Наша семья (фильм, 2014, Индия)

Наша семья
телугу మనం / Manam
Жанр	семейный / комедия
Режиссёр	Викрам Кумар
Продюсер	Аккинени Нагарджуна
Автор сценария	Викрам Кумар Харша Вардхан
В главных ролях	Нагарджуна Саманта Нага Чайтанья Шрия Саран АНР
Оператор	П. С. Винод
Композитор	Ануп Рубенс
Кинокомпания	Annapurna Studios
Длительность	163 мин.
Бюджет	280 млн рупий
Сборы	365 млн рупий.
Страна	Индия
Язык	телугу
Год	2014
Выход фильма «Наша семья» (оригинальное название — телугу మనం / Manam)

К:Фильмы 2014 года

«Наша семья» (телугу మనం, Manam, альтернативное название «Вместе») — индийский фильм режиссёра Викрама Кумара на языке телугу, вышедший в прокат 23 мая 2014 года. Сюжет рассказывает о мужчине, который пытается свести вместе реинкарнации своих рано умерших родителей, в то время у кого-то на него оказываются точно такие же планы. Главные роли исполнили Нагарджуна, Нага Чайтанья, Аккинени Нагесвара Рао (АНР), Саманта и Шрия Саран. Для АНР фильм стал последним, он скончался ещё до релиза.

Сборы от проката составили 36.5 крор (365 млн рупий), сделав фильм одним из самых кассовых на телугу в 2014 году. Картина получила Filmfare Awards South за лучший фильм на телугу и принесла несколько различных наград своим создателям. «Наша семья» был также показан 45-м Индийском международном кинофестивале.

Сюжет

13 февраля Радха и Кришна устроили для своего сына Битту праздник в честь дня его рождения. Задувая свечи, мальчик загадал о том, чтобы его родители больше никогда не ссорились. Но на следующий день у супругов состоялась очередная размолвка, после которой они поехали к адвокату, чтобы подготовить бумаги о разводе. Около башни с часами машина врезалась в дерево, и родители Битту погибли.

В настоящее время Битту вырос, и теперь он — Нагешвар Рао — видный предприниматель. Однажды, когда он возвращался в родной город, его соседом в самолёте стал Нагарджуна, парень как две капли воды похожий на его отца. Нагешвар решил, что это его реинкарнация, а вскоре после этого встретил Прию, точную копия своей матери. Они почти сразу стали лучшими друзьями, позднее он подружился и с Нагарджуной

Но когда Нагешвар решил, что пора свести «родителей» вместе, оказалось, что у Нагарджуны уже есть возлюбленная по имени Према. Однако хитростью Битту удалось расстроить их отношения. В тот же день, проезжая мимо башни с часами, он заметил толпу людей и остановился. Его сердце вдруг стало биться сильнее, и тут к нему в машину села красивая незнакомка. Заикаясь, она велела ему ехать следом за другой машиной, и он послушался. Они доехали до больницы и девушка, которая оказалась врачом, повела его сдавать кровь для своего пациента. Старик же, которому переливали кровь, очнувшись, узнал в Нагешваре и той женщине своих погибших родителей.

Его отец Ситарам был богатым заминдаром. Он долго отказывался жениться, огорчая тем самым свою мать, пока не увидел фотографию Рамалакшми. Ситарам послал к ней сватов, несмотря на то, что она была из очень бедной семьи. Девушка согласилась выйти замуж, но попросила отсрочку на полгода. Тогда Сита сам поехал к ней, чтобы убедить её сыграть свадьбу быстрее. Однако при встрече Рама приняла его за вора, а он узнал, что она просила время, чтобы скопить денег и купить жениху на свадьбу традиционные одежды. Сита предложил ей помочь, чтобы она смогла справиться быстрее. А когда одежда была куплена, ушёл, так и не рассказав, кто он такой. Правду Рама узнала только во время свадьбы. Сита и Рама жили счастливо вместе около десяти лет, но однажды, проезжая мимо башни с часами, Ситарам не справился с управлением, попал в аварию и погиб вместе с женой. Их сын, который в тот день соврал, что болен, чтобы они вернулись быстрее, все эти годы чувствовал за собой вину. И теперь, когда он снова встретил родителей, решил, что в этот раз они должны прожить вместе долгую жизнь.

