Возвращение Максима

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Возвращение Максима
Жанр

исторический фильм, драма

Режиссёр

Григорий Козинцев
Леонид Трауберг

Автор
сценария

Лев Славин
Григорий Козинцев
Леонид Трауберг

В главных
ролях

Борис Чирков
Валентина Кибардина

Оператор

Андрей Москвин

Композитор

Дмитрий Шостакович

Кинокомпания

Киностудия «Ленфильм»

Длительность

112 мин.

Страна

СССР СССР

Язык

русский

Год

1937

Предыдущий фильм

Юность Максима

Следующий фильм

Выборгская сторона

IMDb

ID 0029740

К:Фильмы 1937 года

«Возвращение Максима» — советский художественный фильм, поставленный на киностудии «Ленфильм» в 1937 году режиссёрами Григорием Козинцевым и Леонидом Траубергом.





Сюжет

Из пролога становится известным, что герой первого фильма трилогии Максим (Чирков) становится опытным революционером. Он дважды арестован, дважды бежит из-под стражи.

Действие фильма начинается в 1914 году. В вестибюле здания, где заседает Государственная дума Российской империи IV созыва, ведут диалоги депутаты — представители самых различных социальных слоёв, большинство из которых несёт откровенно сатирическую окраску. Выгодно отличается от окружающих представитель большевистского крыла социал-демократов — Тураев (Кузнецов). Он встречается с партийным курьером Наташей (Кибардина), работающей под конспиративным именем товарищ Елена, и отправляется с ней для агитации в пролетарский район Петербурга.

Большевик Максим (теперь известный как «товарищ Фёдор») проводит заседание стачечного комитета, замаскированное под дружескую вечеринку в трактире. Принципиально и жёстко он отвергает все попытки меньшевиков (Меркурьев и Бонди) ослабить накал требований бастующих рабочих. В ходе дискуссии выясняется, что военный заказ, ради срыва которого и начата забастовка, тайно передан на другой завод. Куда — знают хозяева предприятия и конторщик Платон Дымба (Жаров) — пьяница, дебошир и «король петербургского бильярда». Войдя к нему в доверие, Максим узнаёт, что заказ размещён на Северном заводе. Большевики организуют стачку и на этом предприятии, а спустя несколько дней выводят на улицу весь петербургский пролетариат. Рабочие строят баррикады и вступают в вооружённое противостояние с властью, но отряды жандармов к концу июля 1914 года подавляют сопротивление.

1 августа 1914 года Россия вступает в Первую мировую войну. Партия отправляет Максима рядовым в действующую армию, где он разворачивает политическую агитацию.

В ролях

Съёмочная группа

Отзывы

Одной из наиболее известных и ярких сцен фильма является эпизод партии на бильярде главного героя с Платоном Дымбой.

В «Возвращении Максима» коронным аттракционом и «гвоздём» становился бильярдный турнир в трактире, где Максим загонял под стол самого «короля санкт-петербургского бильярда» — конторщика и соглядатая Платона Дымбу — блистательного Михаила Жарова (на самом деле турнир был нужен, чтобы выведать у Дымбы, на какой завод передали военный заказ, — задание партии).

Нея Зоркая «Трилогия о Максиме…»[1]

В фильме <…> «Возвращение Максима» была использована классическая сцена игры на бильярде, в которой были заняты Борис Чирков, наш «положительный» герой, пролетарий и анархист Платон Дымба, которого играл наш замечательный артист Михаил Жаров. Кстати, во всех эпизодах игры на бильярде их удары «исполнял» известный питерский игрок Жорж Гаев. Но тогда я этого не знал. Для меня это был своего рода бильярдный спектакль, своего рода аттракцион. Я <…> до сих пор остаюсь под впечатлением столь великолепной игры актеров.

Эльдар Рязанов[2]

Дополнительная информация

  • Изначально в роли Дымбы снимался другой актёр, причём работа над ролью была практически завершена. Однако Трауберг и Козинцев видели в этом воплощении только абсолютного классового врага, без намёка на обаяние. Исчезал конфликт: бороться с таким персонажем Максиму было бы не интересно. Режиссёры обратились к Михаилу Жарову (занятого в это время в картине «Пётр Первый») с предложением переснять этот эпизод с его участием[3]:
    В Жарове <…> заговорил профессионал. Он знал, каким мог бы сделать Дымбу: нужен хороший костюм, галстук, прямой пробор в темных, густо намазанных бриллиантином волосах. Козинцев, подхватив Жарова под руку, потащил его по студийному коридору в сторону своего павильона: «Мы специально не разбирали декорации трактира… Давайте прямо вот так — сразу — попробуем сыграть пару сцен, да?»… Сцена была отснята на одном дыхании и тут же был назначен просмотр, после которого Жаров понял, что попался. Теперь он уже не мог отказаться от Дымбы — этого вульгарного, смешного, обаятельного малого, который смотрел на него с экрана. Он хохотал, глядя на его ужимки и прыжки, и уже хотел дать ему жизнь. <…> Жаров, безусловно, был убедителен в исполнении Платона Дымбы — бильярдиста и хулигана, но при этом столь обаятелен, что зрители забывали о том, что его персонаж отрицательный.
  • Образ депутата Тураева был создан с реального члена государственной думы Российской империи IV созыва от социал-демократов Алексея Бадаева[4].

Награды

Следующие создатели трилогии о Максиме удостоены Сталинской премии первой степени: Г. Козинцев, Л. Трауберг, Б. Чирков (1941 год).

Издание на видео

Фильм выпущен на видеокассетах дистрибьютором «Формат А» и компанией «Мастер Тэйп» в 2000 году. 31 марта 2005 года выпущен студией «Союз видео» на DVD. Звук — Dolby Digital.

См. также

Напишите отзыв о статье "Возвращение Максима"

Примечания

  1. Зоркая Н. М. [www.portal-slovo.ru/art/35974.php Трилогия о Максиме и большевики от Максима до Ленина. Позолоченные, багровые тридцатые] (рус.). portal-slovo.ru. Проверено 8 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CIQeIQdE Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  2. Базунов А. [www.billiard.ru/articles/index.php?SECTION_ID=69&ELEMENT_ID=618 Эльдар Рязанов. От «сухой» ушёл] (рус.). журнал «Бильярд». Проверено 8 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CIQjbz8M Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  3. Василевская М. [www.vesty.spb.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=24510 Крутится, вертится шар голубой…] (рус.). Вести. Санкт-Петербург. Проверено 8 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CIQklwHG Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  4. Из истории Ленфильма: Статьи, воспоминания, документы.. — Л.: Искусство, 1975.

Ссылки

  • [www.lenfilm.ru/catalogue/cat_1937.htm «Возвращение Максима»]. Аннотированный каталог фильмов киностудии «Ленфильм» 1918—2003. Проверено 11 октября 2012. [www.webcitation.org/6BTw8yFne Архивировано из первоисточника 17 октября 2012].
  • [www.megabook.ru/Article.asp?AID=574071 «Возвращение Максима»] (рус.) [www.megabook.ru Онлайн энциклопедия Кирилла и Мефодия]
  • [russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=1017 «Возвращение Максима»] (рус.) [www.russiancinema.ru/ Энциклопедия отечественного кино]
  • [www.kinoros.ru/db/movies/1069/index.html «Возвращение Максима»] (рус.) [www.kinoros.ru/db/index.do Портал «Кино России»]
  • [ruskino.ru/mov/7625 «Юность Максима»] (рус.) [ruskino.ru/ RUSKINO.RU]
  • «Возвращение Максима» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Возвращение Максима

Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.