Военное духовенство Российской империи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Военное духовенство в России — подразумевает под собой категорию священнослужителей, находившихся в войсках и силах древнего, царского, имперского и современного периодов России.

Это часть российского духовенства, задействованная в духовном окормлении военнослужащих рати, войска и различных родов оружия вооружённых сил России древнерусского, царского, имперского и современного периодов.





Военное духовенство древней Руси

Русь — впервые употребляется как название русского государства в тексте русско-византийского договора 911 года. В ряде летописей сохранились следы того, что ранние сведения о Руси также связывали с периодом правления византийской царицы Ирины (797—802 гг.)[1]. По мнению исследователя летописей М. Н. Тихомирова, эти данные происходят из византийских церковных источников[2].

Священники присутствовали в Рати русского государства всегда.

В 1170 году в битве новгородцев с суздальцами прославилась Новгородская икона Знамения Божией Матери.

В сентябре 1380 года преподобный Сергий Радонежский — основатель и игумен Троице-Сергиевского монастыря благословил святого князя Димитрия Донского на Куликовскую битву и дал ему в войско на битву с Мамаем двух монахов Пересвета и Ослябю.

Военное духовенство в Русском царстве

Русское царство (от оригинальных «руское царьство», «царьство Руское», использовавшихся в исторических источниках[3][4][5] или, в эллинизированном варианте, Российское царство[6][7][8]) — название Русского государства между 1547 и 1721[9][10].

В 1545 году в Казанском походе с Иваном Грозным участвовал протоиерей Благовещенского собора Андрей с собором священнослужителей. Назначения священнослужителей к формированиям в России документированы XVII веком.

В 1647 году во втором военном уставе «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», изданном Московской типографии в царствование Алексея Михайловича, в главе, определяющей жалование воинским чинам, значится полковой священник.

В середине XVII в. началась реформа Русской православной церкви известная как Церковная реформа патриарха Никона.

В 1679 году в царствование Федора Алексеевича в Разрядных книгах имеются упоминания назначения священников в полки, так Царь предписывал Патриаршему приказу назначить священников и «отписать в разряд к дьякам о священнике, дьяконе и количестве церковной утвари, отправленных в полк».

Петр I также регламентировал наличие военных священников в войсках. Он законодательно подтвердил быть священнослужителям при каждом полку и корабле, и с первой четверти XVIII века назначения священнослужителей к войсковым (воинским) частям (прежде всего, на флот) становятся более регулярными — это обер-иеромонахи флота и обер-полевые священники.

1716 год. Воинский устав Петра I

Глава двадесять девятая «О ОБЕР-ПОЛЕВОМ СВЯЩЕННИКЕ».

«Обер-полевой Священник, при Фельдмаршале или командующем Генерале быти должен, который казанье чинит, литургию, установленные молитвы и прочие священнические должности отправляет. Оный имеет управление над всеми полевыми Священниками, дабы со всякою ревностию и благочинием своё звание исполняли, которые долженствуют почасту у оного быть, дабы ведать могли, что оным повелено будет чинить. Такожде в сумнительных делах имеют от него изъяснение получать. Буде чрезвычайное какое моление, или торжественный благодарный молебен при войске имеет отправлен быть, то долженствует он прочим полковым священникам по указу командующего Генерала приказать: како при каждом полку оные отправлять. Когда ссоры и несогласии между полковыми священниками произойдут, тогда должен он оных помирить и наставлять их к доброму житью; пачеже сам он в достоинстве чина своего учен, осмотрителен, прилежен, трезв и доброго жития должен быть, дабы он ни в чём собою к соблазну другим случая не подал, чтоб об о его чину с поруганием и соблазном не рассуждали».

С 1706 года с приходов стал взиматься специальный сбор — подможные деньги в пользу полковых священников и флотских иеромонахов. Институционально военное духовенство в России закрепилось в начале XVIII века, и до XIX века военные священники подчинялись местному епархиальному начальству по месту расположения частей войск.

С 1720 года на каждый корабль назначался иеромонах, а главой морского духовенства определен Обер-иеромонах Флота.

Взаимодействие мусульманского духовенства с военным ведомством России укрепилось в период правления Екатерины II, прежде всего благодаря установлению политики веротерпимости и организации органов религиозного управления для мусульман.

Военное духовенство Российской империи

Жалованье армейских офицеров и военного духовенства перед Первой мировой войной, руб. в год[11]
Чин Оклад после вычетов
Основной Усиленный
Полный генерал 2100 2940
Генерал-лейтенант 1800 2472
Генерал-майор 1500 2004
Полковник 1200 1536
Подполковник, войсковой старшина 1080 1344
Капитан, ротмистр, есаул 900 1080
Штабс-капитан, штабс-ротмистр, подъесаул 780 948
Поручик, сотник 720 876
Подпоручик, корнет, хорунжий 660 804
Псаломщик 360 540
Нештатный дьякон 600 732
Штатный дьякон 720 876
Священник 900 1080
Нештатный протоиерей и священник в звании благочинного 1080 1344
Настоятель военного собора и протоиерей благочинный 1200 1536

Росси́йская импе́рия (рус. дореф. Россійская Имперія; также Всеросси́йская импе́рия, Росси́йское государство или Росси́я) — государство, существовавшее в период с 22 октября (2 ноября) 1721 года до Февральской революции и провозглашения республики в 1917 году.

