Военное стальное (яйцо Фаберже)
| «Военное стальное» Яйца Фаберже | |
 Пасхальное яйцо «Военное стальное» | |
| Год изготовления |
1916 |
|---|---|
| Заказчик | |
| Первый владелец | |
| Текущий владелец | |
| Владелец | |
| Год получения |
1927 |
| Дизайн и материалы | |
| Мастер |
яйцо: Хенрик Вигстрём |
| Материалы | |
| Высота |
167 мм |
| Сюрприз | |
|
миниатюра, изображающая императора Николая II и царевича Алексея | |
«Вое́нное стально́е» — ювелирное яйцо, одно из пятидесяти двух императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Карла Фаберже для русской императорской семьи.
Создано в 1916 году для императора Николая II и подарено на Пасху его супруге, императрице Александре Фёдоровне.
В настоящий момент яйцо находится в музее Оружейной палаты в Москве и остаётся одним из немногих яиц Фаберже, не покидавших пределы России[1].
Содержание
Дизайн
Яйцо
Яйцо имеет строгий облик: стальной блестящий корпус разделен двумя гладкими горизонтальными линиями на три части. В центре размещены золотые накладные изображения герба Российской империи, святого Георгия, даты «1916», окруженной лавровым венком, и монограммы Александры Фёдоровны. Венчает яйцо золотая императорская корона. Подставка выполнена из нефрита с золотой каймой, на которой по углам размещены четыре стальных артиллерийских снаряда[2].
Сюрприз
Внутри яйца находится мольберт с акварельной миниатюрой. На миниатюре изображены император Николая II и царевич Алексей на позиции русских войск. В верхней части расположен эмалевый орден Святого Георгия с лентой. Сам мольберт стилизован под вензель Александры Фёдоровны[2]. Высота сюрприза — 65 мм[1].
История
Яйцо было создано в подарок жене императора Николая, Александре Фёдоровне на Пасху в 1916 году. В 1927 было передано Валютным фондом Наркомфина в музей Московского кремля[1].
Напишите отзыв о статье "Военное стальное (яйцо Фаберже)"
Примечания
Ссылки
- faberge-eggs.info/jajco_stalnoe_voennoe_1916.html
- www.mieks.com/faberge-en/1916-Steel-Military-Egg.htm
|
Это заготовка статьи по искусству. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Военное стальное (яйцо Фаберже)
– Что ж, садись! – сказал Долохов.– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
