Водский язык

Водский язык
Самоназвание:	vaďďā tšēli
Страны:	Россия
Регионы:	Ленинградская область Кингисеппский район
Общее число говорящих:	6—10 человек по оценке 2011 года
Статус:	исчезающий
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Уральская семья Финно-угорская ветвь Прибалтийско-финская группа Южная подгруппа
Письменность:	латиница, кириллица
Языковые коды
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	vot
ISO 639-3:	vot
См. также: Проект:Лингвистика

Во́дский язы́к (водск. vaďďā tšēli (ˈvɑdʲːɑː ˈt͡ʃeːli) или mā tšēli (ˈmɑː ˈt͡ʃeːli) «язык земли») — язык малочисленной народности водь, проживающей в Кингисеппском районе Ленинградской области. Относится к южной подгруппе прибалтийско-финских языков.

Ближе всего водский язык к северо-восточным диалектам эстонского языка.

В настоящее время язык находится на грани исчезновения, так как почти все носители водского языка являются представителями старшего поколения (самый молодой носитель родился в 1938 году) и используют в повседневном общении преимущественно русский язык.

С 1994 года в Санкт-Петербурге проводятся курсы по изучению водского языка. С 2011 года Тартуский университет организовывает ежегодную летнюю школу водского языка в деревне Краколье.

Выделяют западный, восточный, куровицкий и вымерший кревинский диалекты.

О названии

Самоназвание языка и народа происходит от праприбалтийско-финского *vakja «клин» (в праприбалтийско-финский это слово было заимствовано из балтийских языков), что, предположительно, связано с клиновидными вставками в одежде води или с названием какой-то территории. В древнерусских летописях название водь встречается с 1069 года.

Лингвогеография

Ареал и численность

Ранее водь населяла местность к востоку от Чудского озера. Постепенно ареал водского языка уменьшался из-за перехода его носителей на русский, эстонский и ижорский языки. В 1848 году води было 5148 человек, в 1867 году 5143 человека в 37 деревнях, в 1926 году уже 705 человек, в 1948 около ста, а по данным переписи 2002 года только 71 человек считал себя водью. В 2011 году настоящих носителей водского языка было 6—10 человек.

Ранее носители водского языка проживали в деревнях Иципино (Itšäpäivä), Краколье (Je̮ge̮perä), Котлы (Kattila), Куровицы (Kukkuzi), Корветино (Ke̮rve̮ttula), Лемполово (Lempola), Пески (Livtšülä, в настоящий момент слилась с деревней Лужицы), Лужицы (Lūditsa), Маттия (Mati), Понделово (Pontizē), Пумалицы (Pummala), Межники (Rajo), Савикино (Savokkala) и Ундово (Undova) Кингисеппского района Ленинградской области Российской Федерации.

Находится под серьёзной угрозой исчезновения. Включен в 2009 году ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся в критическом состоянии» (англ. critically endangered). Среди причин постепенного вымирания водского языка называют изначально малую численность его носителей, распылённость населения, близость метрополии, а также использование православной водью русского в качестве языка религии.

Диалекты

Выделяется четыре диалекта:

• западный — охватывавший в прошлом территорию от устья реки Луга до окрестностей деревни Котлы (Kattila);
• восточный — несколько деревень в окрестностях Копорья. Последние записи сделаны на нём в 1968 году. Последний носитель — Фёкла Васильева из деревни Иципино, умершая в 1972 году;
• куровицкий диалект (деревня Куровицы (Kukkusi));
• кревинский диалект, на котором говорили потомки води, переселённой Ливонским орденом в 1445 году в окрестности Бауски в Латвии. Вымер в первой половине XIX века.

Э. Эрнитс полагает, что вместо западного диалекта следует выделять два — кракольский и котельский.

Согласно исследованиям Ф. И. Рожанского и Е. Б. Маркус, куровицкий диалект, демонстрирующий ижорскую лексику и фонетику, но водскую грамматику, является результатом неполного перехода носителей водского на ижорский язык.

Письменность

Общепринятой письменности не имеет. В 1930-е годы водский лингвист Дмитрий Цветков разработал алфавит на основе кириллицы и написал первую книгу с заголовком на водском языке — грамматику водского языка «Эсимейн' ваддя чээлэ грамаатикк» (рус. Начальная грамматика водского языка). В силу ряда причин кириллическая письменность не получила распространения.