Российская империя была провозглашена 22 октября (2 ноября) 1721 года по итогам Северной войны, когда по прошению сенаторов русский царь Петр I Великий принял титулы Императора Всероссийского и Отца Отечества[12].

В 1797 году во главе всего Военного и морского духовенства в административном и судебном отношениях был поставлен обер-священник армии и флота, ему поручено «главное начальство» над полковыми священниками, кроме полевых обер-священников, учреждались должности старших благочинных. Первым обер-священником русской армии и флота высочайше утверждён протоиерей Озерецковский, Павел Яковлевич, ему было дано право прямого доклада Императору, минуя Святейший Синод, а также право непосредственного сношения с епархиальными архиереями. По личному распоряжению Павла I указом от 16 ноября 1797 года Святейший Синод запретил определять священников «худого поведения и бывших под судом в армию и на флот».

В 1800 году введена должность полевого обер-священника. В этом же году 1 июня для комплектования военного духовенства по инициативе обер-священника Озерецковского была учреждена Армейская семинария. Обер-священник получил право личного доклада у Императора, в то время как архиереи могли сообщаться с Императором только через обер-прокурора Святейшего Синода прибывали на аудиенцию в строго назначенное время.

В 1801 году военное и морское духовенство было подчинено Синоду.

В 1815 году Александр I разделил военно-духовное ведомство на две самостоятельные однотипные структуры — управление обер-священника армии и флотов и управление обер-священника гвардии и учредил должность Второго обер-священника для Главного штаба Его Величества и гвардии. Так было образовано отдельное управление обер-священника Главного штаба и войск гвардии. Практически это означало разделение единой системы управления военного духовенства, которое просуществовало до 1890 г. и было вновь объединено при Протопресвитере военного и морского духовенства, гвардии и гренадер Желобовском А.А.

В 1821 году введены должности корпусных Благочинных.

В 1836 году в ведение обер-священника Главного штаба перешло придворное духовенство.

в 1840 году — продолжилось дробление ведомства обер-священника армии и флота и была введена должность (третьего) обер-священника Отдельного Кавказского корпуса, которому на Северном Кавказе с июля 1845 г. подчинялись также церкви казацких линейных войск (около 100 станичных церквей). В частях корпуса служили десятки армейских священников. С переименованием корпуса в Кавказскую армию в штате её Главного штаба предусматривалась должность обер-священника Кавказской армии (с 1858 года — главный священник Кавказской армии), который находился в Тифлисе. В 1853 году Корпусной обер-священник Отдельного Кавказского корпуса протоиерей Лаврентий Михайловский доносил обер-священнику армии и флотов Кутневичу, что «по взятии турками укрепления святителя Николая гарнизон начальника Черноморской береговой линии адмирала Серебрякова, исключая 30 человек, весь уничтожен. В числе убитых находится мученически умерший иеромонах Серафим Гуглинский, ему отрубили голову и, вонзив её на копье, показывали турецкому полчищу».

В 1853 году ведомству обер-священника армии и флота была возвращена часть полномочий, утраченных после смерти Императора Павла I. Обер-священник получил право, минуя Святейший Синод, определять, увольнять, перемещать по службе священнослужителей; разрешать выдачу метрических свидетельств из церковных документов Военного ведомства, назначать следствия по проступкам духовенства и налагать взыскания.

В 1858 году Обер-священники были переименованы в Главных священников.

На 1 Января 1882 года Управление Кавказского военного округа (Квартирное расписание войск Кавказского военного округа. На 1 января 1882 г.):

  • Главнокомандующий Кавказской армии — вакансия. Помощник Главнокомандующего Кавказскою Армиею, Генерал от Кавалерии, Генерал-Адъютант Князь Меликов.
  • Окружной штаб: Начальник Штаба, Генерал-Лейтенант Павлов. Помощники Начальника Штаба: По командной части, Генерал-Майор Томилов. По хозяйствѳнной части, Полковник Мылов. Главный Священник Кавказской Армии, Протоиерей Стефан Гумилевский (- 1900 г.). Окружной Интендант, состоящий по полевой пешей Артиллерии, Генерал-Лейтенант Викгорст. Помощники Окружного Интенданта: — Генерал-Майор Ямпольский — Генерал-майор Думанский.
  • Дислокация: Постоянные квартиры — г. Тифлис.

В 1883—1888 годах произошло объединение военного и морского духовенства.

12 июня 1890 года Высочайше утверждено «Положение об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомств». Учреждалось звание протопресвитера военного и морского духовенства, в ведении которого находились все церкви полков, крепостей, военных госпиталей и учебных заведений. Власть над военным духовенством вновь сосредоточилась в лице одного человека. По закону протопресвитер военного и морского духовенства, как и епархиальные архиереи, назначался Святейшим Синодом, после чего утверждался в должности Императором. Протопресвитер стал единственным духовным лицом, свободно перемещавшимся по всей территории Российской Империи. Главными помощниками протопресвитера Положением были определены дивизионные благочинные (для посредства между высшей военной духовной властью и подчинённым ей духовенством). На благочинных возлагалась обязанность наблюдения за подведомственными им церквами и духовенством.

