Военно-топографическое училище

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Военно-топографическое училище
ВТУ

Эмблема Военно-топографического института имени генерала армии Антонова (2005)
Годы существования

22 октября 1822 года2011 год

Страна

Российская империя Российская империя
СССР СССР
Россия Россия

Подчинение

с 2011 года существует как факультет Военно-космической академии имени А. Ф. Можайского

Входит в
Тип

училище (факультет)

Численность

1 500 человек.

Дислокация

Санкт-Петербург, Пионерская улица, дом № 20 (с 1901 г.),

Знаки отличия
Командиры
Известные командиры

#Начальники училища

Военно-топографическое училище — одно из старейших военных учебных заведений расположенное в Санкт-Петербурге. Образовано в 1822 году. В советское время именовалось Высшее военно-топографическое командное Краснознамённое ордена Красной Звезды училище имени генерала армии Антонова А. И. (ЛВВТКУ, а впоследствии СПВВТКУ). С 2006 года по 2011 год входило в ВКА им. Можайского, как филиал (Военный институт (топографический)). В настоящее время существует как структурное подразделение (7 факультет) Военно-космической академии имени А. Ф. Можайского.





Содержание

История

Училище топографов (1822—1866)

  • 28 января (9 февраля по новому стилю) 1822 году государем императором Александром I было утверждено «Положение о Корпусе топографов».
  • 14 мая (26 мая по н.с.) 1822 года было объявлено «Дополнение к Положению о Корпусе топографов», где излагались принципы организации подготовки офицеров Корпуса топографов и говорилось о создаваемом Училище топографов.
  • 22 октября (по н.с.) 1822 года было открыто первое в России Училище топографов. Было решено набирать 2 класса с 4-х летним периодом обучения. День 22 октября является годовым праздником Училища.
  • В 1825 году состоялся первый выпуск из училища. Выпущено 12 офицеров в чине прапорщика.
  • В 1827 году состоялся второй выпуск офицеров. С этого момента выпуск производился ежегодно.
  • С 1832 года училище переименовывается в Школу, так как при организации училища не были предусмотрены льготы, которыми пользовались другие специализированные училища. В это же время Корпус топографов переподчинён Генерал-квартирмейстеру Генерального Штаба. Все топографы Корпуса были разделены на роты. Рота расположенная в Санкт-Петербурге и составила Школу топографов имевшую в штате 120 топографов 1-го и 2-го классов.
  • В 1860 году в школу поступил Мышкин Ипполит Никитич.
  • В 1863 году, вместе с утверждением нового штата Генерального Штаба, Школе вернули первоначальное наименование — Училище топографов. В этом же году выпускникам Училища предоставляется право на поступление на геодезическое отделение Академии Генерального Штаба.

Военно-топографическое юнкерское училище (1867—1917)

  • 24 декабря 1866 года (5 января 1867 года по н.с.) утверждено новое «Положение о Корпусе топографов, о Военно-топографическом училище». Положением предусматривалось расширение программ Военно-топографического училища. Училище стало называться Военно-топографическое юнкерское училище.
  • В 1868 году на вооружение топографов поступил новый инструмент - кипрегель.
  • В течение 1883 — 1885 годов приёма в училище не было. Закрытие связано с революционным движением усилившимся в Российской империи. Личный состав училища был признан неблагонадёжным. Было принято решение о новом крупномасштабном преобразовании училища.[1]
  • С сентября 1886 года набор был восстановлен, но выпускники училища снова были лишены привилегий предусмотренных для выпускников специализированных училищ.
  • Такая ситуация продлилась до 1892 года. Тогда же было восстановлено право выпускников училища поступать на геодезическое отделение академии ГШ.
  • В 1898 году училище окончил [www.poslednyadres.ru/news/news299.htm Николай Павлович Башнин]
  • Осенью 1906 года впервые набирается дополнительный геодезический класс в количестве 10 человек.
  • В период с 1912 по 1914 года в училище проходил обучение Дробышев Фёдор Васильевич - известный российский и советский ученый, военный топограф, геодезист и картограф.
  • Летом 1917 года полевые практические работы юнкеров проводились в районе городов Вольск и Хвалынск Саратовской губернии. Всего было передислоцировано 323 юнкера и 32 офицера с соответствующим материально-техническим обеспечением. Осенью Временное правительство приняло решение об эвакуации всех служб и имущества училища из Петрограда в Хвалынск.
  • За 95 лет в период с 1822 по 1917 года Училище Топографов (Школа Топографов, Военно-топографическое юнкерское училище) подготовило более 1500 офицеров — военных топографов.

