Организация Первого марта

Организация Первого марта (The First Of March Organization, Organizacion Primero de Marzo) или «Военно-политическая организация» — подпольное движение в Парагвае, созданное в середине 70-х годов для борьбы с диктатурой генерала Альфредо Стресснера. Создание организации являлось серьезной попыткой оказать вооруженное сопротивление репрессиям правительства. В ходе формирования организации возросла волна репрессий со стороны диктаторского правления. В период репрессий были захвачены и казнены несколько лидеров организации, однако насилие распространилось и на жителей, не имеющих ничего общего с ВПО.

Историческая ситуация

Правящий страной с 1954 года, Стресснер уже избежал несколько попыток покушения на него. К 70-м годам страна находилась в стадии экономического роста, строилась ГЭС Итайпу на реке Парана, а также активно экспортировались соя и хлопок.

Да Коста

Хуан Карлос да Коста, который принимал активное участие в студенческом движении и сотрудничал с литературными журналами, стал главным лидером и подал идею создания революционного тайного движения. Да Коста побывал во многих городах Парагвая, встречаясь с лидерами студенческих организаций. Также налаживал контакты со студенческими лидерами, которые стремились вернуться в Парагвай (многие из Аргентины). Конечной целью организация ставила совершение революции, борясь против насилия и отсутствие политических прав, чего не могли добиться апатичные оппозиционные партии.

Развитие организации

Организация быстро начала расти в Асунсьоне благодаря независимому студенческому движению в университете. Большинство студентов Независимого движения позже присоединились к ВПО. Также к ВПО присоединились студенты и школьники из Монтонерос. Далее организация стала охватывать и сельские районы страны. В 1975 году Да Коста сотрудничает с Нидия Гонсалес Талавера (Nidia González Talavera) и аграрным лидером Константино Коронел (Constantino Coronel). Политика организации была основана на взаимном сотрудничестве между пролетариатом и аграрными работниками, а также на строительстве марксистско-ленинской идеологии. Тем не менее, уровень самой организации был не достаточен для ведения управленческой деятельности в государстве. Военная подготовка была плохой, и организация не могла обеспечить собственную безопасность. К 1976 году организация насчитывала около 400 членов. Большинство из этих членов не имело политического или военного прошлого и лишь немногие из них могли принимать решения.

Карлос Бранас

3 апреля 1976 года студент-медик Карлос Бранас, переплывая на лодке через реку Парана, был задержан с большим количеством документов организации. Благодаря этому аресту полиция узнала о существовании организации. В ходе расследования была попытка произвести арест Да Косты. В перестрелке Да Коста сначала застрелил начальника полиции и влиятельного человека Альберно Кантеро, но затем полиция застрелила Да Косту.

Репрессии

Репрессии продолжились, и в последующие дни полиция посадила в тюрьму сотни людей. Некоторые из жертв репрессий не имели ничего общего с ВПО, они попросту жили в местах, где вела свою деятельность ВПО. Пресса назвала эти репрессии «Болезненная Пасха» (Pascua Dolorosa). Полиция воспользовалась возможностью ареста лиц и закрытия учреждений, неугодных режиму, но не все они были связаны с организацией. Большинство заключенных полиция подвергала пыткам, и затем отпускала.

Источники

• GARCIA LUPO, Rogelio. «Paraguay de Stroessner». Ed. BSA, Buenos Aires, 1989.
• FOGEL, Ramón. «Movimientos campesinos en el Paraguay». Centro Paraguayo de Estudios Sociológicos. Asunción, 1986.
• BOCCIA PAZ, Alfredo. «La década inconclusa. Historia real de la OPM», Editorial El Lector, Asunción, 1997.

Ссылки

• [www.cedema.org/ver.php?id=199 OPM: La profecía autocumplida.]
• [books.google.com.py/books?id=8UbWSZPVrzUC&pg=PA151&lpg=PA151&dq=OPM+Organizaci%C3%B3n+Pol%C3%ADtico+Militar+(Paraguay)&source=web&ots=qyM2wiVIQ2&sig=OffZCw6M4oqJAefljpWlhplQjkQ&hl=es&sa=X&oi=book_result&resnum=5&ct=result Google books.]

Отрывок, характеризующий Организация Первого марта

– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?