Внутреннее пространство
| Внутреннее пространство | |
| Innerspace | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Длительность |
120 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Внутреннее пространство» (альт. название «Внутренний космос», англ. Innerspace) — фантастико-приключенческий кинофильм. Премия «Оскар» за лучшие визуальные эффекты.
Содержание
Сюжет
Учёные близки к совершенно новому слову в науке — миниатюризации, уменьшении живых существ и предметов до микроскопических размеров. Дак Пендельтон, бывший лётчик — первый человек, над которым будет проведен эксперимент по миниатюризации. Его помещают в капсулу, уменьшают до микроскопических размеров и должны ввести в тело лабораторного кролика.
Но во время эксперимента в лабораторию врываются террористы. В последнюю секунду руководитель группы учёных доктор Оззи Уэкслер успевает схватить шприц с уже миниатюризированным Пендельтоном и убежать. Спасаясь от гонящегося за ним на машине «мистера Айго» (Вернон Уэллс), члена террористической группировки, Оззи забегает в супермаркет, но Айго всё равно находит его и смертельно ранит (причём никто из покупателей этого не видел). Перед смертью учёный успевает вколоть препарат с находящимся в нём Пендельтоном первому попавшемуся человеку. Им оказывается кассир этого супермаркета Джек Паттер (Мартин Шорт), только что пришедший на работу.
Джек — человек с чудовищно заниженной самооценкой. Этим и пользуются окружающие: директор помыкает им как хочет; девушка откровенно заявляет, что ей он нравится, но она постоянно спит с другими; лечащий врач не скрывает, что Джек — основной источник его доходов. Он регулярно посещает психиатра, и в одно из таких посещений (в начале фильма) врач рекомендует ему уйти в отпуск, что Паттер и делает.
В момент ввода препарата в Паттера Пендельтон теряет сознание. Очнувшись, он пытается восстановить потерянную (как он полагает) связь с лабораторией, применив электромагнитный ускоритель. В этот момент Паттер пропускает покупки через считывающее устройство, и их общая цена превышает 100 тысяч долларов. Это же самое Джек видел во сне, о чём и рассказывал доктору на вышеупомянутой консультации. У молодого человека случается нервный срыв, и его отправляют домой. Тем временем Дак Пендельтон подключается к глазному нерву и среднему уху Паттера, получает возможность видеть и слышать всё, что видит и слышит Джек, и кратко обрисовывает тому ситуацию.
Айго заметил, как Оззи вводил шприц в Паттера, и отправляет к нему домой человека под видом курьера из турагентства. Вырубив его «с помощью» Пендельтона, Джек едет в лабораторию и рассказывает всё. Выясняется, что для миниатюризации используется одна микросхема, а для увеличения — она же в комбинации с другой. Одна микросхема в капсуле, вторую похитили террористы. Дубликатов нет, а к тому времени, как их изготовят, Пендельтон уже будет мёртв — у него кончится кислород.
Тогда Дак через Джека находит свою подругу, журналистку Лидию (Мэг Райан), с которой два месяца тому назад поссорился. Джек рассказывает то, что узнал в лаборатории, и она, зная уже, что учёного из этой лаборатории в этот день убили, связывает произошедшее с приездом в город спекулянта крадеными технологиями по кличке Ковбой (Роберт Пикардо). Лидия и Джек выслеживают его и садятся ему на хвост. Улучив момент, Джек вырубает Ковбоя, и Пендельтон проводит электронную стимуляцию мускулов лица Паттера с тем, чтобы тот как две капли воды походил на Ковбоя. В это время приезжают члены банды и отвозят лже-Ковбоя на встречу с главарём, доктором Виктором Скримшоу (Кевин Мак-Карти). Он и должен передать Ковбою микросхему.
Но Скримшоу раскусывает лже-Ковбоя, испытывает его на способность переносить боль (этим славился настоящий Ковбой), и, боясь непоправимого, Пендельтон «превращает» лже-Ковбоя обратно в Джека. Преступники отвозят Джека и Лидию в свою лабораторию и вводят в Паттера миниатюризированного Айго, чтобы он уничтожил Пендельтона и добыл вторую микросхему. Попутно в результате поцелуя Джека и Лидии Дак переходит из одного в другую и обнаруживает, что Лидия беременна.
Лидия, угрожая преступникам выкраденным у одного из них оружием, освобождает Паттера, они забирают искомую микросхему и миниатюризируют всех находившихся в лаборатории. Обнаружив, что Пендельтон перекочевал, и связав это с поцелуем, молодые люди целуются ещё раз, в результате чего Дак возвращается в Джека, где его уже поджидает Айго. Даку удаётся взломать капсулу с ним, и злодей растворяется в желудочном соке,превращаясь в скелета
успев-таки почти вывести из строя капсулу Пендельтона.
Джек и Лидия успевают в лабораторию, где Пендельтона в спешке выводят из Паттера и увеличивают.
Через некоторое время Дак и Лидия женятся. На венчании, кроме многих других, присутствует и Джек. Это приключение заставило его поверить в свои силы, и он стал совершенно другим человеком. Он узнаёт в шофёре лимузина, увозящего молодожёнов в свадебное путешествие, Ковбоя и уезжает за ними вдогонку, предварительно сообщив присутствующим: психиатру — что он здоров, начальнику по работе — что он уходит, девушке — что с ней он встречаться не будет.
В ролях
- Дэннис Куэйд — лейтенант Дак Пендельтон
- Мартин Шорт — Джек Паттер
- Мэг Райан — Лидия
- Кевин МакКарти — Виктор Скримшоу
- Фиона Льюис — доктор Маргарет Кенкер
- Вернон Уэллс — Айго
- Роберт Пикардо — Ковбой
- Венди Шааль — Венди
- Харольд Сильвестр — Питер Блэнчард
- Уильям Шаллерт
- Генри Гибсон — мистер Вормвуд, менеджер универсама, где работает Джек
- Кэтлин Фримен — Дама из кошмара Джека Паттера
- Дик Миллер — таксист
Создатели фильма
- Автор сюжета: Чип Прозер
- Авторы сценария: Джеффри Боэм, Чип Прозер
- Режиссёр-постановщик: Джо Данте
- Оператор-постановщик: Эндрю Ласло
- Композитор: Джерри Голдсмит
- Монтажёр: Кент Бейда
- Продюсер: Питер Гувер
- Исполнительные продюсеры: Стивен Спилберг, Фрэнк Маршалл, Кэтлин Кеннеди
См. также
- Фантастическое путешествие (фильм)
- Необыкновенная схватка (Wonder Beat Scramble)
Напишите отзыв о статье "Внутреннее пространство"
Ссылки
| ||||||
Отрывок, характеризующий Внутреннее пространство
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
