Вниз по волшебной реке
| Вниз по волшебной реке | |
| Жанр: |
повесть-сказка |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1972 |
| Издательство: | |
«Вниз по волшебной реке» — детская повесть Эдуарда Успенского о приключениях современного мальчика Мити в мире русских народных сказок. Опубликована отдельной книгой в 1972 году с рисунками Валерия Алфеевского[1], впоследствии многократно переиздавалась, в том числе с иллюстрациями Виктора Чижикова.
В 1982 году вышел фильм «Там, на неведомых дорожках…», снятый по книге.
Сюжет
Летом городской школьник Митя гостит у своей бабушки Глафиры Андреевны в деревне. Однажды она посылает его проведать свою двоюродную тётку Егоровну, которая живёт одна. Митя идёт к Егоровне через лес и обнаруживает, что попал в мир сказок: он встречает говорящего Серого Волка, видит протекающую по лесу молочную реку с кисельными берегами, а Егоровна оказывается Бабой-Ягой (хотя и доброй) и живёт в избушке на курьих ножках.
Благодаря волшебному блюдечку, которое показывает всё, что происходит в мире, Егоровна и Митя узнают о беде, которая надвигается на царя Макара и его царство. Царь, предпочитающий физическую работу сидению на троне, хочет уехать в деревню. Писарь Чумичка, обеспокоенный такой перспективой, пытается отговорить царя, а когда это ему не удаётся, выведывает у Домового, где находится Кощей Бессмертный. Оказывается, что последний уже много лет прикован цепями в подвале царского дворца. Чумичка помогает Кощею освободиться и стать царём.
Баба-Яга и Митя на избушке отправляются на подмогу, хотя им предстоит далёкий путь. Кощей бросает Макара в подвал и посылает гонцов за своими приятелями — Лихом Одноглазым, котом Баюном, Соловьём-Разбойником и Змеем Горынычем. Теперь Кощею предстоит избавиться от Василисы Премудрой, которая одна может противостоять ему. Однако она при помощи своих волшебных чар уходит от стражников Кощея и собирает войско из сказочных богатырей.
Между тем Кощей приказывает дать Макара на съедение Змею Горынычу, однако прибывшие на помощь Митя с Бабой-Ягой обманом дают Змею воды из волшебного озера, которая превращает выпивших её в козлят. Змей становится козлёнком, а Макар убегает к Василисе Премудрой и её войску. Бояре из боярской думы отказываются идти воевать на стороне Кощея, и кот Баюн усыпляет их. Кощей едет на битву со своими давними друзьми и войском, силой набранным из крестьян.
В ходе битвы при Калиновом мосту Лихо Одноглазое сначала одолевает богатырей, однако Митя вызывает на помощь Волка, который прогоняет Лихо. Вскоре разбегается и вся армия Кощея, и он теряет силу. Его снова приковывают цепями, а царь Макар решает перед отъездом в деревню оставить вместо себя править Василису Премудрую. Бабушки провожают Митю на поезд. Он уезжает домой, но обещает вернуться на следующий год.
Художественные особенности
Современные исследователи отмечают пародийный и во многом постмодернистский характер сказки. Так, Ольга Плешкова называет повесть «современным детским парафразом на темы народных сказок», указывая, что имена сказочных персонажей, волшебные предметы и фольклорные топонимы в ряде случае обработаны игровым приёмом: ср. название глав «Лиха беда (начало)» и «Лиха беда (продолжение)», а также последней главы «Послесказка» (контаминация слов «присказка» и «послесловие», одновременно указывающая на возвращение в обыденную реальность из сказочной). Через всю повесть проходит пародирование темы взаимоотношений русского народа и власти, раскрывающаяся в восприятии боярской думой нового царя — Кощея[2].
Владимир Бондаренко отмечает, что «Вниз по волшебной реке» Успенский «писал не спеша, целых три года, как бы реальным текстом отвечая на упреки славянофильских критиков, что у него герои без роду и племени». По мнению автора, в этой повести Успенский «устраивает сказовый произвол, делая положительным героем Бабу-ягу, становится комедийным неудачником Соловей-разбойник», при этом «господствует привычная апология детства. Мальчик Митя совершает подвиги, которые под силу только богатырям, превращает в козленка Змея Горыныча». Он также сравнивает произведение Успенского со сказочной пьесой Василия Белова «Бессмертный Кощей»[3].
Напишите отзыв о статье "Вниз по волшебной реке"
Литература
- Е. Калмановский — Э. Успенский. Вниз по волшебной реке // Звезда. 1973. № 8.
Примечания
- ↑ Эдуард Успенский. Вниз по волшебной реке: Повесть-сказка. Для ст. дошкол. возраста; Худож. В. Алфеевский. — М.: Дет. лит., 1972. — 112 с.
- ↑ Плешкова О. И. [books.google.ru/books?id=EQKSAQAAQBAJ Теория литературы и практика читательской деятельности: учебное пособие]. Москва: Флинта: 2012. С. 107—111.
- ↑ Бондаренко В. Г. Дети 1937 года. — М.: Информпечати ИТРК, 2001. — С. 266, 276, 278.
Ссылки
- [fantlab.ru/work110745 Информация об изданиях повести]
См. также
- «Ивашка из Дворца пионеров» — советский рисованный мультфильм 1981 года по сценарию Успенского о приключениях современного школьника во вселенной русских сказок
Отрывок, характеризующий Вниз по волшебной реке
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
