Возвращение в Брайдсхед (телесериал)
Поделись знанием:
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».
Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.
Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
| Возвращение в Брайдсхед | |
| Brideshead Revisited | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях | |
| Композитор | |
| Страна | |
| Количество сезонов |
1 |
| Количество серий |
11 |
| Производство | |
| Продюсер |
Дерек Грейнджер |
| Режиссёр | |
| Оператор |
Рэй Гуд |
| Сценарист |
Роман: |
| Хронометраж |
60 мин. |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах | |
«Возвращение в Брайдсхед» (англ. Brideshead Revisited) — британский сериал 1981 г. производства компании Granada Television, транслировавшийся английским телеканалом ITV. Базируется на одноимённом романе английского писателя Ивлина Во (1945). По мнению Британского института кинематографа входит в десятку 100 лучших британских телепрограмм любого жанра когда-либо показанных на экране.
Содержание
Сюжет
Молодой, но амбициозный выходец из среднего класса Чарльз Райдер слушает неинтересные ему лекции по истории в Оксфордском университете. Здесь же он заводит дружбу с потомком аристократов Себастьяном Флайтом, пристрастившемуся к алкоголю. Себастьян приводит нового друга в своё старинное и прекрасное имение Брайдсхед, которое тут же завораживает тонкую душу художника. Чарльз проникается и к семье Себастьяна, теперь его жизнь неразрывно связана с Брайдсхедом…
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Актёрский состав
| В ролях | Персонаж | |
|---|---|---|
| Джереми Айронс | Чарльз Райдер | |
| Энтони Эндрюс | Себастьян Флайт | |
| Дайана Куик | Джулия Флайт | |
| Клэр Блум | Тереза Флайт, леди Марчмейн | |
| Чарльз Китинг | Рекс Моттрем | |
| Фиби Николлс | Корделия Флайт | |
| Лоуренс Оливье | Александр Флайт, лорд Марчмейн | |
| Стефан Одран | Кара | |
| Джон Гилгуд | Эдвард Райдер | |
| Джейн Эшер | Селия Райдер | |
| Николас Грейс | Энтони Бланш | |
| Джон Грилло | мистер Самграсс | |
| Мона Уошборн | няня Хоукинс |
Эпизоды
| Номер серии | Название |
| 1. | И я в Аркадии (Et in Arcadia Ego) |
| Англия, 1944 год. С военной миссией капитан Чарльз Райдер попадает в Брайдсхед, который сейчас является мрачным лагерем, но когда-то был прекрасным поместьем. Он вспоминает как больше 20-ти назад впервые приехал сюда и о том, как во время учёбы в Оксфорде подружился с лордом Себастьяном Флайтом, младшим сыном владельцев этого поместья.
Чарльз также познакомился с друзьями Себастьяна, самым ярким из которых был Энтони Бланш, главный оксфордский эстет и «человек без национальности». На каникулы Чарльзу пришлось вернуться к отцу, в Лондон, так как жизнь денди, которую он вёл в течение года, привела к серьёзным финансовым затруднениям. С отцом Чарльз находился в довольно сложных отношениях и поэтому никак не мог решиться попросить денег. В конце эпизода ему пришла телеграмма от Себастьяна: тот сообщал, что получил тяжелую травму и просил немедленно приехать в Брайдсхед. Чарльз тотчас же выехал. На станции его встретила Джулия, сестра Себастьяна. В машине Чарльз, по просьбе Джулии, прикуривает ей сигарету, первый раз делая что-то подобное для женщины, и слышит «тонкий, как писк летучей мыши, голос плоти»[1]. В Брайдсхеде выясняется, что травма Себастьяна не столь серьёзная, как можно было бы предположить, он получил небольшой перелом ноги во время игры в крикет. | |
| 2. | Дома и за границей (англ. Home and Abroad) |