Военно-топографические курсы (1917—1921)

«…не подлежат расформированию специальные технические и военно-морские военно-учебные заведения, Военно-топографическое училище и Главная гимнастическо-фехтовальная школа
  • В новогоднюю ночь 1918 года на общем собрании личного состава училища было принято решение уволить юнкеров в долгосрочный отпуск до открытия навигации по Волге. Им были выписаны увольнительные билеты на 3 месяца. Предписывалось явится в Хвалынск к 1 апреля 1918 года для следования в Санкт-Петербург. Офицерам была предоставлена возможность самим определять свои действия.
  • 2го января Исполнительный Комитет Хвалынского Совета принял решение о роспуске училища. Училище было разоружено, также были экспроприированы лошади, медикаменты, запасы продовольствия и часть инвентаря. Так в январе 1918 года дореволюционное юнкерское Военно-топографическое училище формально прекратило своё существование в своём прежнем виде.
  • Уже 15 января 1918 года приказом Главного Комиссара военно-учебных заведений начальником училища был назначен преподаватель геодезии Страхов Георгий Гаврилович (поддержавший Советскую власть). В июне 1918 года Хвалынск был захвачен бывшими военнопленными Чехословацкого корпуса.
  • 18 июля 1918 года Приказом Наркома по военным делам № 565 было предписано открыть Первые Советские военно-топографические курсы на базе училища в городе Вольске.
  • В октябре 1918 года личный состав Петроградского военно-топографического училища был передислоцирован белочехословаками в Новониколаевск (ныне Новосибирск), а позднее в Омск. В связи с этими событиями приказом ГлавКомВузов № 286 от 21 октября 1918 года было объявлено, что
"«… 1-е Советские Советские военно-топографические курсы будут открыты не в городе Вольске, а в городе Петрограде».
  • Таким образом, определились два места функционирования топографических курсов: первые в Петрограде, а вторые в Омске.

История Санкт-Петербургской части Топографического училища

  • Приказом ГлавКомВоенВузов республики № 174 от 10 августа 1918 года начальником петроградских Курсов был переназначен Страхов Г. Г.,военным комиссаром Рожков Е. В..
  • Занятия начались 16 декабря 1918 года. В Советское время эта дата была принята за начало деятельности Советской школы военных топографов и являлась годовым праздником училища. К началу занятий, кроме 11 человек на старшем курсе, было принято 50 человек. Приём продолжался всю зиму и на 1 апреля 1919 года на Курсах занимался 131 курсант, как стали называть обучаемых в средних военно-учебных заведениях РККА.
  • Курсам удалось заручиться прекрасными преподавателями по специальным предметам, и это обеспечило ведения занятий при крайне ограниченном количество учебников[2] Удалось привлечь к работе видных педагогов и ученых, таких как: профессор Академии Генерального штаба В. В. Витковский, , профессор Военно-инженерной Академии В. Ф. Найденов, профессор Д. Д. Сергиевский, талантливый астроном М. А. Вильев и некоторые преподаватели Петроградского университета.
  • В течение 1919 года на курсах проводятся организационные и другие мероприятия, направленные на обеспечение полного прохождения программы обучения. К концу года мероприятия были завершены. Срок обучения установлен 3 года — подготовительный, младший и старший курс.
  • 5 июня 1919 года 10 курсантов старшего курса окончили курсы и были направлены в топографические части РККА. Это был первый выпуск красных командиров-военных топографов.
  • Начиная с 1919 года курсанты училища постоянно участвовали в боевых действиях на фронтах гражданской войны в составе бригады курсантов в ударной группе 7-й армии.

История Омской части Топографического училища

  • После прибытия в Новониколаевск училище было расположено в помещении бывшего реального училища. Личный состав и материально-техническая база училища была сохранена под руководством исполняющего обязанности начальника училища Стецевича С. К. Занятия были возобновлены сразу же по прибытию в Новониколаевск. В летний период 1919 года были организованы полевые практические работы., а осенью произведён приём нового пополнения.
  • После освобождения Новониколаевска войсками 5-й армии Восточного фронта, 18 декабря 1919 года Реввоенсоветом армии было отдано распоряжение о продолжении учебной работы в прежнем составе в целях подготовки красных командиров-военных топографов РККА. Для осуществления политического руководства комиссаром был назначен Ф. Парфенов.
  • Приказом Управления военно-учебными Заведениями Сибири № 35 от 7 февраля 1920 года училище было переименовано в 1-е Сибирские военно-топографические курсы, с указанием считать их действующими с 16 декабря 1919 года. Курсам было предписано передислоцироваться в город Омск.
  • После завершения теоретического курса зимнего периода обучения курсанты в мае 1920 года выезжали на полевые практические работы в район города Усть-Каменногорска. В октябре Курсы в полном составе и со всем материально-техническим обеспечением перебазировались в город Омск, где им были представлены помещения бывшего Омского кадетского корпуса. Часть приборов и инструментов были отправлены в Петроград, для улучшения технической базы Петроградских курсов.
  • В 1921 году Приказом Реввоенсовета Республики от 19 мая Курсы были переименованы в Омскую военно-топографическую школу.
  • 3 октября 1921 года С. К. Стецевич сдал школу комиссару Андрееву И. В. На 1 ноября в ней обучались 147 курсантов, в том числе 70 человек в подготовительном, 30 в среднем и 47 в старших классах.
  • 16 декабря 1921 года Омская школа была награждена Красным Знаменем.
  • Приказом Реввоенсовета Республики № 63 от 9 ноября 1922 года школу переименовали во 2-ю Омскую военно-топографическую школу.
  • В конце 1922 года было принято решение о возвращении Омской школы в Петроград. В начале января 1923 года личный состав со всем имуществом и материально-техническим обеспечением эшелоном прибыл к месту постоянной дислокации в Петроград.