В этом же году начал выходить журнал «Вестник военного духовенства» (в 1911—1917 годах — «Вестник военного и морского духовенства»).

Сформировалась структура военного духовенства в русской армии:

  • протопресвитер военного и морского духовенства (статус генерал-лейтенант);
  • главные священники округов (статус генерал-майор);
  • корпусные, дивизионные, бригадные и гарнизонные благочинные (статус полковник);
  • полковые (батальонные), госпитальные и тюремные священники.

Под руководством протопресвитера Шавельского Г. И. была разработана и утверждена Инструкция обязанностей военного священника на поле боя и в тылу. Инструкция определяла место и род занятий всем категориям военных священников. Во время Первой мировой войны 1914—1918 г.г. протопресвитеру Шавельскому Г. И. впервые было дано право личного присутствия на Военном Совете непосредственно в Ставке Верховного Главнокомандующего, а в течение 1914—1917 г.г. он, как и первый обер-священник армии и флота П. Я. Озерецковский, получил возможность личного доклада Императору.

1-11 июля 1914 года в Санкт-Петербурге проходил 1-й Всероссийский съезд военного и морского духовенства в котором участвовало 49 священников.

Шавельский Георгий Иванович «Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота».

Глава IV. Накануне войны

«…В начале 1914 года у меня явилась мысль собрать в Петербурге представителей военного духовенства от всех военных округов и от флота, чтобы сообща обсудить ряд вопросов, касающихся жизни и деятельности военного священника и, в частности, вопрос о служении священника на войне. Последний вопрос имел огромное значение, а между тем, как это ни странно, не только для общества, но и для военного духовенства он был совершенно неясен и, как я лично убедился в Русско-японскую войну, каждым священником решался по-своему, иногда неразумно и дико…».

В 1915 году создано Управление протопресвитера военного и морского духовенства. Существовало тесное взаимодействие между религиями, так в июне 1915 г. на фронт Первой мировой войны приезжал главный московский раввин Мазе, Яков Исаевич для встречи с протопресвитером Шавельским. Ранее в 1914 году, когда началась Первая мировая война, раввин Мазе от имени евреев Москвы в Большом Кремлёвском дворце докладывал Николаю II об участии евреев Москвы в деле защиты Отечества, об устройстве в Московской хоральной синагоге лазарета для раненых.

В 1916 году Высочайшим повелением были введены должности главных священников Балтийского и Черноморского флотов.

В июле 1917 года состоялся второй Всероссийский съезд военного и морского духовенства, на котором был утверждён принцип выборности всех лиц управленческого аппарата военного и морского духовенства.

Высшие духовные служители Русской армии и флота

Обер-священники русской армии и флотов.

Обер-священники при главном штабе, гвардейского и гренадерского корпусов.

Их было три:

С 1889 года в служебном статусе Главный военный священник приравнивался к генерал-лейтенанту.

Главные священники отдельных армий

Главный священник Манчжурской армии, протоиерей С. А. Голубев

Духовные служители армии

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
    Военный благочинный Ставровский А.А.
  • Svashennik skrestom.jpg
    Военный священник Стратанович И.Н.

Духовные служители флота

  • Gavriil Bujinsky.jpg
    Обер-иеромонах флота Гавриил (Бужинский)
  • Innocent of Irkutsk.jpg
    Обер-иеромонах флота Иннокентий (Кульчицкий)

Жалованье военного духовенства

Жалованье военного духовенства перед Первой мировой войной, руб. в год[13]

Чин Оклад жалованья основной
После вычетов 		Оклад жалованья усиленный
После вычетов
Псаломщик 360 540
Нештатный дьякон 600 732
Штатный дьякон 720 876
Священник 900 1080
Нештатный протоиерей и священник в звании благочинного 1080 1344
Настоятель военного собора и протоиерей благочинный 1200 1536

Военное духовенство различных религий

  • Хурамшин.jpg
    Полковой мулла Хурамшин Я.Х.

Русская армия всегда отличалась веротерпимостью. В принятии присяги участвовало духовное лицо того вероисповедания, к которому принадлежал принимающий присягу.

«История не знает ни одного факта, когда какие-нибудь конфликты в русской армии или флоте возникали на религиозной почве. И во время войны с Японией, и в войне с Германией успешно сотрудничали и православный батюшка, и мулла, и раввин»[14].

В XVI в. в ходе ливонской войны (1558—1583) рядом сражались православные воины и мусульмане. Протестант Михаил Барклай-де-Толли стал фельдмаршалом, князем, военным министром и полным кавалером ордена Святого Георгия. В Первую мировую войну командовали корпусами мусульмане генералы: Нахичеванский, Гусейн Хан, Абациев, Дмитрий Константинович, Алиев, Эрис Хан Султан Гирей и многие другие. В конце XIX в. в академии Генерального штаба историю военного искусства преподавал старообрядец полковник Баскаков, а начальник штаба армейского корпуса генерал-майор Хануков, Александр Павлович, который исповедовал иудаизм в 1918 расстрелян большевиками.

