Внешняя политика Уганды
Внешняя политика Уганды — это общий курс Уганды в международных делах. Внешняя политика регулирует отношения Уганды с другими государствами. Реализацией этой политики занимается Министерство иностранных дел Уганды. Страна входит в Восточноафриканское сообщество на правах полноправного участника.
Общий курс
Уганда не имеет выхода к морю и зависит от иностранного импорта по большинству своих экономических потребностей. Еще до достижения независимости, создание постоянного торгового маршрута к Индийскому океану было основной целью внешней политики всех правительств этого государства. После окончания строительства железной дороги из Момбасы в Кампалу, которое было завершено ещё в колониальный период, отношения с Кенией стали самыми значимыми для Уганды. В 1980-х годах из-за экономических разногласий по вопросу создания федерации, между Кенией и Угандой вспыхнули краткосрочные военные действия на границе. После обретения независимости, Уганда поддерживала тесные и особые отношения с Великобританией. Но с течением времени, Уганда начала налаживать новые связи с другими промышленно развитыми странами. В годы Холодной войны Уганда придерживалась принципа неприсоединения, однако внешний курс политики был направлен на поддержание отношений с капиталистическими государствами.
Для первого десятилетия после обретения независимости, политики Уганды подчеркивали необходимость сотрудничества с соседними странами и сверхдержавами, участвовали в международных организациях, а также в движении неприсоединения. В 1971 году внешнеполитические цели Уганды значительно изменились после прихода к власти Иди Амина. Когда он захватил власть, то начал проводить агрессивную и непредсказуемую внешнюю политику. Уганда начала угрожать своим соседям и применять военную силу против них. Такая политика Иди Амина привела к международной изоляции Уганды.
В 1986 году к власти пришёл Йовери Кагута Мусевени, которого с энтузиазмом поддержало международное и особенно африканское сообщества. Правительство Мусевени начало строить торговые соглашения с другими развивающимися странами на основе бартера, а не наличными, хотя большинство угандийского экспорта по-прежнему состояло из кофе, проданного в США или европейские страны, большинство импорта было из Европы. Соседние страны стали избегать налаживать тесные связи с Угандой, опасаясь, что Мусевени, который пришёл к власти в результате партизанской борьбы, может помочь диссидентам намеревающиеся свергнуть их правительства. Уганда поддерживала дружеские отношения с Ливией, Советского Союза, Северной Кореей и Кубой, хотя большую часть экономической помощи получала с Запада. В июле 1990 года африканские лидеры избрали Мусевени председателем Организации африканского единства.
Участие в региональных блоках
Еще до достижения независимости Уганда, Кения и Танзания планировали создать общую федерацию, так как страны имеют общие культурные, языковые и экономические связи. В 1963 году была подписана Декларация о намерениях создать федерацию, что привело к образованию Восточноафриканского сообщества в 1967 году. В 1977 году ВАС прекратило своё существование: Уганда и Танзания опасались кенийского экономического господства, а Кения и Танзания были негативно настроены к Иди Амину. В 2001 году страны вновь возобновили своё участие в Восточноафриканском сообществе, воссоздав эту структуру. В 2007 году к ВАС присоединились Руанда и Бурунди.
См. также
Напишите отзыв о статье "Внешняя политика Уганды"
Ссылки
- [countrystudies.us/uganda/65.htm FOREIGN RELATIONS OF UGANDA] (англ.)
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Внешняя политика Уганды
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