Слиянием Омской и Петроградской школ было восстановлена единственная военно-топографическая школа в России.

Школа в период социалистического строительства (1921—1941)

Годы перехода красной армии на мирное положение (1921—1923)

  • 28 февраля 1921 года в Кронштадте вспыхнул мятеж в подавлении которого в составе 2-го курсантского полка Северной группы войск участвовало 94 курсанта Петроградской военно-топографической школы.
  • Во время весенних экзаменов 1921 года школа показала хорошие показатели.

Начальник учебного отдела ГУВУЗ, инспектирующий школу, в отчёте писал:

«Нельзя не отметить прекрасных ответов на выпускных испытаниях курсантов Военно-топографической школы. Ответы эти могут служить прекрасной иллюстрацией того, что при правильной постановке учебного дела можно достигнуть удивительно хороших результатов в деле учебной подготовки и с тем контингентом молодых товарищей, какими укомплектовываются в настоящий момент военно-учебные заведения»
  • На летнюю практику школа выехала в Лужский уезд в составе двух учебных отрядов.
  • 1 октября 1921 года состоялся третий выпуск. Двадцать пять курсантов старшего курса получили звание красного военного топографа. Двадцать три из них были членами РКП(б).
  • 6 декабря в школе была создана комсомольская организация. Первоначально в организации состояло 25 комсомольцев.
  • 21 марта 1922 года приказом начальника ГУВУЗа РККА Петроградская военно-топографическая школа получила наименование «Первая Петроградская военно-топографическая школа». С этого же времени в школе выпускается стенгазета «Красный топограф» — орган коллектива РКП(б) Военно-топографической школы.

15 сентября 1922 года был произведен четвёртый выпуск краскомов-топографов. Школу окончили 34 человека.

  • В день 4-й годовщины Петроградской военно-топографической школы, 16 декабря 1922 года, школе было вручено Красное Знамя.

В течение 1921—1923 гг. в училище активно шла борьба за «улучшение классового состава» курсантов. К 1924 году доля рабочей молодежи в составе курсантов увеличилась до 35 % в сравнении с 15 % в 1921 году.

Период военной реформы (1924—1928)

В апреле 1924 года в Москве состоялся 1 съезд военных топографов. Начальник и комиссар Военно- топографического отдела Штаба РККА А. И. Артанов в своём докладе на съезде отмечал, что школа даёт только узких специалистов, техников-съёмщиков. Также он заявил:

Для боевой работы наши военные топографы мало пригодны, надо, чтобы школа давала им в этом отношении большую подготовку.[3]

В связи с этим в учебном плане на 1925 год были произведены крупные изменения. Так же значительно были расширены штаты школы. При школе были созданы Курсы усовершенствования командного состава (КУКС).

  • В 1924—1925 годах в школе широко развёртывается политпросвет работа. На первое января 1924 года в комсомольской ячейке числится 83 человека.
  • В связи с переходом на штаты мирного времени в школу направляются командиры из других родов войск, пожелавшие стать топографами. Впервые в учебный процесс внедряется новые методы съёмки основанные на использовании аэрофотоснимков.
  • На летних практиках в 1925 году впервые производились не учебные, а производственные съемки.
  • На время летних практик 1928—1929 годов школе было придано авиазвено, которое обеспечило аэрофото-материалами работу старшего курса школы по контурно-комбинированной съёмке. В школе расширяется научно-методическая работа. В 1928—1929 годах издаётся около десяти учебников и учебных пособий.
И уже в 1929 году Начальник Военно-топографического отдела Штаба РККА А. И. Артанов после проверки школы отмечал:
«Очень удачно оборудован класс местности. Вполне на уровне современности оборудование фотолаборатории, трансформаторной и монтажной. Хорошо оборудован военный класс»[4]

Годы технического перевооружения и репрессий в Красной армии (1929—1941)

Техническое перевооружение армии вызвало потребность артиллерии и других родов войск в специалистах-топографов различной квалификации.