Перед Первой мировой войной в каждом военном округе были свои мулла, ксендз и раввин.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:

«При русских войсках и военных учреждениях состоят ещё римско-католические капелланы, находящиеся в ведении административного декана, и лютеранские дивизионные проповедники с адъюнктами; кроме того, в варшавском округе при штабе каждого из расположенных там трех армейских корпусов учреждено в 1887 г. по одной должности евангелическо-аугсбургского проповедника. В 1879 г. это инославное духовенство допущено к участию в эмеритальной кассе военно-сухопутного ведомства. В казачьих землях в ведении военного министерства состоит магометанское духовенство. Ср. Невзоров, „Исторический очерк управления военным духовенством в России“ (СПб., 1875); Т. Барсов, „Об управлении военным духовенством“ (СПб., 1879)».

Так описывает ритуал присяги Куприн, Александр Иванович в повести «Поединок» (1905 г.):

«…Ромашов часто разговаривал с Гайнаном о его богах, о которых, впрочем, сам черемис имел довольно темные и скудные понятия, а также, в особенности, о том, как он принимал присягу на верность престолу и родине. А принимал он присягу действительно весьма оригинально. В то время когда формулу присяги читал православным — священник, католикам — ксендз, евреям — раввин, протестантам, за неимением пастора — штабс-капитан Диц, а магометанам — поручик Бек-Агамалов, — с Гайнаном была совсем особая история. Подковой адъютант поднес поочередно ему и двум его землякам и единоверцам по куску хлеба с солью на острие шашки, и те, не касаясь хлеба руками, взяли его ртом и тут же съели. Символический смысл этого обряда, был, кажется, таков: вот я съел хлеб и соль на службе у нового хозяина, — пусть же меня покарает железо, если я буду неверен…»

Мусульманское военное духовенство Российской империи — это вся совокупность духовных лиц, профессионально занимавшихся отправлением религиозного культа, мусульманским судопроизводством и руководством общиной верующих в структурах военного ведомства Российской империи в конце XVIII — начале XX века.

В именном указе Екатерины II от 28 января (8 февраля) 1783 года «О дозволенiи подданнымъ Магометанскаго закона избирать самимъ у себя ахуновъ»[15]. В армии ахун являлся старшим муллой военного окру­га, по существу, выполняя должность верховно­го духовника, в обязанности которого кроме прочего входило поддержание боевого духа частей, разъяснение царских манифестов, указов, обра­щений правительства и генштаба к армии.

4 (16) января 1833. № 5885. Указ Именный, объявленный Коммисариатскому Департаменту Военнаго Министерства Дежурным Генералом. «О производствѣ полковымъ Мулламъ Башкирскихъ полковъ жалованья»[16].
Государь Император Высочайше повелеть соизволил: полковым Муллам Башкирских полков, находящихся на службе, вместо получаемаго ими ныне оклада по 150 рублей, производить впредь жалованья по 300 рублей в год, ассигнациями.

— Полное собрание законов Российской Империи. Собрание второе Том 8 — C.9

В 1877 голу в российской армии были учреждены штатные должности мусульманских мулл и имамов. Они должны были совершать объезд всех частей, где служили мусульмане, присутствать на принятии присяги (кроме клятвы верности Царю и Отечеству, данный обряд сопровождался чтением и целованием Священного Корана), проводить беседы и проповеди, а также выполнять обряды принятия в ислам, поминовения усопших и похорон по мусульманским обычаям. В Москве и Санкт-Петербурге, а также в некоторых городах Восточной Сибири и Северного Кавказа на штатные должности военных мулл назначались главы местных мусульманских приходов. С началом русско-японской войны в войсках были введены постоянные муллы или имамы.

Полковой мулла 8-го гренадерского полка, расквартированного в 1901 г. в Твери, Хусаин Сеид-Бурханов был возведен в почетное звание «ахун» Оренбургским магометанским духовным собранием, при этом имел чин подполковника. В составе расквартированных в Твери полков (8-го гренадерского и 1-го Драгунского) в 1905 году числилось 73 мусульманина.

3 января 1909 года на должность муллы Московского военного округа выдвигается тверской магометанский мулла Соборной мечети, выстроенной в 1906 году Хусаин Сеид-Бурхан, утвержден на должность в июле 1909 года.

Первым муллой Приамурскрго военного округа, стал крестьянин из ссыльных Александровского округа о. Сахалин оглы Габдул-Гафар-Абдул-Джебар. Духовное окормление военных мусульман округа было организовано посредством штатных и нештатных мулл. Сохранилось следующее свидетельство: «Я, нижеподписавшийся Хаджи, Имам и Мугаллем, Габдул-Гафар-Абдул-Джебар, имею честь разъяснить, что на основании свода законов Российской империи… был выбран муллою для магометанских треб с 1891 г. нижними чинами Хабаровского и Владивостокского гарнизонов магометанского исповедания, а именно: 1, 3, 7, 8, 10-го Восточно-Сибирских линейных батальонов; — Хабаровская окружная артмастерская; — матросы Сибирского флотского экипажа; — 1-й Уссурийский ж / д батальон; — Владивостокской крепостной артиллерии; — Владивостокского крепостного пехотного полка; — Восточно-Сибирского саперного батальона; — Владивостокской саперной роты; — Хабаровского окружного артсклада; — Хабаровской местной команды; — 3-й батареи 2-й Восточно-Сибирской артбригады; — Николаевской крепостной артиллерийской роты; — 11, 12, 24-го Восточно-Сибирских стрелковых полков; — полевого запасного № 16 госпиталя».