В лингвистических работах для записи водского языка используется уральский фонетический алфавит.

В 2003 и 2004 годах энтузиастами были выпущены два издания водских сказок (10 и 14 сказок соответственно), записанных модифицированным латинским алфавитом и несколько отличающихся друг от друга по орфографии. Первая книга — билингва «Vađđa kaazgõt. Водские сказки» — представляет собой электронный вариант без ISBN и печатных данных, в то время как вторая книга под тем же названием является полноценным печатным изданием.

История языка

Предки води отделились от предков эстонцев около 1000 года н. э. и заселили восточные окрестности Чудского озера. Водь являлась союзником Новгорода и дала название Водской пятине. Согласно альтернативным данным, приводимым О. И. Коньковой, водь занимала современную территорию проживания уже в I—IV веках н. э.

Сравнительно рано водь принимает православие, что усиливает русское культурное влияние. С начала XIII века ареал проживания води становится ареной постоянных войн между Новгородом, Полоцком и Ливонским орденом, что негативно сказывается на численности этого народа. Кроме того, в 1215 году много вожан умерло из-за сильного голода. После заключения в 1323 году Ореховецкого договора территория проживания води оказалась полностью включённой в состав Новгородской республики.

В XV веке Ливонский орден переселил большое количество вожан в Латвию, где они получили название кревинов (латыш. krievs «русский») и сформировали отдельный диалект водского — кревинский, вымерший в XIX веке. Несколько раз группы води отселялись на эстонское побережье Чудского озера. Первые записи на водском относятся к концу XVII века.

К XIX веку водь уже была по большей части ассимилирована ижорой, эстонцами и русскими. Так, ещё в конце XVIII века в деревнях Извоз, Манновка, Кейкино, Орлы и Фёдоровка говорили по-водски, но впоследствии население перешло на ижорский язык. При смешанных водско-ижорских браках семья разговаривала по-ижорски.

Многие вожане называли себя ижорой, а свой язык ижорским, что, возможно, послужило причиной того, что в переписях между 1926 и 2002 годами водь не выделяли в отдельную национальность, а приписывали к ижоре.

Во время Второй мировой войны водь была по большей части вывезена в Финляндию на принудительные работы, а после возвращения многих вожан депортировали в Карелию, Новгородскую и Псковскую области и в Сибирь.

В водском звук k перед гласными переднего ряда перешёл в tš (t͡ʃ): tšäsi «рука», tšivi «камень», tšülä «село», seltšä «спина», entši «душа» при фин. käsi, kivi, kylä, selkä, henki. Сочетание st дало ss: mussa «чёрный», issua «сидеть» при фин. musta, istua; а ps > hs: lahsi «ребёнок», lühsǟ «доить» при фин. lapsi, lypsǟ.

Согласно лексикостатистическим подсчётам Т. А. Агранат, в стословном списке Сводеша водского языка 91 % совпадений со списком финского литературного языка и 88 % совпадений со списком эстонского литературного.

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Гласные

Система гласных водского языка:

(МФА) (УФА)	Передний ряд	Средний ряд	Задний ряд
Верхний подъём	i y i ü	ɨ i̮	u u
Средний подъём	e ø e ö	ɤ e̮	o o
Нижний подъём	æ ä		ɑ a

Гласный i̮ встречается только в русских заимствованиях, например, vi̮šifka «вышивка», štobi̮ «чтобы».

Все гласные, кроме i̮, могут быть как краткими, так и долгими (в транскрипции долгота обозначается макроном). В некоторых говорах долгие гласные ō, ē и ȫ дифтонгизировались. Долгота является смыслоразличительной: tuli «огонь» — tūli «ветер».

Для водского характерен богатый набор дифтонгов: ai, oi, ui, e̮i, äi, öi, üi, ei, oa, ua, e̮a, ia, ao, uo, io, au, ou, e̮u, iu, eu, ue̮, iä, öä, üä, iü, äü, öü, eü, üe.

В говоре деревни Краколье гласные a и ä могут редуцироваться.