Нагешвар рассказал своей «матери» о встреченной им женщине, и они пришли в больницу, чтобы Прия смогла на неё посмотреть. Нагешвар узнал, то её зовут Анджали и пожаловался ей на учащённое сердцебиение в моменты, когда она рядом, и девушка поняла, что с ней происходит то же самое. Затем пациент, которого они привезли в больницу, соврал, что ему некуда идти после выписки, и Нагешвар предложил пожить у него, договорившись, что доктор будет приходить каждый день. Дома у него старик, представившийся Чайтаньей, почти сразу поссорился с Нагарджуной. Того выгнали из общежития колледжа, и он решил остановиться у своего друга.

Вечером в этот же день, проезжая мимо башни с часами, Прия вспомнила свою прежнюю жизнь. Поняв, что её друг Битту — это её выросший сын, она тут же бросилась к нему. Но увидев с ним рядом копию своего мужа, поспешила сбежать. На следующее утро Нагешвар сделал попытку свести своих «родителей», записав их на уроки сальсы. Нагарджуна и Прия стали танцевать в паре, но все попытки парня наладить отношения девушка отвергала, а потом совсем перестала посещать занятия. Тогда по просьбе Нагарджуны, Нагешвар устроил вечеринку в честь своего дня рождения и пригласил туда Прию. Когда она пришла, Нагарджуна рассказал ей, что вспомнил их прошлую жизнь в тот же день, что и она. Он попросил у неё прощения за все обиды, которые причинил в прошлой жизни, и дать шанс начать всё сначала, так как искренне любит её. И Прия согласилась.

На следующий день Нагешвар, так же как в день смерти его родителей, увидел дурные предзнаменования, в том числе пятно тормозной жидкости, натёкшей с машины, на которой уехали Прия и Нагарджуна. Он пытался дозвониться до них, но связи не было. Тогда Анджали предложила самим за ними поехать. Это обеспокоило Чайтанью, ибо его родители тоже погибли 14 февраля, и он тоже видел перед этим предостерегающие знаки.

В ролях

• Нага Чайтанья — Нагарджуна / Радхамохан
• Нагарджуна — Нагешвар Рао «Битту» / Ситарам
• Аккинени Нагесвара Рао — Чайтанья
• Саманта — Прия / Кришнавени
• Шрия Саран — Анджали / Рамалакшми
• Амитабх Баччан — Пратап
• М. С. Нараяна — отец Фрэнсис, директор колледжа
• Брахманандам — Гириш Карнад, помощник Нагешвара Рао
• Али — Леонардо ди Каприо, учитель сальсы
• Саранья Понваннан — мать Ситарама
• Теджасви Мадивада — Дивья, подруга Прии
• Саптангири — друг Нагарджуны
• Посани Кришна Мурали — инспектор Дхарма
• Джая Пракаш Редди — министр
• Шанкар Мелкоте — Яшвант Раюду, отец Премы
• Кришнуду — доктор
• Шриниваса Редди — продавец машин
• Гунду Субхаршан — сваха
• Сатья Кришнан — лектор
• Ниту Чандра — стюардесса (камео)
• Лаванья Трипатхи — подруга Радхамохана (камео)
• Раши Кханна — Према, девушка Нагаджуны (камео)
• Амала Аккинени — учитель танцев (камео)
• Акхил Аккинени — Акхил (камео)

Саундтрек

</td></tr>

Manam
саундтрек
Дата выпуска	9 мая 2014
Записан	2014
Длительность	24:05
Продюсер	Ануп Рубенс
Страна	Индия
Язык песен	телугу
Лейбл	Aditya Music
Хронология
Pyar Mein Padipoyane (2014) Manam (2014) Oka Laila Kosam (2014)

Вся музыка написана Анупом Рубенсом.

№	Название	Слова	Исполнители	Длительность
1.	«Kanulanu Thaake»	Ванамали	Ариджит Сингх	4:55
2.	«Chinni Chinni Aasalu»	Чандрабос	Шрея Гхошал, Ашвин, Хари	5:21
3.	«Manam» (Theme)	без слов	без слов	2:12
4.	«Kani Penchina Maa Ammake»	Чандрабос	Мастер Бхарат и хор	4:08
5.	«Piyo Piyo Re»	Ануп Рубенс	Бэнни Дайял, Джасприт Джаз, Ануп Рубенс и хор (Рэп: Мегхрадж, Рахул)	3:21
6.	«Edhi Prema»	Чандрабос	Харичаран	4:08
24:05

Критика

Рейтинги
Издание	Оценка
The Times of India
Deccan Chronicle
Idlebrain.com
123telugu.com
Oneindia.com
Gulte.com
Bollywoodlife.com