После начала первой мировой войны по ре­комендации Гатауллы Баязитова его ученика Гимади Байгильдеева назначают военным ахуном Северо-Кавказского военного округа и от­правляют в г. Армавир для работы в мусуль­манских частях царской армии. Гимади Байгильдеев неоднакратно встречался с председате­лем турецкого Красного Полумесяца Юсуфом Акчурой для облегчения положения военно­пленных, о которых турецкое прави­тельство не особо заботилось. После победы Октябрьской революции военных ахунов, как и христианских священников стали увольнять из армии, заменив комис­сарами.

В издании «Весь Харьков» за 1914—1915 гг. указан адрес: Магометанская Соборная мечеть. Ярославская ул., 31-33. Харьковский губернский ахун и мулла Киевского военного округа Узбяков Рахим. С 1914 г. по 1917 г. он являлся военным муллой Киевского военного округа, в который входил харьковский гарнизон.

Военные раввины Российской империи

27 августа 1827 г., в период нахождения на должности Обер-священника Моджугинского П. А., было утверждено Постановление о военной службе евреев. Военнослужащим-евреям разрешалось ходить в синагоги и исполнять обряды согласно иудейской вере, поскольку она являлась терпимой. Если в месте дислокации не было синагоги, то евреям для исполнения обрядов дозволялось собираться «кучкой». В соответствии с положением Армейского Устава (Параграф 94-й) определялось: «Если евреев более 300 человек, для них может быть определен раввин с жалованием от казны, что делается по представления от военного начальства». Евреи согласно указу Николая I о введении для них воинской повинности (26 августа 1827) брались в рекруты с 12 лет. Еврейские дети-рекруты до 18 лет направлялись в батальоны кантонистов, откуда большинство их попадало в школы кантонистов, и немногих определяли в села на постой, либо в ученики к ремесленникам. Годы пребывания в кантонистах не засчитывались в срок военной службы (25 лет) как евреям так и неевреям. Квота призыва для еврейских общин составляла десять рекрутов с одной тысячи мужчин ежегодно (для христиан — семь с одной тысячи через год) (призыв объявлялся только на один из четырёх призывных округов, то есть каждые 4 года для каждого отдельного округа). От общин, кроме того, требовали расплачиваться «штрафным» числом рекрутов за податные недоимки, за членовредительство и побег призывника (по два за каждого), причем разрешено было пополнять требуемое число призывников малолетними[18].

  • Берман, Яаков (1878—1974) раввин Бердичева — после Февральской революции 1917 года один из создателей военного раввината — главный военный раввин при штабе Юго-Западного фронта русской армии, ему был присвоен чин подполковника, с июня 1917 главный раввин российской армии. Так, после Февральской революции в 1917 году, Временное правительство ввело должность главного раввина российской армии.

До 1827 года военная служба заменялась для евреев России податью. С 1827 года евреев стали призывать в армию на 25-летнюю действительную службу. Тысячи евреев сражались в русской армии во время Крымской войны (1854—1856). Около 500 солдат-евреев погибло во время обороны Севастополя. В 1874 году был введен Закон о всеобщей воинской повинности, по которому все российские подданные, достигшие 21 года, подлежали воинской повинности. Уравнение евреев в правах с остальной частью населения в отношении военной службы было закреплено Законом.

В память героической Севастопольской обороны в 1866 г. в городе Севастополе над могилой 500 (а по другим сведениям — 3000) павших русских воинов-евреев был сооружен памятник с надписями на русском и на иврите: «Памяти еврейских солдат, павших за Отечество при обороне Севастополя во время войны 1854—1855 гг.».

Роль религиозных центров России во время военных действий

  • Veretrin.jpg
    картина Верещагина «Защитники Свято-Троицкой Сергиевской лавры в 1608 году»
  • The British Attack of Solovetsky Monastery.jpg
    Нападение англичан на Соловецкий монастырь 1868 год.
  • Valamo Monastery.JPG
    Вид Валаамского монастыря в XIX веке.
  • Meshcherinov.jpg
    Воевода Мещеринов подавляет Соловецкое восстание. 1677 г.

Во времена набегов племен Золотой Орды на Русь православные монастыри — крепости духа и веры становились также военными крепостями.

Во время Троицкой осады в 1608 году руководители польско-литовского войска не ожидали упорной обороны монастыря, основываясь на массовом неприятии населением Руси царствования Василия Шуйского и параличе российской государственной власти. Поэтому отказ русского гарнизона сдать Троице-Сергиев монастырь без сопротивления поставил их в трудное положение. 12 января 1610 г. интервенты сняли осаду монастыря и отступили к Дмитрову. Закончилась 16-месячная тяжелая, но упорная, активная, искусная и успешная оборона Троице-Сергиева монастыря. Героической борьбой защитников монастыря, а их было 3000 человек, удалось отстоять от интервентов важный стратегический пункт на северных подступах к Москве и сделать существенный вклад в развертывание народной войны против интервентов.