Согласные

Система согласных водского языка (в скобки взяты позиционные варианты фонем или фонемы, встречающиеся только в заимствованиях):

Способ артикуляции ↓	Губно-губные	Губно-зубные	Зубные	Альв.	Палат.	Заднеяз.	Глотт.
Взрывные	p b		t d tʲ dʲ			k g
Носовые	m		n nʲ			(ŋ)
Дрожащие				r rʲ
Аффрикаты			t͡s	ʧ dʒ
Фрикативные		(f) v	s z sʲ zʲ	(ʃ) (ʒ)		(x)	h
Скользящие аппроксиманты					j
Боковые				l lʲ		(ʟ)

Согласные f, š, ž встречаются только в заимствованиях из русского и ижорского, а также в звукоподражаниях. Заднеязычный [ŋ] является позиционным вариантом фонемы /n/ в положении перед велярными согласными k и g. Звук [ʟ] (в уральском фонетическом алфавите — ᴫ) является позиционным вариантом /l/ в положении перед гласными непереднего ряда.

На конце слова звонкие b, d, g и z становятся полузвонкими, что в транскрипции обозначается заглавными буквами: B, D, G и Z.

Существует оппозиция кратких и долгих согласных: tapamā «поймать» — tappamā «убить».

Исконные слова не могут начинаться и заканчиваться на стечения согласных.

Просодия

Основное ударение в водском, как и во всех других прибалто-финских языках, ставится на первый слог, дополнительные на каждом нечётном, начиная с начала слова.

Морфонология

Присутствует гармония гласных: все гласные в слове могут быть или переднего ряда (e, ü, ö, ä), или непереднего (e̮, u, o, a). На гласные i и i̮ гармония не распространяется.

Чередование ступеней в водском отличается наибольшим богатством среди всех прибалтийско-финских языков. Исторически в закрытом слоге выступала слабая ступень, а в открытом — сильная.

чередование	сильная ступень	слабая ступень
tts : ts	e̮ttsa «конец»	e̮tsā «конца»
ttš : ďď	väittšiä «звать»	väďďi «зови»
sk : zz	лaske̮a «пускать»	лazze̮n «пускаю»
tk : dg	itke̮a «плакать»	idge̮n «пла́чу»
t : ø	sitē̮ «повязки» (генитив)	sie̮ «повязка»
t : ďď	rīte̮лe̮n «ссорюсь»	riďďe̮ллa «ссориться»
tš : ď	лutši «он читал»	лuďin «я читал»
ht : h	lehto «лист»	lehō «листа»
htš : zg	kahtši «берёза»	kazgē̮ «берёзы» (генитив)

Морфология

В водском выделяют следующие части речи: имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение, наречие, глагол, предлог, послелог, союз, частица, междометие.

Категория числа выражается в противопоставлении форм единственного и множественного числа.

Склоняемые части речи изменяются по четырнадцати падежам (номинатив, генитив, партитив, иллатив, инессив, элатив, аллатив, адессив, аблатив, транслатив, эссив, абессив, комитатив, терминатив).

Ранее в водском имелся также эксессив, например, traktoristinD и soлdatinD, однако в современном языке этот падеж исчез, сохранились только реликтовые лексикализованные формы kotonD «из дому» и takkanD «сзади». Значение эксессива перешло к элативу.

Эссив в современном водском утратил продуктивность и, как правило, может быть заменён на номинатив или транслатив.

Имя существительное

П. Аристэ выделяет 15 типов склонения (9 для односложных основ и 6 для двусложных), отличающихся друг от друга лишь некоторыми падежными формами.

Склонение водских существительных на примере слов mā «земля» и лammaZ «овца»:

Падеж	Односложные основы		Двусложные основы
	ед. ч.	мн. ч.	ед. ч.	мн. ч.
именительный падеж	mā	māD	лammaZ	лampāD
родительный падеж	mā	maďďē	лampā	лampaijē / лampaďďē / лampai
партитив	māta	maita	лammassa	лampaita / лampai
иллатив	mahā(sē̮)	maisē̮	лampāsē̮	лampaisē̮
инессив	māza	maiza	лampāza	лampaiza
элатив	māssa	maissa	лampāssa	лampaissa
аллатив	māлē̮(sē̮)	maiлē̮(sē̮)	лampāлē̮	лampaiлē̮
адессив	māлā	maiлā	лampāлā	лampaiлā
аблатив	māлta	maiлta	лampāлta	лampaiлta
транслатив	māssi	maissi	лampāssi	лampaissi
эссив	māns	mains	лampāna	лampaina
абессив	mātta	maitta	лampātta	лampaitta
комитатив	mākā	maďďēkā	лampākā	лampaijēkā / лampaďďēkā / лampaikā
терминатив	māssā	maisē̮sā	лampāssā	лampaisē̮sā