  • С 1929 года значительно увеличивается количество слушателей на Курсах усовершенствования начальствующего состава. На курсах готовят: фотограмметристов для артиллерии и частей Военно-топографической службы, ведут переподготовку преподавателей военной топографии, повышают квалификацию на курсах военные топографы, картографы и геодезисты, начальники складов топографических карт. Также на курсах готовят топографов из числа общевойсковых командиров. В связи с увеличением курсов было принято решение надстроить 4 и 5 этажи над частью здания, выходящие на Порховский переулок(ныне Чкаловский проспект).
  • При школе в 30-е годы ежегодно проводятся 45-дневные сборы командиров запаса и краткосрочные сборы по подготовке красноармейцев-одногодичников.
  • В 1929 году на курсы впервые приняты десять девушек.
  • В июле 1931 года за успехи в обучении и воспитании курсантов Центральный исполнительный комитет СССР постановил вручить революционное Красное знамя, как знак призыва к постоянной готовности выступить на защиту завоеваний Великого Октября.
  • На курсах активно развивается рационализаторская работа. За зимний период 1931—1932 учебного года поступило 426 рационализаторских предложений, из которых 252 было принято и внедрено в учебный процесс.
  • Начиная с 1931 года, в летний период проводятся 15-дневные стажировки курсантов в строевых частях на должностях младших командиров. Школа переходит на 3-х годичный срок обучения и начинают производиться досрочные выпуски наиболее подготовленных курсантов.
  • В 1932 году для организации летних сборов по тактической и стрелковой подготовке было принято решение иметь постоянный лагерь. Под лагерь была выбрана местность на берегу озера около поселка Струги Красные Псковской области.
  • В 1935 году начальником школы был назначен комбриг Н. В. Гравин. Участник гражданской войны. С его приходом в школе заново производится перепланировка и капитальный ремонт здания. К имеющимся помещениям пристраивается 5-и этажный корпус по Музыкантскому переулку. Стали проводиться дни открытых дверей, во многие высшие учебные заведения рассылаться проспекты с краткими данными по школе.
  • В марте 1936 года впервые проводятся государственные выпускные экзамены.
  • В марте 1937 года Приказом Народного комиссара Обороны СССР школа в числе других военно-учебных заведений Красной Армии была преобразована в училище. Выпускникам училища присваивалось воинское звание «лейтенант».
  • 16 декабря 1938 года училище празднует свою 20-ю годовщину. Нарком Обороны СССР К. Е. Ворошилов подписал приказ в котором указывалось:
«16 декабря Ленинградское военно-топографическое училище празднует 20-летний юбилей своего существования. Являясь одним из старейших училищ, за 20 лет оно дало РККА сотни квалифицированных лейтенантов-топографов и является одним из лучших в РККА.»[5]
  • Успехи училища в подготовке кадров омрачились начавшимися в стране нарушениями законности и репрессиями. Обстановка в училище стала подозрительной и напряжённой. Ряд курсантов были отчислены, часто курсантам не присваивали званий после выпускных экзаменов. В 1938 году был снят с должности и арестован начальник училища комбриг Н. М. Гравин. 17 лет он пробыл в лагерях ГУЛага и только в 1956 году был освобождён и полностью реабилитирован. Аресту подверглись некоторые преподаватели и служащие училища, а также большое количество старших офицеров Военно-топографической отдела-выпускников училища, тесно сотрудничавших со своей альма-матер.
  • С начала 1939 года курсанты и командиры готовятся к принятию военной присяги в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР. 23 февраля личный состав принял присягу Красной Армии на верность своей Родине.

В этот период выпускники училища участвовали в боях у озера Хасан, советско-финской войне, боях на реке Халхин-Гол.

Училище в годы Великой отечественной войны (1941—1945)

Война застала личный состав Ленинградского военно-топографического училища на полевых практических работах в районах Невеля и Струги Красные Псковской области.

  • В первые месяцы на фронт уходят более 50-и человек. В том числе начальник училища подполковник А.Гусев и старший политрук В. Коротков. Начальник политотдела училища полковой комиссар Д. Михайлов назначается на должность военного комиссара Военно-топографического управления Генерального штаба Красной Армии. На должность начальника училища назначают начальника учебного отдела полковника К.Харина. Впоследствии ему было присвоено звание генерал-майора технических войск.
  • Курсанты первого курса были собраны по тревоге и отправлены в Струги Красные. 30 июня 1941 года 1-й курс училища прибывает Струго-Красненский лагерь и приступает к подготовке лагеря к обороне: рылись окопы, оборудовались огневые точки, велась разведка и т. д. Создавшаяся на фронтах обстановка не позволила училищу находиться вне пункта постоянной дислокации и 7-го июля училище было возвращено в Ленинград. В составе команд возвращаются и курсанты выполнявшие особое задание на западной границе.
  • С объявлением мобилизации слушатели КУКС откомандировываются по частям.
  • Курсанты второго курса, которые должны были учиться до осени 1941 года, в июле подвергаются контрольно-проверочным испытаниям и досрочно выпускаются из училища. Всем выпускникам присваивается воинское звание «лейтенант».
  • Одновременно с выпуском производится и прием нового пополнения. Происходит переработка учебных планов на одногодичный срок обучения. Для продолжения летних практик выбирается Богородский район Горьковской области. 21 июля 2-й батальон курсантов 1-го курса набора 1940 года эшелоном выехал из Ленинграда через Бологое, Москву на Горький. 30 июля 2-м эшелоном через Волховстрой 1 убыл на Горький 1-й батальон курсантов нового набора, к этому времени московская дорога уже была перерезана немецкими войсками.
  • 22 курсанта 2-го курса, не прибывшие к моменту контрольно-проверочных испытаний из спецкомандировки, выпускаются в декабре 1941 года.
  • Управление училища, личный состав и их семьи разместились в Богородске. Курсанты 2-го курса приступают к выполнению практической работе по мензульной съёмке масштаба 1:25000.
  • Для зимнего расквартирования штабом Московского военного округа училищу был отведён военный городок в посёлке Абабково Павловского района.
  • В начале 1942 года перед училищем была поставлена задача о сконцентрировать процесс обучения специалистов-топографов для артиллерийской топографической службы. Из курсантов училища проходящих обучение для артиллерии формируется 4-й специальный учебный отряд. Специализация отряда была связана с большим объёмом геодезических работ. В период с 1 марта по 7 апреля 1942 года в городе Семенове для 4-го учебного отряда проходит специальный сбор при Артиллерийских курсах усовершенствования командного состава. После окончания курсов курсанты уже в звании лейтенант и младший лейтенант направляются в распоряжение начальников артиллерии фронтов и военных округов.
  • В феврале 1942 года в училище упраздняются батальоны и создаются четыре учебных топографических отряда с сохранением числа учебно-топографических отделений. При такой штатной структуре училище существовало до 1947 года.
  • К окончанию зимнего периода 1942 года в училище занимались курсанты апрельского набора 1942 года (4 УТО), курсанты младшего курса набора 1941 года и старшего курса набора 1940 года.
  • В мае 1942 года приступили к выполнению летних практических работ на территории Сосновского, Котовского и Вачского районов Горьковской области.
  • В начале июля 1942 года командование училищем принял подполковник П. С. Паша, прибывший из действующей армии, а полковник К. Н. Харин убыл на фронт.

