Вода (фильм, 2005)
| Вода | |
| Water | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр |
Дипа Мехта |
| Продюсер |
Марк Бертон |
| Автор сценария |
Анураг Кашьяп |
| В главных ролях |
Сима Бисвас |
| Оператор |
Джиллз Натгенс |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
David Hamilton Productions |
| Длительность |
117 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
«Вода́» (англ. Water) — канадский фильм 2005 года режиссёра Дипы Мехты. Действие фильма происходит в 1938 году и разворачивается вокруг вдовьего ашрама в городе Варанаси, Индия. Фильм является частью трилогии Мехты «Элементы», в которую также входят картины «Огонь» (1996) и «Земля» (1998).
Премьера фильма состоялась на международном кинофестивале в Торонто, где он был удостоен награды Opening Night Gala. Картина была выпущена в прокат по всей Канаде в ноябре того же года. В Индии фильм вышел 9 ноября 2007 года[2].
Содержание
Сюжет
Индия в 1938 году находилась под гнетом Британских колонистов. Согласно традициям этого периода, брак молодых девочек и более старших мужчин является нормальным явлением. Если муж умирает раньше жены, то у неё есть три пути: сгореть вместе с мужем на погребальном костре, выйти замуж за его младшего брата или остаться вдовой и жить в ашраме (приюте для вдов при храме) до конца своих дней.
Маленькую Чую постигает несчастье — у неё умирает муж и она оказывается в приюте, где жизнь её наполняется скукой и безысходностью. Их ашрам — это небольшой двухэтажный полуразрушенный дом, в котором живут четырнадцать женщин. Здесь они искупают плохую карму, которая якобы явилась причиной смерти их мужей. Ашрамом управляет Мадхумати (Манорама), жирная и помпезная леди 70-ти лет. Её единственным другом является сутенёр Гулаби (Рагхувир Ядав), бодрый евнух, к тому же трансвестит. Чуя знакомится с красавицей Кальяни, которая занимается проституцией, чтобы заработать на жизнь себе и другим обитательницам ашрама. Чуя и Кальяни начинают дружить.
Шакунтала (Сима Бисвас), пожалуй, самая загадочная из вдов. Она остроумная, острая на язык, темноволосая женщина с чёрно-карими глазами. Она также является одной из немногих вдов, которые умеют читать. Она имеет достаточно гнева, чтобы дать отпор — даже Мадхумати оставляет её в покое. Шакунтала является очень набожной индуской, читает писания.
Чуя убеждена, что её пребывание в приюте временное, и что мать придет её забрать. С этой мыслью, твёрдо высеченной в её уме, в окружении других вдов, терпимо относящихся к своей судьбе, она быстро приспосабливается к новой жизни.
Однажды Кальяни встречает Нараяна (Джон Абрахам), молодого и очаровательного адвоката из высшего класса, последователя Махатмы Ганди и гандизма. Увидев его Кальяни испытывает влечение, но понимает что вдовам трудно найти способ развивать любые виды отношений из-за сложившихся устоев. Кальяни также привлекает Нараяна, но хочет уйти в знак уважения к традициям, ведь это грех говорить с вдовами.
Нараян связывается с Кальяни через Чую как через посыльную и позже находит способ устроить свидание. Он высказывает своё намерение увезти Кальяни в Калькутту. Та шепчется в доме вдов с Чуей и рассказывает ей свои свадебные планы, отчего Чуя приходит в восторг.
Мадхумати узнает о планах Кальяни и пытается помешать им осуществиться, ведь если план удастся Мадхумати потеряет источник дохода. К тому же согласно писаниям вдова вступившая в повторный брак обречена на позор и семь перерождений в теле шакала. Мадхумати изолирует Кальяни, обрезает ей волосы. Шакунтала, несмотря на протесты других вдов, открывает дверь в комнату Кальяни.
Кальяни купается в реке, и прогуливается к небольшому пустынному храму, где Нараян ждет её. Нараян просит её шепотом, чтобы она вышла за него замуж. Нараян приглашает Кальяни в свой дом, где также живут его родители. Когда они прибывают, Кальяни понимает, что отец Нараяна был одним из её клиентов. Кальяни уходит. Отец открывает Нараяну, что он также использовал Кальяни в качестве проститутки. Вот что он говорит: «брамин может взять любую женщину какую они хотят, и такие женщины будут благословлены» — это злит и возмущает Нараяна. Он говорит, что Священное Писание осуждает тех, кто использует свой статус в качестве предлога для нравственной распущенности. В это время Кальяни пытается вернутся в дом вдов, но её не пускают, обрекая на нищее существование. В отчаянии Кальяни топится в реке. Нараян приходит утром в ашрам, чтобы забрать Кальяни, но узнает что её нет. Он покидает дом отца чтобы присоединиться к Махатма Ганди.
В это время Мадхумати, чтобы не потерять деньги, отдает маленькую Чую богатому клиенту, который насилует ребёнка. У девочки шок, она ничего не видит и не слышит.
После похорон Кальяни и изнасилования девочки, Шакунтала забирает ребёнка и проводит с ней ночь на берегу реки. Во время прогулки по городу с Чуей на руках она слышит о Ганди на вокзале, готового уехать из города. Интуитивно, она следует за толпой к нему для благословения перед его отъездом. Как только поезд отходит, в порыве отчаяния, Шакунтала бежит вдоль поезда, просить людей принять Чую с ними, и воспитывать её под присмотром Ганди. Она видит Нараяна на подножке поезда и последним усилием отдает Чую ему. Поезд отправляется, оставив Шакунталу со слезящимися глазами позади, принимая Чую в светлое будущее.
В ролях
- Сарала Кариявасам (Sarala Kariyawasam) — Чуя
- Лиза Рэй — Кальяни
- Джон Абрахам — Нараян
- Манорама — Мадхумати, глава ашрама
- Сима Бисвас — Шакунтала
- Ринсли Вираратне — муж Чуи
- Ирангэни Серасинг — свекровь
- Хермантха Гамадж — парикмахер
- Роника Саджани — Кунти
- Ришма Малик — Снехалата
- Мира Бисвас — Джиянвати
Напишите отзыв о статье "Вода (фильм, 2005)"
Примечания
- ↑ Фильм снимался сразу на двух языках: как на английском, так и на хинди.
- ↑ [web.archive.org/web/20070317215142/www.iht.com/articles/ap/2007/03/09/arts/AS-A-E-MOV-India-Widow-Film.php Oscar-nominated film «Water» released in India 7 years after protests shut down filming — International Herald Tribune]
Ссылки
- «Вода» (англ.) на сайте Internet Movie Database
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Вода (фильм, 2005)
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