| Чарльз остается в Брайдсхеде, где они с Себастьяном идиллически проводят время. Чарльз восхищается барочным стилем поместья и начинает расписывать главную фреску в садовой комнате. Вместе с Себастьяном они дегустируют вина из погреба. Чарльз знакомится с младшей сестрой Себастьяна, Корделией и с его старшим братом Брайди (лордом Брайдсхедом). Брайди и Корделия похожи на свою мать, они искренне верующие католики, в то время как Себастьян и Джулия не могут определиться в своем отношении к религии. Постоянно ведутся разговоры о католической вере, и Чарльз не делает тайны из своего религиозного скептицизма. Себастьян и Чарльз отправляются вместе в Венецию, где отец Себастьяна, лорд Марчмейн, живёт со своей любовницей Карой. У Чарльза происходит продолжительный разговор с Карой. Она рассуждает о «романтической дружбе» между юношами, которая распространена в Англии и Германии и рассказывает о неудавшемся браке лорда и леди Марчмейн. | |
| 3. | Холодный свет дня (англ. The Bleak Light of Day) |
| Вернувшись в Оксфорд, Чарльз и Себастьян постепенно избавляются от прежних знакомств, предпочитая общество друг друга шумным компаниям. Чарльз знакомится с леди Марчмейн, которая приезжает к Себастьяну. Джулия обедает в Оксфорде вместе с человеком, которого она «представила как мистера Моттрема, но называла Рексом» и она приглашает Себастьяна и Чарльза на благотворительный бал в Лондон. Чарльз, Себастьян и Бой Мулкастер приезжают в Лондон, но, напившись в доме Рекса Моттрема, в последний момент решают отправиться в ночной клуб вместо благотворительного бала. На обратной дороге, в компании девушек из ночного заведения, они попадают в аварию. Молодых людей арестовывают за вождение в нетрезвом виде. Рекс Моттрем вносит за них залог. В ходе судебного разбирательства за Себастьяна, который находился за рулем, замолвил слово мистер Самграсс, университетский преподаватель и друг леди Марчмейн. Он говорил о том, что лорд Флайт многообещающий студент с хорошей репутацией, который просто не привык к вину. И для Себастьяна все обошлось денежным штрафом. Также Чарльз и Себастьян были посажены под домашней арест в Оксфорде, и они оба находятся под постоянным надзором мистера Самграсса. Время между Рождеством и Новым Годом Чарльз проводит в Брайдсхеде и он начинает замечать что Себастьян пьет все больше. После возвращения в Оксфорд между молодыми людьми начинается медленное отчуждение. | |
| 4. | Себастьян против всего мира (англ. Sebastian Against the World) |
| Себастьян все больше замыкаются в своем собственном мире, в Брайдсхеде он пьет после обеда закрывшись в своей комнате. Чарльз пытается поговорить с ним, но Себастьян обвиняет его в том, что он шпионит за ним по приказу матери. Себастьян объявляет войну всему миру и требует, чтобы Чарльз выбирал на чьей он стороне. Чарльз делает выбор, после этого у него происходит разговор с леди Марчмейн, которая рассказывает, что у отца Себастьяна тоже были проблемы с алкоголем. На прощание леди Марчмейн дарит Чарльзу книгу о своем брате Неде, который погиб во время Первой мировой войны. Какое то время Чарльз и Себастьян проводят в Лондоне, в доме отца Чарльза, потом возвращаются в университет. Они планируют снимать вместе квартиру на Мертон-стрит, и леди Марчмейн дает на это согласие. Но после приезда матери Себастьян снова напился и, пытаясь подняться в комнату к Чарльзу, упал и повредил ногу. Его исключают из университета. Чарльз также покидает Оксфорд и вступает в художественную школу. Из сообщений, полученных от леди Марчмейн, он узнает, что Себастьян отправился в путешествие по Ближнему Востоку вместе с мистером Самграссом и должен вернуться на Рождество. | |
| 5. | Удар по наболевшему месту (англ. A Blow Upon a Bruise) |