  • 30 июля 1942 года курсанты старшего курса набора 1940 года закончили изучение двухлетней программы и выпускаются из училища. Среди выпускников был Бызов, Борис Ефимович, впоследствии генерал-полковник, начальник ВТС ВС СССР. Это был четвёртый военный выпуск училища.
  • В числе следующего выпуска был О. Г. Чистовский, будущий писатель, ряд книг которого посвящён жизни и деятельности топографов в мирное и военное время.
  • В 1942 году вводится Временное положение о Ленинградском военно-топографическом училище(на военное время).
  • В 1943 году училище произвело три выпуска, тогда же были возобновлены КУКС. Первые два набора курсов занимались исключительно подготовкой преподавателей военной топографии для всех ВУЗов Красной Армии.
  • 1943 год охарактеризовался 25-м юбилеем училища (советского периода). В ознаменование этого события «за выдающиеся успехи в подготовке офицерских кадров и непосредственное участие в боях за Родину» училище было награждено орденом Красного Знамени. Заместитель Наркома обороны Маршал Советского Союза А. М. Василевский, среди прочего отмечал:
« …. За 25 лет своего существования училище подготовило и выпустило для Красной Армии тысячи высококвалифицированных офицеров топографов…»[6]
  • Начиная со второй половины 1944 года, в целях повышения качества подготовки на КУКС устанавливается восьмимесячный срок обучения по трем специальностям: геодезической, топографической и картографической.
  • Значительно усовершенствуется учебный процесс. Вводятся государственные выпускные экзамены. Училище переводится на 3-х годичный срок обучения.
  • В марте 1944 года начальником назначается полковник В. П. Александров.
  • В октябре 1944 года производится 9-й военный выпуск. Впервые за время войны курсантам предоставляются двухнедельные каникулы.
  • Осенью 1944 года командование училища ставит вопрос о возвращении в Ленинград. Просьба поддержана командующим Ленинградским фронтом маршалом Советского Союза Л. А. Говоровым. В январе 1945 года начальник Генерального штаба генерал-армии А. И. Антонов дал директиву на возвращение училища из Абабково в Ленинград.
  • Курсанты, солдаты, офицеры, вольнонаёмный состав с необходимым для учёбы имуществом двумя эшелонами 5 и 9 февраля прибывают в Ленинград. В Абабково остаются семьи офицеров и вольнонаёмных и команда для охраны невывезенного имущества, которые прибывают в Ленинград 9 мая 1945 года.
  • Здание училища пребывало в плачевном состоянии. Хотя во время блокады Ленинграда там и находился военный госпиталь, но центральное отопление и канализация не функционировали.
  • 5 апреля 1945 года в училище, на основании Постановления Президиума Верховного Совета Союза ССР, состоялось вручение Красного Знамени нового образца, на полотнище которого золотом было написано «Ленинградское Краснознаменное Военно-топографическое училище». Более 3-х тысяч выпускников были награждены орденами и медалями, в том числе: орден Красной звезды, орден Отечественной войны, медаль «За отвагу».