Соловецкое восстание 1668—1676 — восстание монахов Соловецкого монастыря против церковных реформ патриарха Никона. Из-за отказа монастыря принять нововведения, правительство в 1667 году приняло строгие меры, распорядилось конфисковать все вотчины и имущество монастыря. Годом позже на Соловки прибыли царские полки и приступили к осаде монастыря.

В начале XVIII века Пётр I начал борьбу за выход к Балтийскому морю и экспансию России на северо-запад. В 1702 году (11 (22) октября) Россия захватила крепость Нотебург (переименована в Шлиссельбург), а весной 1703 года — крепость Ниеншанц в устье Невы. Здесь 16 (27) мая 1703 года началось строительство Санкт-Петербурга, а на острове Котлин разместилась база русского флота — крепость Кроншлот (впоследствии Кронштадт). В ходе военной кампании 1710 года русской армии удалось взять Выборг. Тогда же на основе Ингерманландской губернии была создана Санкт-Петербургская губерния.В 1715 году Пётр I по просьбе архимандрита Кирилло-Белозёрского монастыря издал указ о восстановлении Валаамской обители. Строительство монастыря было разрешено на только что отвоеванной территории, когда ещё не был подписан мирный договор.

В Крымскую войну на Белом море действия эскадры англо-французский флота капитана Оманея ограничились захватом мелких купеческих судов, грабежом прибрежных жителей, двукратной бомбардировкой Соловецкого монастыря[19] Были попытки предпринятия десанта, однако от них отказались. Осенью 1854 года англо-французские эскадры покинули Балтийское море.

Подвиги военных священников

С 1797 г. представителей духовенства указами императора за особые заслуги стали награждать орденами. Военные священнослужители получали ордена святой Анны, святого равноап. князя Владимира, святого Георгия и золотые наперсные кресты на георгиевской ленте. Две последние награды вручались только за военные отличия. В 1855 г. военное духовенство получило право к орденам, пожалованным за отличия в боевой обстановке, присоединять мечи, что раньше было привилегией офицеров.

В соответствии с императорским указом от 13 августа 1806 г. все представления военных священнослужителей к наградам делались через военные инстанции. Духовное начальство могло лишь высказывать своё мнение. Священнослужители представлялись к наградам на общих основаниях с военнослужащими. В 1881 г. право самостоятельного награждения подведомственного духовенства скуфьей получили высшие представители в. и м. д.

Заслуги, за которые военный священник мог получить большинство из возможных наград, никакими нормативными актами не оговаривались. Исключение составляли статуты орденов святого Владимира и святой Анны. В статуте ордена святой Анны в редакции 1833 г. предусматривалось награждение священнослужителей за «увещания и примеры для полков в сражениях», за сохранение здоровья и нравственности солдат (если «в продолжение трех лет сряду не окажется между ними виновных в нарушении воинской дисциплины и спокойствия между жителями, а число бежавших не будет превышать в сложности одного человека из ста»). На священников военного ведомства было распространено право на пожалование орденом святого Владимира 4-й степени за выслугу 25 лет при участии в военных кампаниях и 35 лет наравне с офицерскими чинами в мирное время. Эта практика была распространена и на диаконов, если они до выслуги 35 лет в священном сане удостаивались получить орден святой Анны 3-й степени.

Помимо наград Русской православной церкви многие священники в ходе боевых действий заслужили орден Святого Георгия, а также другие ордена и медали.

Священник 19-го егерского полка о. Василий Васильковский был награждён 4-й степенью Ордена Св. Георгия за отличия в сражении под Малоярославцем где он с крестом в руке находился в боевых порядках полка и воодушевлял солдат. По ходатайству М. И. Кутузова Александр I повелел наградить мужественного батюшку за неустрашимость и ревностную службу орденом Св. Георгия 4-й степени. Это был первый в истории ордена и православного духовенства случай награждения военного священника орденом Святого Георгия. 17 марта 1813 года орден был вручен о. Василию.[20].

Позднее, в течение XIX века орденом Святого Георгия были награждены ещё 3 военных священнослужителя.

Первое награждение в ХХ веке состоялось 27 ноября 1904 г. — Командующий Русской армией генерал А. Н. Куропаткин лично наградил 29-летнего полкового священника 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка о. Стефана. В Русско-японскую войну в первом крупном сражении на суше 18 апреля (1 мая) 1904 года на южном участке границы между Кореей и Китаем, под Тюренченом, у реки Ялу (Ялуцзян), благословив стрелков, с пением «Христос воскресе» о. Стефан повел в атаку роту, командир которой был убит. В этом бою о. Стефан был ранен двумя пулями.

Затем орден был вручен военным священникам ещё 13 раз, а последнее награждение состоялось в 1916 г.

Изготавливались и специальные награды: на орденах, георгиевских крестах и медалях вместо изображения или вензеля православного святого помещали двуглавого орла — герб России. Так как Св. Георгий — христианский святой, то для иноверцев был предусмотрен вариант ордена, в котором вместо Св. Георгия был изображён герб России, двуглавый орёл. Образец ордена с орлом был утверждён Николаем I 29 августа 1844 года в ходе Кавказской войны, и первым удостоился нового знака майор Джамов-бек Кайтахский, а Еврейский союз Георгиевских кавалеров", к концу Первой мировой войны он насчитывал 2500 членов.

