Военный врач

О персонаже сериала см. Военный Доктор.

Запрос «Военврач» перенаправляется сюда; о фильме см. Военврач (фильм).

Военный врач (также военврач) — военнослужащий с высшим медицинским образованием, занимающий врачебную должность.

Статус военных врачей

Уже первая Женевская конвенция в 1864 году закрепила особый нейтральный статус медицинского персонала, обозначив их обязанностью выполнение «исключительно медицинских» функций и оказание «беспристрастной» медицинской помощи всем жертвам войны и вооруженных конфликтов:

• Ст. 1. Походные лазареты и военные госпитали будут признаваться нейтральными и на этом основании почитаться неприкосновенными и пользоваться покровительством воюющих сторон во все время, пока в них будут находиться больные или раненые.
• Ст. 2. Право нейтральности будет распространяться на личный состав госпиталей и походных лазаретов, включая части интендантскую, врачебную, административную и перевозочную для раненых, а также включая священнослужителей, когда он будет в действии и пока будут оставаться раненые, коих требуется подобрать или оказать им помощь.
• Ст. 7. Для госпиталей и походных лазаретов и при очищении таковых будет принят особый, для всех одинаковый, флаг. Он должен, во всех случаях, быть постановлен вместе с флагом национальным. Равным образом для лиц, состоящих под защитою нейтралитета, будет допущено употребление особого знака на рукаве; но выдача оного будет предоставлена военному начальству. Флаг и знак на рукаве будут белые с изображением красного креста.

Военные врачи в древности

Ещё у древних греков при войсках были особые врачи. Одни из них занимались лечением исключительно внутренних болезней, другие хирургических (само старое название врача означало «извлекающий стрелы»). Врачи составляли неизменную принадлежность войска; их мнение спрашивали при устройстве лагеря. Образование они получали в духовных и светских медицинских школах.

В первые века существования Рима медицина носит черты доисторического периода при лечении болезней применяются заклинания, изгнание духов и различные суеверные схемы. Во время войны против эпидемии в войсках назначаются молитвы, жрецы проделывают различные религиозные церемонии. Полученные во время сражений повреждения солдаты лечат друг у друга или пользуются услугами случайных врачей. Постоянных военных врачей не имеется, так как нет постоянного войска. Со временем римское войско становится постоянным и при нём есть появляются военные врачи, разделённые на разряды. Каждая значительная войсковая единица, каждый военный корабль имел своего врача или своих врачей. Представителями врачебного сословия почти исключительно были греки, применявшие усвоенную ими научную греческую медицину.

В Византийской империи при войсках также были постоянные врачи, подобно римским, они делились на разряды и были подчинены главному медицинскому инспектору.

После падения Римской империи постоянных врачей для лечения солдат не было до XI века, также отсутствовали больницы. Впервые лечебницы стали устраивать в Италии для возвращавшихся крестоносцев. Большие итальянские города также имели свои войска и для них начали нанимать врачей и строить лазареты во Флоренции, Болонье и других местах. Скоро и в других государствах городские магистраты (в Париже, Вене) ввели у себя подобные учреждения; их примеру последовали феодальные князья и короли. Однако врачей в войсках было очень мало.

Военные врачи в новое время

После появления огнестрельного оружия число повреждений на войне резко увеличилось. Военные увидели, что ранения часто влекут за собою смерть; ничтожная на вид рана приводит к обширному воспалению. Для всех необходимость во врачах стала очевидной, и, начиная с XIV века в каждом большом отряде имеются цирюльники, фельдшера с помощниками и особые хирурги и врачи. Для больных военнослужащих устраиваются больницы и аптеки. Врачи ещё не лечили хирургических болезней, а хирурги были немногим лучше цирюльников. Врачей, которые были бы одинаково хорошо знакомы с внутренней медициной и хирургией начали выпускать медицинские училища лишь в XVIII столетии.