Училище в послевоенный период (1945—1968)

Первые послевоенные годы (1945—1953)

  • Первые послевоенные годы охарактеризовались сложностями связанными с созданием заново материальной базы училища. Курсантам приходилось сочетать учёбу с работой по восстановлению жилых и складских помещений, столовой, кухни, классов, лабораторий, лагеря и полигона.
  • С наступлением весны 1945 года было решено перенести лагерь из Струги Красные Псковской области в район города Боровичи Новгородской области. Связано это было с тем, что довоенный лагерь был полностью разрушен, а в районе Боровичей в 1927—1929 годах уже проводились практические работы курсантов училища.
  • 25 мая 1945 года училище выехало в этот район на летние практические работы. Благодаря активным действиям руководства и личного состава училища уже в августе стрелково-тактические сборы 4-го и 5-го учебных топографических отрядов были проведены в новом лагере. Программа стрелково-тактических сборов для всех курсов включала: тактическую, строевую, физическую и огневую подготовку. Огромную пользу училищу в тот период принесли фронтовики, в частности Герой Советского Союза Мордвяников М. С. (www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&CEG/06953040/index)
  • В сентябре 1945 года успешно произведён первый послевоенный выпуск. Тогда же училище приступило к обучению иностранных военнослужащих. Первыми прибыли военнослужащие из Монгольской Народной Республики, а в 1946 году- из Югославии.
  • Активно совершенствуется топогеодезическая обеспеченность полигона. В 1946 году произведена аэрофотосъемка полигона (обновление аэрофотосъёмки производилось каждые 4-6 лет), а в зимний период были созданы фотопланы для летних практик. В 1947 году произведено восстановление геодезических знаков на всей площади нового полигона и проведена съёмка лагеря и прилегающих учебных полей в масштабе 1: 10000. В последующие годы геодезическая сеть учебного полигона была перевычислена в условную систему координат.
  • В государстве возникла необходимость в картографировании всей территории СССР, а особенно Крайнего Севера и Дальнего Востока. Суровый климат, удалённость, полное бездорожье и короткий полевой период исключали применение в этих районах каких либо иных методов кроме стереотопографического. Начиная с 1947 года, новый метод вводится в программу обучения курсантов и постепенно он становится основным методом создания топографических карт. На практиках курсантов мензульная съёмка постепенно уступает место съёмке на фотопланах.
  • В 1946—1949 годах училище оборудуется четырьмя спецклассами: фототрансформаторов, мультиплексов, стереометров и стерекомпараторов. Курсанты геодезической специальности стали изучать: средний оптический теодолит, универсал У-5, теодолит ТТ-5/10. В 1949 году в учебный план введены новые дисциплины: история военного искусства, связь, военная администрация. Вводятся летние отпуска и зимние каникулы для курсантов.
  • В 1947 году вместо учебных топографических отрядов вводится общевойсковая организация учебных подразделений: батальон, рота, взвод. В этом же году восстанавливается специализация. Училище готовит топографов, геодезистов и картографов. В августе из Харькова в училище была переведена школа по подготовке сержантов для походных частей и подразделений Военно-топографической службы. Школа вошла в штат училища отдельной ротой младших специалистов со сроком обучения 10-11 месяцев. В сентябре был успешно осуществлён первый после войны выпуск офицеров-топографов по 3-х годичной программе. В приказе начальника Генерального штаба отмечалось:
«…Итоги выпускных экзаменов и выполнение летних практических работ показали, что курсанты-выпускники получили в училище хорошую теоретическую и практическую подготовку…»[7]

В октябре 1950 года в училище был сформирован экспедиционный отряд для выполнения топогеодезических работ на трассе проектируемого магистрального судоходного канала Волга-Урал. Отряд состоял из 8 преподавателей, 10 слушателей КУОС и 40 выпускников училища. К 33-й годовщине Октябрьской революции задание было выполнено досрочно и с отличным качеством.

Период технического перевооружения ВС СССР (1953—1968)

Появление на вооружении армии и флота ядерного оружия и ракет значительно повысило значение топогеодезического обеспечения боевых действий войск и особенно обеспечения ракетного оружия исходными геодезическими данными. В связи с этим в 1953 году приостановлена подготовка картографов, но резко увеличено количество геодезистов выпускаемых из училища.

  • В 1954 году в программу командирской подготовки офицеров и в учебные планы обучения курсантов включается изучение курса ядерного оружия и защиты от него.
  • В 1955 году на вооружение училища поступает походный картографический комплекс ПК-6.
  • В 1956 году в училище создаётся военно-научное общество. Активизируется работа по созданию учебников и учебных пособий.
  • В 1959 году на вооружение училища поступает комплект специальных фотограмметрических машин ПФМ-3.
  • В период с 1954 по 1961 года в учебный план, кроме оружия массового поражения и защиты от него, добавляются ещё дисциплины: военно-инженерная подготовка, автомобильная подготовка, ракетное оружие и артиллерия, основы военной педагогики и психологии, радиоэлектроника.
  • В 1962 году было опробовано обучение топографической съёмке на фотоплане. Также восстанавливается картографическая специальность.
  • В 1963 году название училище изменено на Ленинградское военно-топографическое Краснознамённое училище. В 1963—1965 годах в училище по одногодичной программе осуществляется подготовка офицеров из числа выпускников топографических техникумов.
  • За 1965—1967 года в училище подготовлено 12 мастеров спорта, 17 кандидатов и 358 спортсменов 1-го разряда.
  • В день 50-летия Советских Вооружённых сил указом Президиума Верховного Совета СССР за большие заслуги в подготовке офицерских кадров училище награждено орденом Красной Звезды. 11 марта в торжественной обстановке орден был училищу. Начальник училища, генерал-майор технических войск А. В. Волков, был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Ленинградское высшее военно-топографическое командное краснознамённое ордена Красной Звезды (1968—1997)

