблемы модернизации и социальной экологии: Монография]. — Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета имени М. В. Ломоносова, 1998. — 192 с. — ISBN 5-88086-151-1.
• Лаврентьева Л. С , Смирнов Ю. И. Культура русского народа. Обычаи, обряды, занятия, фольклор. — СПБ.: Паритет, 2004. — 448 с. — ISBN 5-93437-117-7.
• Мадлевская Е. Л. [www.e-reading.club/chapter.php/141743/98/Eriashvili%2C_Madlevskaya%2C_Pavlovskiii_-_Russkaya_mifologiya._Enciklopediya.html Власий — скотий бог] // Русская мифология. Энциклопедия. — Эксмо, Мидгард, 2005. — С. 660–674. — 784 с. — 5000 экз. — ISBN 5-699-13535-6.
• Максимов С. В. Власьев день // Нечистая, неведомая и крестная сила. — СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильворг, 1903. — С. 343–347. — 529 с.
• Некрылова А. Ф. Круглый год. — М.: Правда, 1991. — 496 с. — ISBN 5-253-00598-6.
• Праздники скотьи / Плотникова А. А. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2009. — Т. 4: П (Переправа через воду) — С (Сито). — С. 241–243. — ISBN 5-7133-0703-4, 978-5-7133-1312-8.
• Рожнова П. К. Радоница. Русский народный календарь: обряды, обычаи, травы, заговорные слова. — М.: Дружба народов, 1992. — 174 с. — ISBN 5-285-00135-8.
• Сахаров И. П. [www.bibliotekar.ru/rusSaharov/index.htm Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи]. — СПб.: Издательство МГУ, 1885. — 245 с.
• Толстая С. М. Полесский народный календарь. — М.: Индрик, 2005. — 600 с. — ISBN 5-85759-300-X.
• Власий / Толстой H. И. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1995. — Т. 1: А (Август) — Г (Гусь). — С. 383–384. — ISBN 5-7133-0704-2.
• Аўлас // Этнаграфiя Беларусi. Энцыклапедыя / Рэдкал.: І. П. Шамякін (гал. рэд.) і інш. — Мн.: БелСЭ, 1989. — С. 41. — ISBN 5-85700-014-9.  (белор.)
• [new.bestiary.us/books/belaruskaja-mifalogija-encyklapedychny-slownik Беларуская міфалогія: Энцыклапедычны слоўнік] / С. Санько, Т. Вало­дзіна, У. Васілевіч і інш. — Мінск: Беларусь, 2004. — 592 с.  (белор.)
• Васілевіч Ул. А. [starbel.narod.ru/kalendar.htm Беларускі народны каляндар] // Паэзія беларускага земляробчага календара. Склад. Ліс А.С.. — Мн., 1992. — С. 554-612.  (белор.)
• Воропай О. [www.svit.in.ua/kny/voropaj/znn_t1.pdf Звичаї нашого народу]. — Мюнхен: Українське видавництво, 1958. — Т. 1. — 310 с.  (укр.)
• Лозка А. Ю. Беларускі народны каляндар. — Мн.: Полымя, 2002. — 238 с. — ISBN 98507-0298-2.  (белор.)

Ссылки

• [www.ethnomuseum.ru/prazdniki/vlasev-den Власьев день] // Российский этнографический музей
• [days.pravoslavie.ru/Days/20150211.html День священномученика Власия] // Pravoslavie.ru

Отрывок, характеризующий Власьев день

И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.