Военное духовенство в Российской республике

Российская республика — название России с 1 сентября 1917 по 10 июля 1918 года. Провозглашена постановлением Временного правительства от 1 (14) сентября 1917 года[21].

В 1917 году Временное правительство ввело должность главного раввина российской армии. После Октябрьской революции военнослужащие русской императорской армии, находившиеся в немецком плену, отказались от совершения исповеди и евхаристии, несмотря на то, что таинства были обязательны[22].

Ликвидация института военного духовенства после Октябрьской революции

16 января 1918 года институт Военного и морского духовенства в российской армии был ликвидирован приказом Народного комиссариата по военным делам. Из армии было уволено 3700 священников и церковнослужителей, из них священников 2813.

Военное духовенство в Белых армиях

Значительная часть военного духовенства продолжила свою службу в армиях А. И. Деникина, П. Н. Врангеля, А. В. Колчака в годы Гражданской войны 1917—1923 г.г.

27 ноября 1918 года для Добровольческой армии приказом генерала А. И. Деникина была установлена должность протопресвитера военного и морского духовенства. 10 декабря приказом генерала Деникина на должность протопресвитера был назначен Шавельский Г. И. В это время священников в Добровольческой армии было около 50.

На ноябрь 1919 года штат Управления главного священника армии и флота правительства адмирала А. В. Колчака состоял из 10 человек, в том числе главного священника А. Касаткина, помощника главного священника Н. Рождественского и начальника канцелярии священника А. Букаева.

Отдел военного духовенства существовал в октябре — ноябре 1919 года и в Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича. Военное духовенство также присутствовало в ряде других «белых» формирований, например, атамана Г. М. Семенова.

28 марта 1920 года генерал Врангель, Пётр Николаевич заменил Шавельского на посту главы военного духовенства вооруженных сил юга России, в Крыму место управляющего военным и морским духовенством занял епископ Вениамин (Федченков).

В Белых армиях бывали случаи разлада между военным командованием и военным духовенством. Для примера, атаман партизанской дивизии вооруженных сил адмирала А. В. Колчака Б. В. Анненков писал корпусному благочинному, что «вся команда священников исключена из дивизии, и впредь приниматься не будет». Причиной послужил отказ священнослужителей носить военную форму с нашитым на рукаве черепом и костями, присвоенную Б. В. Анненковым всем чинам дивизии.

Военное духовенство в эмиграции

В ноябре 1920 года, после захвата Крыма частями Красной армии, епископ Вениамин вместе с остатками Добровольческой армии эмигрировал в Стамбул и продолжал опекать русское военное духовенство в Турции, Болгарии, Греции, Королевстве сербов, хорватов и словенцев.

Во время Великой Отечественной войны церковные деятели Русской Православной Церкви, находящиеся в эмиграции выступали со словами поддержки Советской армии.

Воссоздание института военного духовенства в Российской Федерации

С начала 1990-х гг. Русская Церковь вновь начала окормлять военнослужащих.

В 1995 году был создан синодальный Отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.

В 2005 году воссоздано Военное благочиние (Санкт-Петербургская епархия).

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
    Благочинный военного благочиннического округа Санкт-Петербургской Епархии (2005-) архимандрит Алексий (Ганьжин).

Президент Российской Федерации 21 июля 2009 года принял решение о воссоздании в Вооружённых Силах России института военного духовенства. Это решение было инициировано обращением членов Межрелигиозного совета России, которое подписали Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, верховный муфтий, председатель Центрального духовного управления мусульман России Талгат Таджуддин, муфтий, председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин, муфтий, председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев, главный раввин, председатель Федерации еврейских общин России Берл Лазар, Пандито хамбо лама, глава Буддийской традиционной сангхи России Дамба Аюшеев.

Напишите отзыв о статье "Военное духовенство Российской империи"