Как и в других уральских языках, в водском ранее присутствовали притяжательные суффиксы (например, poika «сын» — poikano «ваш сын»), однако в современном языке они уже не употребляются, сохранившись в фольклоре:

	суффикс
1 лицо ед. ч.	-ni, -n
2 лицо ед. ч.	-zi, -Z
3 лицо	-za, -zä, удлинение гласного, удлинение гласного + -zaG, -zäG
1 лицо мн. ч.	-ni
2 лицо мн. ч.	-no, -nö

Имя прилагательное

Прилагательные согласуются с существительными в числе и падеже. Исключение составляют существительные в комитативе (при них прилагательное стоит в генитиве) и терминативе (при них прилагательное стоит в иллативе или аллативе).

Форма сравнительной степени прилагательных образуется при помощи суффикса -pi / -p (-piG в восточных диалектах) в номинативе и -pā / -pǟ в генитиве. Конечный гласный -a / -ä при этом меняется на -e̮: mussa «чёрный» > musse̮pi «более чёрный». Для образования формы превосходной степени перед формой сравнительной степени ставится слово ke̮ike̮a (ke̮ikkia / ke̮itšia в восточных диалектах) «всех» (партитив множественного числа) или заимствованное из русского слово sāmoi «самый».

Числительное

Водские числительные:

Числительные	Количественные	Порядковые
1	ühsi / ühs	esimen / esimene / esimein
2	kahsi / kahs	te̮ine̮ / te̮in
3	ke̮лme̮D / ke̮m	ke̮лmaiZ / ke̮лmāZ / ke̮лmaZ / ke̮лme̮Z
4	nellä	nelläiZ
5	vīsi / vīZ	viďďeiZ
6	kūsi / kūZ	kuvve̮iZ
7	seitsē	seittsemeiZ
8	kahe̮sā	kahe̮ssamaiZ
9	ühesǟ	ühessämäiZ
10	tšümmē	tšummenäiZ
11	ühste̮šše̮me̮tta	ühste̮šše̮maiZ / ühste̮šše̮me̮iZ / ühste̮šše̮maZ
12	kahste̮šše̮me̮tta	kahste̮šše̮maiZ
13	ke̮mte̮šše̮me̮tta	ke̮mte̮šše̮maiZ
14	nelläšše̮me̮tta
15	vīsše̮me̮tta
16	še̮me̮tta
17	seitsšeme̮tta
18	kahe̮sāte̮šše̮me̮tta
19	ühesǟte̮šše̮me̮tta
20	kahštšümmettä	kahtšümmenäiZ / kahtšümmeneiZ / kahtšümmäiZ
30	ke̮mtšümmettä	ke̮mtšümmenäiZ / ke̮mtšümmäiZ
100	sata	sāZ
300	ke̮msatā	ke̮lme̮tsāZ
1000	tuhaD	tuhatte̮maiZ

Количественные числительные 11—19 в говоре деревни Краколье формируются иначе: ühste̮išťšümmeD, kahste̮išťšümmeD, ke̮mte̮išťšümmeD и так далее.

Местоимения

В водском выделяют следующие разряды местоимений: личные, возвратные, взаимные, притяжательные, указательные, вопросительные, относительные, неопределённые.

Склонение водских личных местоимений:

Падеж	я	ты	он, она	мы	вы	они
именительный падеж	miä	siä	tämä	mȫ	tȫ	nämä / nämäd / näväD
родительный падеж	minū	sinū	tämǟ	meďďē	teďďe	näďďē / nännē
партитив	minua	sinua	tätä	meitä	teitä	näitä
иллатив	minūsē̮	sinūsē̮	tämǟsē̮	meisē̮	teisē̮	näisē̮
инессив	minuza	sinuza	tämäzä
элатив	minussa	sinussa	tämässä	meissä	teissä	näissä
аллатив	miллē̮ / minuллē̮	siллē̮ / sinuллē̮	tällē
адессив	miллa / minuллa	siллa / sinuллa	tällä
аблатив	miлta / minuлta	siлta / sinuлta	tältä
транслатив	minussi	sinussi	tämässi
эссив	minuna	sinuna	tämänä
абессив	minutta	sinutta	tämättä
комитатив	minūkā	sinūkā	tämäkā
терминатив	minūssā	sinūssā	tämässa

В некоторых говорах у личных местоимений множественного числа выделяется также форма винительного падежа с особым показателем в первом и втором лицах (meďďeD «нас», teďďeD «вас»), совпадающая с именительным падежом в третьем лице.