Картик Пасупате из The Times of India в своей рецензии написал: «Вы не можете не оценить изящество, с которым был написан сценарий, и как это всё было перенесено на экран с юмором, не становясь чрезмерно мелодраматическим. Свежая закадровая музыка и шикарная операторская работа обеспечивает правильный вид магической атмосферы, чтобы история дошла до конца. Все выступления кажутся очень естественными… Тем не менее, фильм, кажется, страдает из-за чрезмерно упрощенной кульминации». Прабалика Боран из The Hindu назвала фильм — тем, «который вы не хотели бы упустить», заметив, что «улыбка и смех не оставят вас, в то же время как ему всё же удастся увлажнить ваши глаза в некоторых местах». Суреш Кавираяни в отзыве для Deccan Chronicle добавил, что «хотя есть несколько лазеек и недостатков, как в эпизоде воспоминаний с Шрией и Нагарджуной, и слишком много раскрутки алкоголя, в конце концов Manam является хорошим фильмом, чтобы посмотреть и воздать по заслугам Аккинени Нагесвара Рао». В рецензии на Idlebrain.com было отмечено, что «сценарий Manam сработал бы, даже если три поколения одной семьи не играли в нём. Редкая возможность видеть семью успешных взрослых актёров в трех поколениях в живую в один момент времени заставила сценарий Manam работать с двукратным воздействием». 123telugu.com назвал плюсами фильма: операторскую работу, актёрское исполнение и музыку; а минусами — недостаток экранного времени у АНР и неубедительные сцены из прошлого Саманты и Наги Чайтанья, добавив, что «очень редко удается увидеть такой красивый фильм». Sify описал фильм как «превосходный сценарий, идеальная режиссура и, прежде всего, хорошая актёрская игра» . IndiaGlitz отметил, что эпизоды с комическими актёрами скучны, и только Саптагири — один из немногих, кто смешит, не говоря особо много. В отзыве на Oneindia было сказано, что «главной притягательностью фильма являются выступления ведущих актёров», с добавлением, что «Manam это идеальное семейное развлечение, и уникальный сценарий режиссёра Викрама Кумара делает фильм блестящим экспериментом». Gulte.com написал, что «Manam полностью отличается от фильмов, которые наша телугу аудитория привыкла видеть. Режиссёр Викрам Кумар, несомненно, сделал один из лучших фильмов этого периода». Bollywoodlife.com отметил, что «Manam действительно хорош, но это не означает, что он без недостатков. Порою сюжет убегает на территорию слишком сладкую, чтобы переварить, и несколько сюжетных поворотов, кажется, были неестественными».

Награды

Награды и номинации
Дата	Награда	Категория	Номинант	Результат	Ссылка
26 июня 2015	Filmfare Awards South (Телугу)	Лучший фильм		Победа
		Лучшая режиссура	Викрам Кумар	Победа
		Лучшая музыка к песне	Ануп Рубенс	Победа
		Лучшие стихи к песне	Чандрабос («Kanipinchina Maa Ammake»)	Победа
		Лучшая работа оператора	П. С. Винод	Победа
20 июля 2015	TSR TV9 National Film Awards	Лучшая женская роль	Шрия Саран	Победа
		Специальная премия жюри	Нагарджуна	Победа
27 июля 2015	CineMAA Awards	Лучший фильм по мнению жюри		Победа
		Лучшая женская роль	Саманта Рут Прабху	Победа
		Лучшая музыка к песне	Ануп Рубенс	Победа
		Лучшая постановка боёв	Рам Лакшман	Победа
		Наиболее выдающийся актёр	Нагарджуна	Победа
6-7 августа 2015	SIIMA Awards (Телугу)	Лучший фильм		Победа	.
		Лучшая мужская роль по мнению жюри	Нага Чайтанья	Победа
		Лучшая женская роль по мнению жюри	Саманта Рут Прабху	Победа
		Лучшая женская роль второго плана	Шрия Саран	Победа
		Лучшая музыка к песне	Ануп Рубенс	Победа
		Лучшие стихи к песне	Чандрабос («Kanipinchina Maa Ammake»)	Победа
21 августа 2010	Santosham Film Awards	Лучший фильм		Победа
		Лучшая режиссура	Викрам Кумар	Победа
		Лучшая женская роль	Шрия Саран	Победа
		Лучшая музыка к песне	Ануп Рубенс	Победа

Ссылки

• «Наша семья» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Наша семья (фильм, 2014, Индия)

– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.