Для армии и флота всегда требовались врачи, всесторонне образованные, и притом хорошие хирурги. В военно-медицинских школах XVIII века впервые происходит полное соединение медицины и хирургии; все большие отрасли медицины считаются равноправными и преподаются с возможной полнотой.

Во времена Российской империи военные врачи относились к военным чиновникам.

Подготовка военных врачей в России при Петре I

Пётр I задался целью обеспечить русские войска в ходе боевых действий необходимым числом русских врачей (лекарей). Для этого было необходимо иметь постоянный источник, откуда выпускались бы врачи, и Пётр основал первую врачебную школу на 50 учеников в Москве и при ней первый в России военный госпиталь (ныне Главный военный клинический госпиталь имени Н. Н. Бурденко), который начали строить в 1706 году, а закончили в 1707 году. Во главе был поставлен энергичный и всесторонне образованный врач Николай Бидлоо:

…За Яузой рекою против Немецкой слободы, в пристойном месте, для лечения болящих людей. А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо, да двум лекарям, Андрею Репкину, а другому — кто прислан будет; да из иноземцев и из русских, изо всяких чинов людей, — набрать для аптекарской науки 50 человек; а на строение и на покупку лекарств и на всякие к тому дела принадлежащие вещи, и доктору, и лекарям, и ученикам на жалованье деньги держать в расход из сборов Монастырского приказа.

Уже в начале ХХ века в 1907 году «Московский листок» писал: «До этого времени все на Руси — от холопа до думного боярина лечились только у знахарей, а наезжавшие временами иностранные врачи пользовались вниманием только при Дворе, да и то к ним относились с недоверием и подозрительностью…Великий Петр решил создать свою русскую больницу, которая была бы не только местом врачевания, но и первой школой для русских врачей».

В этот период надолго устанавливается связь врачебного сословия с духовным: сыновья служителей церкви пополняют ряды военных врачей. Случилось это так: госпиталь и училище при нём находились в ведении Синода, и, когда появилась потребность в учениках для новой школы, Синод указал на источник, откуда могли набираться будущие врачи — греко-латинские училища. Из них отобрали требуемое число учеников для госпиталя, позже ученики присылались из духовных семинарий.

По образцу московской были основаны школы в Петербурге и Кронштадте. В 1715 году на набережной Выборгской стороны был открыт большой сухопутный госпиталь; в 1719 году около него возник адмиралтейский госпиталь, а в 1720 году основан подобный же госпиталь в Кронштадте. Все эти больницы были названы генеральными и при них предполагалось устроить врачебные школы, что было исполнено только после смерти Петра в 1733 году, когда были основаны хирургические училища в Петербурге при сухопутном и адмиралтейском госпиталях и в Кронштадте. В первых двух было предположено иметь 20 учеников и 10 подлекарей, а в третьем 15 учеников и 8 подлекарей.

Военно-медицинская академия

Коренная реформа в подготовке военных врачей произошла с образованием по указу Павла I Петербургской медико-хирургической академии (с 1881 года — Военно-медицинская академия).

В 1808 году императором Александром I академия была возведена в ранг «первых учебных заведений Империи»: она получила права Академии наук, ей разрешено избирать своих академиков, и она стала именоваться Императорской медико-хирургической академией.

Военные врачи в Красной Армии

По постановлению ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935 года были установлены следующие звания для военных врачей:

• Военфельдшер
• Старший военфельдшер
• Военврач 3-го ранга
• Военврач 2-го ранга
• Военврач 1-го ранга
• Бригврач
• Дивврач
• Корврач
• Армврач

При поступлении или призыве в армию лицам, имеющим высшее медицинское образование, присваивалось звание «Военврач 3-го ранга» (эквивалент звания капитана).

См. также

• Зауряд-врач

Источники

• [books.google.com/books?id=gXY_AAAAYAAJ Императорская военно-медицинская и медико-хирургическая академия. Исторический очерк. Часть 1.] СПб, Синодальная типография,1902.

Отрывок, характеризующий Военный врач

В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.