Военная академия США
| Военная академия США (United States Military Academy) (USMA) | |
 | |
 | |
| Девиз |
англ. Duty • Honor • Country |
|---|---|
| Год основания | |
| Тип |
Высшее военное учебное заведение |
| Президент |
генерал-лейтенант Франклин Хегенбек |
| Студенты |
4 487 |
| Кампус |
65 км² |
| Юридический адрес | |
| Сайт |
[www.westpoint.edu/ www.westpoint.edu] |
Вое́нная акаде́мия Соединённых Шта́тов Аме́рики (англ. United States Military Academy), известная также как Вест-Пойнт (англ. West Point) — высшее федеральное военное учебное заведение армии США. Является старейшей из пяти военных академий в США.
Академия расположена в городе Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк, в живописном месте с видом на реку Гудзон в 80 км к северу от города Нью-Йорка и занимает площадь около 65 км², являясь одним из самых больших кампусов в мире. Практически весь центральный академический городок является местом, где сосредоточено множество исторических мест, зданий и памятников. Большинство зданий городка построены в стиле неоготики из серого и чёрного гранита. Академический городок — популярное место среди туристов, что обусловлено ещё и тем, что в нём находится старейший музей Армии США.
Содержание
История
Военный форт на месте академии был построен в 1778 году по приказу Джорджа Вашингтона. Проект был составлен офицером Тадеушем Костюшко. В качестве основной задачи, которая стояла перед фортом, было не пропустить корабли британского флота по реке Гудзон, для чего через реку была протянута большая цепь. Этот форт сыграл ключевую роль в Войне за независимость США.
Собственно академия была основана в 1802 году. Суперинтендантом академии с 1817 по 1833 годы был полковник Сильванус Тайер, который считается «отцом» академии. Основной особенностью установленной им системы обучения было небольшое количество аудиторных занятий и большое количество самостоятельно выполняемой домашней работы. Эта система обучения сохраняется и в настоящее время. Большое значение придавалось инженерному делу. В первой половине XIX века выпускники Вест-Пойнта проектировали большую часть дорог, мостов и железных дорог США.
После Первой мировой войны суперинтендант академии Дуглас Макартур уделял большое внимание физической подготовке и спорту, выдвинув лозунг «Каждый кадет должен быть спортсменом».
В 1964 году президент США Линдон Джонсон увеличил число обучающихся в академии с 2529 до 4417. Впоследствии число было сокращено до 4000, но потом снова повышено до 4400.
В 1976 году в академию для обучения были допущены женщины.
Приём в академию и обучение
Кандидаты на поступление должны подать заявку в академию непосредственно, но наряду с этим получить рекомендацию на зачисление, как правило, от члена Конгресса. Студенты имеют статус обучающихся офицеров и к ним обращаются «кадет» (англ. Cadet). Обучение в Военной академии полностью оплачивается Армией в обмен на обязанность кадетов поступить на действительную службу по её окончании. Каждый год около 1000 кадетов выпускаются из академии и получают звание 2-го лейтенанта (Second Lieutenant). Кадеты академии обязаны строго придерживаться Кодекса чести кадетов, который гласит: «Кадет не солжёт, не обманет, не украдёт и не будет терпеть этого со стороны других».
В настоящее время каждый из конгрессменов и вице-президент США имеет пять мест в академии. Когда одно из них освобождается в связи с окончанием кадетом учёбы или по другим причинам, конгрессмен рекомендует одного или нескольких человек на освободившееся место. Чаще всего это десять человек. Если он рекомендует нескольких человек, между ними проводится конкурс. Один, если он признается годным к обучению, принимается автоматически. Процесс получения рекомендации обычно включает в себя подачу заявления, написание одного или нескольких эссе и представление рекомендательных писем.
Дополнительно каждый год 100 мест предоставляется для детей офицеров, 170 мест для солдат проходящих активную службу, 20 для кадетов корпуса подготовки офицеров запаса и 65 для детей тех, кто погиб в бою, был тяжело ранен и стал инвалидом или пропал без вести. Кроме того каждый год принимается около 20 иностранных кадетов.
Поступающий в академию должен быть в возрасте от 17 до 22 лет, не состоящим в браке и не выплачивающим алименты.
Обучение продолжается 4 года. Выпускник академии получает степень бакалавра и производится в младшие лейтенанты (Second Lieutenant) с обязательством прослужить в армии 5 лет. Ежегодно академия выпускает около 900 лейтенантов.
Организационная структура
- 1 бригада (4000 кадетов), состоящая из:
Сюда не включены различные командные посты, количественный состав подразделений приблизительный.
Сотрудничество с российскими учебными заведениями
Военная академия США осуществляет сотрудничество с рядом высших учебных заведений Российской Федерации.
Среди них наиболее тесные контакты академия имеет с Воронежским государственным университетом. Программа сотрудничества между Военной академией США и ВГУ берёт своё начало в 2002 году. Ежегодно 5 кадетов академии посещали летние языковые и страноведческие курсы в ВГУ. Программа, являясь по своему характеру страноведческой (Immersion Program, включающую интенсивный курс русского языка и культурно-познавательную программу (экскурсии в Воронеже, Москве, Санкт-Петербурге).
С 2006 года программа значительно расширилась. ВГУ принимает кадетов не только на летние языковые курсы, но и на семестровое обучение.
При обучении русскому языку учитывается специфика военного учебного заведения. Обучение частично проводится в Учебном военном центре ВГУ. Для кадетов проводятся встречи с курсантами в военных учебных заведениях Воронежа, посещаются места боёв за Воронеж в годы Великой Отечественной войны, военно-исторические музеи.
Программа пользуется успехом в Военной академии США, получила хорошие отзывы в американской и российской прессе.
В октябре 2008 году в рамках программы обмена, осуществляемой на основании соглашения между Институтом международного образования ВГУ и Департаментом иностранных языков Военной академии США, Вест-Пойнт с трехнедельным визитом посетили курсанты УВЦ при ВГУ.
См. также
Напишите отзыв о статье "Военная академия США"
Ссылки
- [www.westpoint.edu/ Официальный сайт]
- [www.west-point.org/class/ USMA class pages starting in 1924]
- [www.westpointtours.com/ West Point Tours] — authorized tour operator for public tours of USMA
| ||||||
Отрывок, характеризующий Военная академия США
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