| Чарльз переезжает в Париж, где он посещает художественную школу. Он снова получает приглашение приехать в Брайдсхед и он отправляется туда после Рождества. На перроне удивленный Чарльз видит как Себастьян выходит из того же поезда, которым приехал он сам, хотя предполагалось, что он уже давно вернулся домой. В Брайдсхеде мистер Самграсс демонстрирует слайды сделанные во время их поездки, Корделия отмечает, что Себастьяна нет на большинстве снимков и ей это кажется странным. По приказу леди Марчмейн, которая беспокоится, что её сын снова напьется из гостиной убрали коктейли и Себастьян пьет у себя в комнате, тайно от всех. Чарльз узнает, что его друг сбежал от мистера Самграсса и большую часть поездки провёл отдельно, и о том, что Себастьяну пришлось заложить часы так как его банковский счёт был заблокирован и у него нет денег. Себастьян собирается отправиться на охоту. Он планирует затеряться и потом отправиться в паб, и он просит у Чарльза денег. Тот сначала отказывается, но потом вынужден уступить. После охоты Себастьян возвращается домой пьяным. На следующий день у Чарльза происходит неприятный разговор с леди Марчмейн, которая возмущена тем, что он дал денег её сыну, зная на что тот их потратит. Чарльз покидает Брайдсхед, как ему в тот момент кажется навсегда. | |
| 6. | Джулия (англ. Julia) |
| Чарльзу, вернувшемуся в Париж, наносит визит Рекс Моттрем. Выясняется, что он вместе с Себастьяном направлялся в Цюрих, но Себастьян сбежал. Моттрем предлагает Чарльзу пообедать вместе и во время обеда рассказывает ему, что намерен жениться на Джулии. Также, он сообщает, что леди Марчмейн серьёзно больна. Дальше Чарльз Райдер, в своих воспоминаниях, рассказывает историю словами Джулии, о том как она, юная девушка-католичка, встретила на Юге Франции Моттрема, обаятельного и привлекательного мужчину, и влюбилась в него. Моттрем хотел настоящую большую свадьбу и ради этого он перешёл в католичество. Но Брайди удалось выяснить, что Моттрем уже был однажды женат и значит его брак с Джулией невозможен, так как церковь запрещает католикам разводиться. Рекс и Джулия решают, что свадьба в любом случае состоится и венчаются в англиканской церкви. | |
| 7. | Невидимый крючок (англ. The Unseen Hook) |
| В мае 1926 года Чарльз возвращается в Лондон, где продолжается Всеобщая забастовка рабочих. Он пытается записаться добровольцем в Оборонный корпус и встречает старого университетского приятеля Боя Мулкастера, который принимает самое активное участие в происходящих событиях. На вечеринке Чарльз встречает Энтони Бланша и они разговаривают о Себастьяне. Энтони рассказывает, что Себастьян по прежнему много пьет и у него появился новый друг, немец-дезертир из Французского Иностранного легиона, с которым они вместе отправились в Марокко. Чарльзу сообщают, что леди Марчмейн находится на смертном одре и просят приехать. Но она слишком больна, чтобы принять его. Джулия просит Чарльза найти и привезти домой Себастьяна. Чарльз выясняет, что Себастьян живёт в Фесе с немцем по имени Курт, о котором говорил Бланш, у него хронический алкоголизм и он находится в госпитале с пневмонией. Чарльз видит своего друга слабым и истощенным, Себастьян отказывается выполнять рекомандации врачей, и он не хочет оставлять Курта, поэтому его возвращение в Англию не представляется возможным. Прежде чем Чарльз покинул Марокко он узнал о смерти леди Марчмейн. | |
| 8. | Брайдсхед покинутый (англ. Brideshead Deserted) |
| 9. | Сироты шторма (англ. Orphans of the Storm) |
| 10. | Дёрнуть за ниточку (англ. A twitch upon the thread) |
| 11. | Возвращение в Брайдсхед (англ. Brideshead Revisited) |
Награды и номинации
Сведения о наградах и номинациях приводятся согласно данным Британской академии кино и телевидения (BAFTA),[2] сайта Британской ассоциации журналистов,[3] официального сайта премии ЭММИ,[4] официального сайта Премии Золотой Глобус,[5] сайта IMDb.com.[6]
Награды
- BAFTA TV Award, 1981
- Лучший актёр — Энтони Эндрюс;
- Лучший дизайн костюмов — Джейн Робинсон;
- Лучший драматический сериал — Дерек Грейнджер, Чарльз Старридж, Майкл Линдсей-Хогг;
- Лучший монтаж — Энтони Хэм;
- Лучший звук — Фил Смит; Джон Уитворт;
- Лучший грим — Дэбора Тинсей, Рут Куин;
- Лучший драматический сериал
- ЭММИ, 1982
- Лучший актёр второго плана в мини-сериале — Лоуренс Оливье, за эпизод 11 «Возвращение в Брайдсхед».