Переходный период от среднего к высшему училищу (1968—1972)



  • В 1967—1968 годах большинство средних военных училищ страны переводятся в разряд высших военно-учебных заведений. Военно-топографическое училище было преобразовано в высшее и получило наименование —
    Ленинградское высшее военно-топографическое командное краснознамённое ордена Красной Звезды[8]
    Срок обучения был установлен 4 года. Вместо циклов было создано 11 кафедр: марксизма-ленинизма, тактических дисциплин, фототопографии, фотограмметрии, геодезии и астрономии, высшей геодезии, радиогеодезии и радиоэлектроники, картографии, высшей математики, физики и химии, иностранных языков. Также имелось и 3 отдельные дисциплины: физической подготовки, автомобильной подготовки и русского языка. Были введены в штат: батальон обеспечения учебного процесса, отделение кадров, строевое отделение и ряд служб. Учебные планы училища были кардинально переработаны.

Наборы училища проводились в учебном центре г. Боровичи. Конкурс 3-5 человек на место являлся обычной практикой. В то же время ощущались пробелы поступающих в физической подготовке, математике и русскому языку у абитуриентов из сельской местности.

  • Набор 1968 года был расширенным — предстояло укомплектовать два первых курса: один среднего и один высшего училища. Для сдачи вступительных экзаменов прибыло 1220 абитуриентов, из них более 200 военнослужащих срочной службы. В результате из зачисленных на 1-ый курс среднего училища 75 % имели на вступительных экзаменах неудовлетворительные оценки.
  • В начале 1968—1969 учебного года завершилось строительство жилого 5-ти этажного корпуса. Это значительно приблизило училище к уставным требованиям по размещению личного состава.
  • В 60-70 года идеологическая и политико-воспитательная работа считалась главной. Решения парторганизации были весомы и неукоснительно выполнялись. В первичных парторганизациях батальонов обычно состояло 40-50 курсантов и весь офицерский состав.
  • Все практические работы выполнялись в полевых лагерях. В начальный период таких лагерей было 27, и размещались в них взводы курсантов численностью до 25 человек.
  • Последний выпуск офицеров со средним военно-специальным образованием состоялся в июле 1971 года.
  • В июне 1972 года в учебном центре было проведено первое тактико-специальное учение «Горизонт». В нем принимали участие курсанта 4 курса училища и слушатели геодезического факультета ВИА им. В. В. Куйбышева. На период ТСУ были сформулированы два топографических отряда, две топографических части и топографическая службы общевойсковой армии. Слушатели исполняли должности начальников отделений, их заместителей, а курсанты-начальников расчётов и начальников топографической службы соединений. В дальнейшем ТСУ «Горизонт» проводятся ежегодно.
  • В октябре 1972 года состоялся юбилейный для истории училища выпуск. Это был год 150-летия со дня образования училища. Дореволюционная история училища государственными органами не признавались, и юбилейная дата личным составом училища широко не отмечалась.

Совершенствование учебного процесса высшего училища (1973—1990)

  • С начала 1970-х годов одной из основных задач стоящих перед личным составом училища было совершенствование учебных планов и программ. Для этого под руководством ВТС СА была проведена крупная НИР. По её результатам в училище были проведены коренные преобразования.
  • Создавалась новая учебно-лабораторная база. К началу 1973 года было оборудовано 11 лекционных аудиторий, 16 лабораторий и 31 класс для проведения учебных занятий.
  • Была организована связь с Военно-шефской комиссией ВС СССР. Из Москвы к курсантам училища приезжали и выступали народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда Е. Н. Гоголева, народные артисты СССР О. В. Лепешинская, В. И. Хохряков и другие.
  • Важные изменения в организационно-штатной структуре училища произошли в 1976 году. Для должности начальника училища устанавливались штатные категории «генерал-майор, генерал-лейтенант», а для заместителей начальника училища на одну ступень ниже. Должность начальника кафедры, заместитель начальника кафедры и старший преподаватель — штатная категория «полковник». Преподаватель — «подполковник». Это увеличило предельный возраст нахождения офицеров на действительной службе и снизило текучесть преподавательского состава. Такая ситуация продлилась до 1985—1988 годов. С 1989 года были установлены штатные категории «генерал-майор», «полковник» и «подполковник» соответственно.
  • С 1976 по 1983 года в ТСУ «Горизонт» участвовали учащиеся Ленинградского топографического техникума.
  • Кроме практик имеющих исключительно учебные цели, курсанты выполняли и прикладные задачи. Так в 1976 году группа курсантов из полевого лагеря Спасское успешно выполнила задание командующего ЛенВо по съёмке в масштабе 1:500 (площадью 4 га) парка музея А. В. Суворова в Суворово-Кончанском. Съемка предназначалась для проведения реконструкции парка.
  • В 1976—1978 года была проведена реконструкция учебного корпуса по Чкаловскому проспекту.
  • С 1978 года курсанты 4-го курса стали располагаться в выделенном училищу общежитии на проспекте Непокорённых, дом 6.
  • В 1979 году кафедра тактико-специальных и военных дисциплин преобразуется в две кафедры: тактики и топогеодезического обеспечения. На кафедру Топогеодезического обеспечения было возложено руководство войсковой стажировкой и тактико-специальным учением «Горизонт».
  • Начиная с 1984 года, когда для обучения в училище начали прибывать военнослужащие срочной службы, зачисляемые на 1-й курс училища выездными приёмными комиссиями военных округов, и представители коренных национальностей союзных республик Прибалтики, Средней Азии, Кавказа и Молдавии, зачисленные республиканскими приёмными комиссиями. В большинстве своем они имели слабую общеобразовательную подготовку и многие не имели желания обучаться в военном училище. Из 25-ти курсантов 1-го курса 1984-1985 учебного года из числа юношей коренных национальностей союзных республик до выпуска было доведено 16 человек. Последний набор курсантов из представителей коренных национальностей проведён в 1990 году.
  • С 1985 года изучение фотограмметрии по специальности геодезия было прекращено, а по специальности картография сокращено до 50-ти часов.
  • В 1986 году приказом Министра национальной обороны ГДР № 17 училище награждено «Орденом За заслуги перед народом и Отечеством в золоте».
  • В 1988 году проведён 17 выпуск курсантов высшего училища. Из 243 курсантов, представляемых к выпуску, офицерские звания присвоены 241. Два выпускника на государственном экзамене по марксизму-ленинизму получили неудовлетворительные оценки. В последующие два года ещё 6 курсантов выпускных курсов получили неудовлетворительные оценки по специальным дисциплинам.