Глагол

Глагол в водском языке обладает следующими категориями: лицо, число, время, наклонение.

Категория времени у глагола выражается в противопоставлении настоящего, прошедшего, перфекта, плюсквамперфекта и будущего времён.

Спряжение глаголов в настоящем времени на примере слов juvva / jūvva «пить» и tehä «делать»:

	juvva		tehä
	положительная форма	отрицательная форма	положительная форма	отрицательная форма
1 лицо ед. ч.	jōn	en jō	tēn	en tē
2 лицо ед. ч.	jōD	ed jō	tēD	et tē
3 лицо ед. ч.	jōB	eb jō	tēB	ep tē
1 лицо мн. ч.	jōmma	emmä jō	tēmmä	emmä tē
2 лицо мн. ч.	jōtta	että jō	tēttä	että tē
3 лицо мн. ч.	jōvaD	eväD jō	tētševäD	evät tē

Окончания имперфекта совпадают с окончаниями настоящего времени (за исключением 3-го лица единственного числа), однако формы имперфекта образуются от другой основы — основы настоящего времени.

Спряжение глаголов в имперфекте:

	juvva		tehä
	положительная форма	отрицательная форма	положительная форма	отрицательная форма
1 лицо ед. ч.	je̮in	en jōnnu	tein	en tehnü
2 лицо ед. ч.	je̮iD	ed jōnnu	teiD	et tehnü
3 лицо ед. ч.	je̮i	eb jōnnu	tetši	ep tehnü
1 лицо мн. ч.	je̮imma	emmä jōnnūD	teimmä	emmä tehnǖD
2 лицо мн. ч.	je̮itta	että jōnnūD	teittä	että tehnǖD
3 лицо мн. ч.	je̮ivaD	eväD jōnnūD	teitšiväD	evät tehnǖD

Перфект и плюсквамперфект состоят из форм e̮ллa «быть» в настоящем времени (для перфекта) и имперфекте (для плюсквамперфекта) и причастия прошедшего времени смыслового глагола.

Единственный глагол, различающий настоящее и будущее времена, это глагол e̮ллa «быть», у которого формы будущего времени образуются от супплетивной основы liďďä.

Наклонений в водском языке четыре: изъявительное, повелительное, условное и возможностное (в настоящее время встречается только в фольклоре).

Маркером условного наклонения является суффикс -isi- / -izi-, или -issi- / -izi-, или -issi- / -isi- (в зависимости от диалекта).

Спряжение глаголов в повелительном наклонении:

	juvva		tehä
	положительная форма	отрицательная форма	положительная форма	отрицательная форма
1 лицо ед. ч.	лa jōn	лa en jō	лa tēn	лa en tē
2 лицо ед. ч.	jō	elä jō	tē	elä tē
3 лицо ед. ч.	jōkō / лa jōB	elkō jōkō / лa eb jō	tehkō / лa tēB	elkō tehkō / лa ep tē
1 лицо мн. ч.	(лa) jōmma	emmä jō	(лa) tēmmä	emmä tē
2 лицо мн. ч.	jōkā	elkā jōkā	tēkā	elkā tehkā
3 лицо мн. ч.	jōkō / jōkōD / лa jōvaD	elkō jōkō / elkōd jōkōD / лa eväd jō	tehkō / tehkōD / лa tetševäD	elkō tehkō / elkōt tehkōD / лa evät tē

Наречия

По семантике водские наречия делятся на наречия места (litši «близко», kaugaZ «далеко»), времени (aikā «давно», varai «рано»), образа действия (nī «так», ühtperǟ «подряд, беспрестанно»), количественные (ohto «достаточно», paľľo «много»), цели (tarviZ «надо»), усилительные (ī / i «даже»), утвердительные и отрицательные (muite̮štši «конечно», ep kē̮znīD «никогда»), а также вопросительные (kuza «где», kē̮z «когда»).