- Золотой глобус, 1983
- Лучший мини-сериал или фильм для TV
- Лучший актёр сериала или фильма для TV — Энтони Эндрюс
Номинации
- BAFTA TV Award, 1981
- Лучший актёр — Джон Гилгуд;
- Лучший актёр — Джереми Айронс;
- Лучшая актриса — Клэр Блум;
- Лучшая актриса — Дайана Куик;
- Лучшая операторская работа — Рэй Гуд
- Лучшая оригинальная музыка в телесериале — Джеффри Баргон.
- ЭММИ, 1982
- Лучший дизайн костюмов в теле- или мини-сериале — Джейн Робинсон, за эпизод 2 «Дома и за границей»;
- Лучшая режиссёрская работа в мини-сериале — Чарльз Старридж и Майкл Линдсей-Хогг, за эпизод 1 «И я в Аркадии»;
- Outstanding Art Direction for a Limited Series or a Special — Питер Филлипс, эпизод 1 «И я в Аркадии»;
- Outstanding Individual Achievement — Graphic Design and Title Sequences — Валери Пай, за эпизод 11 «Возвращение в Брайдсхед»;
- Лучший актёр в мини-сериале — Энтони Эндрюс;
- Лучший актёр в мини-сериале — Джереми Айронс;
- Лучший мини-сериал;
- Лучший актёр второго плана в мини-сериале — Джон Гилгуд, за эпизод 1 «И я в Аркадии»;
- Лучшая актриса второго плана — Клэр Блум, за эпизод 4 «Себастьян против Мира»;
- Лучший сценарий в мини-сериале — Джон Мортимер, за эпизод 1 «И я в Аркадии»;
- Золотой глобус, 1983
- Лучший актёр сериала или фильма для TV — Джереми Айронс.
Напишите отзыв о статье "Возвращение в Брайдсхед (телесериал)"
Примечания
- ↑ Ивлин Во. «Возвращение в Брайдсхед», пер. на русский И. Бернштейн
- ↑ [www.bafta.org/awards-database.html?year=1981&category=Television&award=false BAFTA — Awards Database, 1981] (англ.) Проверено 11 февраля 2012.
- ↑ [www.broadcastingpressguild.org/bpgawards/1982-2/ Broadcasting Press Guild Award, 1982] (англ.) Проверено 11 февраля 2012.
- ↑ [www.emmys.com/award_history_search?person=&program=brideshead&start_year=1981&end_year=1985&network=All&web_category=All&winner=All EMMY — Award Database, 1982] (англ.) Проверено 11 февраля 2012.
- ↑ [cdn.goldenglobes.org/browse/film/23763 Golden Globe Awards — Brideshead Revisited] (англ.) Проверено 11 февраля 2012.
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0083390/awards Awards for Brideshead Revisited — IMDb] (англ.) Проверено 11 февраля 2012.
Ссылки
- Brideshead Revisited (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.itv.com/ClassicTVshows/perioddrama/bridesheadrevisited/ Brideshead Revisited] на сайте ITV.com
- [www.museum.tv/archives/etv/B/htmlB/bridesheadre/bridesheadre.htm Brideshead Revisited] на сайте Museum of Broadcast Communications
- [www.screenonline.org.uk/tv/id/536563/index.html Brideshead Revisited] на сайте Screenonline
- [www.abbotshill.freeserve.co.uk/Brideshead.html A Companion to Brideshead Revisited]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Возвращение в Брайдсхед (телесериал)
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».
Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.
Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