Непростые годы училища(1991—1997)

  • В 1991 году училище переименовано в Санкт-Петербургское высшее военно-топографическое командное училище. Вводится новая дисциплина — управление подразделениями в мирное время.

Также приказом МО СССР в декабре 1991 года из штата училища исключены военно-политическое отделение, партийная комиссия и секретари комитетов ВЛКСМ.

  • В 1993 году училище переведено на новый штат с 5-и летним сроком обучения. В состав вместо батальонов включены 2 факультета - геодезический и топографический - штатной численностью 750 курсантов.

Начальники училища

  • 1822—1826 Галямин В. Е.
  • 1826—1832 Шрамм Ф. А.
  • 1832—1839 Геллер Ф. К.
  • 1839—1845 Гецель Э. Ф.
  • 1845—1856 Гарин Т. И.
  • 1856—1863 Штюрмер Л. Л.
  • 1863—1885 Ротштейн В. И.
  • 1886—1903 Артамонов Н. Д.
  • 1903—1911 Померанцев И. И.
  • 1911—1916 Медзвецкий Н. А.
  • 1916—1918 Свищев И. С.
  • 1918—1921 Стецевич С. К. (начальник и комиссар Омской военно-топографической школы)
  • 1918—1925 Страхов Г. Г. (начальник Санкт-Петербургской (Вольской) военно-топографической школы)
  • 1925—1931 Мартягин А. А.
  • 1931—1935 Бурлачко Ф. С.
  • 1935—1938 Гравин Н. М.
  • 1938—1941 Гусев А. П.
  • 1941—1942 Харин К. Н.
  • 1942—1944 Паша П. С.
  • 1944—1961 Александров В. П.
  • 1961—1974 Волков А.В.
  • 1974—1982 Баранов В.Д.
  • 1982—1989 Антюфеев В.А.
  • 1989—1995 Ануфриев О.И.
  • 1995—2000 Ухлинов В.А.

См. также

Напишите отзыв о статье "Военно-топографическое училище"

Примечания

  1. Центральный архив СА, фонд 325, дело 59 и фонд 404, дело 81
  2. Отчет ГУВУЗ от 20 октября 1919 года
  3. Первый съезд военных топографов РККА в докладах и резолюциях. Москва, литография Военно-карт. отдела, 1924, с. 27.
  4. Приказ начальника ВТО Штаба РККА № 27 от 26.03.1929 г.
  5. Приказ Наркома Обороны СССР № 260 от 14 декабря 1938 года.
  6. Приказ НКО СССР № 70 от 15 декабря 1943 года.
  7. Приказ Начальника Генерального штаба ВС СССР № 23 от 13 сентября 1947 года
  8. Приказ МО СССР № 019 от 31 января 1968 года.

Литература

1. Литвиненко В. П. и др. История Санкт-Петербургского высшего военно-топографического командного Краснознамённого ордена Красной Звезды училища имени генерала армии Антонова А. И. (1822—1997) / Под общей редакцией Антюфеева В. А. СПб.: СПВВТКУ, 1997. 250 с.

2. Литвиненко В. П. и др. Альбом схем и документов по истории Санкт-Петербургского высшего военно-топографического училища. СПб.: СПВВТКУ, 1995. 40 с.

Ссылки[1]


  1. foroff. [lvvtku.su/ Сайт выпускников ЛВВТКУ]. Военно-топографическое училище. foroff (15.05.2015).

Отрывок, характеризующий Военно-топографическое училище

«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.