Продуктивными суффиксами наречий являются -ssi (üvä «хороший» > üvässi «хорошо»), -ttā (salamittā «тайно, тайком»), -Z (alaZ «вниз») и -zī (etezī «вперёд»). Кроме того, в наречной функции употребляются застывшие падежные формы существительных (в иллативе, инессиве, аллативе, адессиве, транслативе, эссиве и терминативе). В качестве наречий сохранились формы существовавших в языке ранее падежей: эксцессива (kotonte̮ «из дому»), комитатива Ī (tšäsinǟ «руками»), пролатива (maitsē «по земле»), латива (alā «вниз») и инструктива (tšäzī «вручную»).

Союзы

По синтаксической функции союзы делятся на сочинительные (ja «и», a «а, но», vaikka «хотя») и подчинительные (etti «что», sillä «так как, потому что, поскольку»). По семантике союзы делят на соединительные (ja «и»), разделительные (vai «или»), противительные и уступительные (a «а, но»), причинные и пояснительные (sillä «так как, потому что, поскольку»), следственные и определительные (siZ / sīZ «тогда»), сравнительные (niku «словно»), вопросительные (vai «разве»)

Синтаксис

Порядок слов свободный. Определение ставится перед определяемым словом. Предложения бывают как простыми, так и сложными. Для выражения вопроса используется частица -ko.

Лексика

Большая часть лексики восходит к праприбалтийско-финскому языку, включая общие для всех прибалтийско-финских языков заимствования из балтийских, германских и славянских языков.

Есть заимствования из ижорского, финского и русского языков. Особенно много русских заимствований, например, kormuna «карман», starikka «старик», ďeda «дед», i «и», a «а», što / ešto «что», pлūga «плуг», prāznikka «праздник», guľattā «гулять».

История изучения

В составленном в XVIII веке словаре П. С. Палласа наряду с лексикой эстонского и карельского языков представлены слова из «чухонского языка», среди которых вперемешку представлена водская и ижорская лексика. В том же XVIII веке был создан словарь Ф. О. Туманского, в котором также представлены водские слова.

В 1922 году лингвистом Д. П. Цветковым, этническим вожанином, была составлена грамматика водского языка (издана в 2008 году с параллельным переводом на эстонский). В 1924—1926 годы им же был составлен словарь говора деревни Краколье (издан в 1996 году).

В 1856 году была составлена первая грамматика водского языка «Wotisk grammatik jemte språkprof och ordförteckning» А. Альквиста. В 1871 году Ф. И. Видеман написал монографию о кревинах и кревинском диалекте «О национальности и языке ныне вымерших кревинов в Курляндии» (нем. Über die Nationalität und die Sprache der jetzt ausgestorbenen Kreewinen in Kurland).

В 1930 году появилась работа Л. Кеттунена «Историческая фонетика водского языка» (фин. Vatjan kielen äännehistoria). В Советском Союзе было издано несколько водских текстов. В 1948 году была издана грамматика эстонского учёного П. Аристэ «Грамматика водского языка» (эст. Vadja keele grammatika), спустя 20 лет переведённая на английский язык. В 1990—2011 годы словарь водского языка (эст. Vadja keele sõnaraamat) в семи томах был издан в Эстонии. Материалы для этого словаря собирались с 1930-х годов, а объём картотеки достигал 204 тысяч карточек.

Литература

• Ariste P. A grammar of the Votic language. — The Hague: Mouton & Co, 1968.
• Адлер Э. Водский язык // Языки народов СССР: Финно-угорские и самодийские языки. — М.: Наука, 1966. — С. 118—137.
• Лаанест А. Водский язык // Языки мира. Уральские языки. — М.: Наука, 1993. — С. 48-55. — ISBN 5-02-011069-8
• Николаева И. А. Водский язык // Языки Российской Федерации и соседних государств. — М.: Наука, 2001. — Т. 1. — С. 267—272. — ISBN 5-02-011268-2.
• Цыпанов Е. А. Водский язык // Сравнительный обзор финно-угорских языков. — Сыктывкар: Кола, 2008. — С. 188—189.

Ссылки

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=IOZKg_yhaew Мультфильм "Jyrci da Mato" (Юрчи и змеюк)].

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на водском языке

В Викисловаре список слов водского языка содержится в категории «Водский язык»

• [www.vatland.ru/sound/ Образцы живой водской речи]
• [kmn-lo.ru/fonoarhiv/starpesnivodizor Фольклорные песни на водском и ижорском]
• [kmn-lo.ru/fonoarhiv/maavaci Песни группы Maaväci]
• [kmn-lo.ru/Document/1411032018.pdf Предания и сказки водского народа]

Отрывок, характеризующий Водский язык

– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.