Примечания

  1. ↑ Новгородская Первая летопись. — М., 1950 — с. 20: «в си же времена бысть в Гречько земли цесарь, именем Михаил и мати его Ирина », Воскресенская летопись. Рязань. 1998, с. 354 (сноска 6, Карамзинский список): «В лето 6374. Бысть во Грецехъ царь, имянемъ Михаилъ, и мати его Ирина, иже проповедаеть поклонение святымъ иконамъ, 1-ю неделю поста.» и ряд других списков, исследованных Тихомировым
  2. ↑ Тихомиров М. Н. Русское летописание. — М.. 1979 — с. 52 — 53
  3. ↑ [www.russiancity.ru/books/b61.htm Пискаревский летописец]:
    Тоя же зимы генваря в 16 день в неделю венчан бысть на царьство Руское благоверный великий князь Иван Васильевич всеа Русии пресвещенным Макарием...
  4. ↑ Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Olma Media Group, 2004 [books.google.ru/books?id=sWjzlWgadB0C&pg=PA340&dq=%22Русское+царство%22&hl=ru&ei=o4T2TYbeDczLtAagkNCZCA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6&ved=0CD0Q6AEwBTiCAQ#v=onepage&q=%22Русское%20царство%22&f=false]
  5. ↑ Кругосвет — Онлайн-энциклопедия [www.krugosvet.ru/node/42951?page=0,1#part-26]
  6. ↑ [www.gramota.ru/spravka/trudnosti/36_186 Российский и русский] — Грамота.ру
  7. ↑ Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. Москва, Наука, 1982 [annals.xlegio.ru/rus/zimin/rvig03.htm]
  8. ↑ [books.google.ru/books?ei=N3r2Te74MsjHtAaMw6yvBg&ct=book-thumbnail&hl=de&id=OZXwAAAAMAAJ&dq=Смысл+русской+истории&q=Российское+царство#search_anchor Перевезенцев, С. В. Смысл русской истории, Вече, 2004]
  9. ↑ «22 октября 1721 года в Петербурге в Троицком соборе царю Петру I был поднесён титул „император“. Принято считать, что именно в этот день Российское царство, Московия, официально превратились в Российскую империю и начался отсчёт нового, имперского периода в истории страны.» См.: Агеева О. Г. Титул императора Петра I и понятие «империя» в России в первой четверти XVIII в. // Межславянские взаимоотношения и связи. М., 1999. С. 5
  10. ↑ Хорошкевич А. Л. Символы русской государственности. -М. :Изд-во МГУ,1993. −96 с. :ил., фот. ISBN 5-211-02521-0
  11. ↑ Защук. Содержание офицеров и врачей. СПб., 1913; Военно-хозяйственный календарь на 1913 год. Спб., 1913
  12. ↑ Агеева О. Г. [www.tellur.ru/~historia/archive/05/ageyeva.htm Титул «император» и понятие «империя» в России в первой четверти XVIII века] // Мир истории: Российский электронный журнал. — 1999. — № 5.
  13. ↑ . Защук. Содержание офицеров и врачей. Спб., 1913; Военно-хозяйственный календарь на 1913 г. Спб., 1913
  14. ↑ [www.pobeda.ru/content/view/9524/312/ «Решение межрелигиозных проблем в вооруженных силах дореволюционной России» — ПОБЕДА.RU]
  15. ↑ [www.runivers.ru/bookreader/book9829/#page/799/mode/1up Указ Императрицы Екатерины II О дозволенiи подданнымъ Магометанскаго закона избирать самимъ у себя ахуновъ].28 января (8 февраля) 1783 года
  16. ↑ [www.runivers.ru/bookreader/book9873/#page/10/mode/1up Указ Императора Николая I О производствѣ полковымъ Мулламъ Башкирскихъ полковъ жалованья].4 (16) января 1833 года
  17. ↑ [www.islamnews.ru/news-22919.html Гаскери Уешма. Пантюркистское государство в Сибири под протекторатом Японии | История и современность | Новости |]
  18. ↑ Йоханан Петровский-Штерн «Евреи в русской армии: 1827—1914»
  19. ↑ Алексей Лаушкин, «К 150-летию обстрела монастыря британскими пароходофрегатами: Соловецкая оборона 1854 года» [www.solovki.info/?action=archive&id=214#L4]
  20. ↑ [ndgazeta.org.ua/statji.php?n=1217 Впереди с крестом]
  21. ↑ [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BE_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B7%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8_%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B9 Постановление Временного правительства России «о провозглашении России республикой» от 1 (14) сентября 1917 года]
  22. ↑ Пуговкин Андрей. [magazines.russ.ru/zvezda/2007/4/pu11.html Нищета без блеска. Патриотичен ли «российский традиционализм»?] (рус.) // Звезда. — 2007. — Вып. 4.

Литература

Ссылки

  • [krotov.info/acts/16/dvor/1571_amg.htm Акты Московского государства. Т. 1. 1571]
  • [www.prlib.ru/elfapps/pageturner2d/viewer.aspx?orderdate=8/5/2012&DocUNC_ID=349&Token=1CuD01uDKX+KywpJc1gW0Q==&lang=en-US Очерки из истории управления военным и морским духовенством в биографиях главных священников его за время с 1800 по 1901 год : (с портретами главных священников и о. протопресвитера) / сост. столоначальник Духовн. правления при о. протопресвитере воен. и мор. дух. Андрей Эрастович Боголюбов/, Санкт-Петербург Тип. «Артиллерийскаго журн.» 1901]
  • [www.pobeda.ru/content/view/1324/ Периодизация истории Института военного духовенства.]
  • [www.pravenc.ru/text/155073.html ВОЕННОЕ И МОРСКОЕ ДУХОВЕНСТВО В РОССИИ.]
  • [www.krotov.info/history/18/bednov/kotkov_1.htm Вячеслав Котков. ВОЕННОЕ ДУХОВЕНСТВО РОССИИ. Страницы истории] На сайте «Библиотека Якова Кротова».
  • [www.pravoslavie.ru/jurnal/28242.htm Константин Капков. Военное духовенство Российской империи.]
  • [www.regiment.ru/Lib/C/189.htm Чимаров С. Ю. Во главе военно-духовного ведомства России.]
  • [www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/2005_1/10/10_1/ Мусульманское военное духовенство: состав, порядок избрания и утверждения (конец XVIII — начало ХХ вв.)]
  • www.tatar-hist.ru/imper.htm ВЛАСТЬ И МУСУЛЬМАНСКОЕ ДУХОВЕНСТВО В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.

Отрывок, характеризующий Военное духовенство Российской империи

Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Военное_духовенство_Российской_империи&oldid=81643252»