Павлетич, Влатко
| Влатко Павлетич хорв. Vlatko Pavletić<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 28 октября 1995 — 2 февраля 2000 | |||
| Предшественник: | Неделько Миханович | ||
| Преемник: | Златко Томчич | ||
| |||
| 10 декабря 1999 — 2 февраля 2000 | |||
| Предшественник: | Франьо Туджман | ||
| Преемник: | Златко Томчич (и. о.) Степан Месич | ||
| Рождение: | 2 декабря 1930 Загреб, королевство Югославия | ||
| Смерть: | 19 сентября 2007 (76 лет) Загреб, Хорватия | ||
| Награды: |
| ||
Влатко Павлетич (хорв. Vlatko Pavletić; 2 декабря 1930 — 19 сентября 2007) — хорватский политик, литературный критик и эссеист.
Биография
Родился 2 декабря 1930 года в Загребе, королевство Югославия.
В 1955 году окончил факультет философии Загребского университета. В 1972 году 1,5 года находился в тюрьме по обвинению в антиправительственной пропаганде.
С 1990 по 1992 год являлся министром образования, культуры, технологий и спорта. В 1992 году избран в парламент, 28 ноября 1995 года занял пост спикера и занимал его до 2000 года.
26 ноября 1999 года тяжелобольной президент Туджман передал Павлетичу свои полномочия. После смерти Туджмана 10 декабря стал временно исполняющим обязанности президента, одновременно оставаясь председателем парламента до 2 февраля 2000 года, когда на этот пост и одновременно исполняющим обязанности президента был избран Златко Томчич.
В 2004 году отошёл от политики. Умер в Загребе.
Напишите отзыв о статье "Павлетич, Влатко"
Ссылки
- [www.vlatkopavletic.com.hr/ Официальный сайт]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Павлетич, Влатко
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
