Воздушные полотна

Воздушные полотна (англ. Aerial silk, aerial contortion, aerial ribbons, aerial silks, aerial tissues, fabric, ribbon, tissue) – разновидность снарядов, на которых выполняются упражнения воздушной гимнастики. Воздушные полотна представляют собой два длинных полотна тянущейся или слаботянущейся ткани (зависит от уровня подготовки гимнаста) шириной 1-1,5 метра. Воздушные полотна используются в современном цирке наравне с другими снарядами или аппаратами, подвешенными к куполу: трапеция, корд де волан, вертикальный канат, турники, рамка, бамбук, воздушное кольцо, воздушный полет.

История

Существует несколько версий происхождения гимнастики на воздушных полотнах. Согласно книге «Просто цирк» Стивена Сантоса («Simply Circus» by Steven Santos), гимнастика на воздушных полотнах является самым поздним видом воздушного искусства, появившимся в 1959 году во французской цирковой школе. Во время подготовки выпускных проектов ученикам было поручено исполнить часть своего номера в абсолютно новой манере. Одна из студенток выполнила его на длинном отрезе ткани. Этот день можно считать рождением гимнастики на воздушных полотнах, однако потом их почти не использовали вплоть до 1995 года, когда Изабель Водель (Isabelle Vaudelle) продемонстрировала номер на полотнах на "The World Festival of the Circus of Tomorrow", а через год её номер вошел в программу девятого шоу Cirque Du Soleil - Quidam (исполняли Изабель Шассе (Isabelle Chassé) и Изабель Водель).

По мнению некоторых других исследователей и цирковых артистов, акробатика на воздушных полотнах имеет своим прототипом гимнастику на ремнях, которая зародилась в раннем периоде правления Династии Цин в Китае (1644-1911). В это время стремительно развиваются различные виды зрелищных искусств, поэтому артистам приходится постоянно изобретать новые представления для привлечения аудитории. В первоначальном варианте это были кожаные ленты, подвешенные на бамбуковые рамки в форме вигвама, на которые запрыгивал и поднимался вверх артист, намотав ремни вокруг запястья и выполняя трюки различной сложности и скорости.

По словам известной французской воздушной гимнастки Наташи Блондин (Natacha Blandine) китайская техника работы на воздушных снарядах была доработана Андрэ Симардом (André Simard), артистом и постановщиком номеров, сотрудничавшим с Cirque du Soleil и постоянно находившимся в поиске новых форм развития циркового искусства. Также с 1996 года благодаря стараниям Жерара Фазоли (Gérard Fasoli) – акробата, артиста и с 2012 года директора Национального центра цирковых искусств Франции – акробатика на воздушных полотнах становится регулярной дисциплиной во всех учебных заведениях циркового направления во Франции.

Сегодня техникам работы на воздушных полотнах обучают во всех крупных цирковых училищах, например ГУЦЭИ.

Техника работы на воздушных полотнах

Гимнастика на воздушных полотнах включает в себя три основных категории трюков: подъем, обмотка, обрыв.

Подъемы используются для исполнения трюков на высоте. Существует несколько основных видов подъемов – базовый подъем, французский подъем, русский подъем.

Обмотки – статичные позы, когда гимнаст обматывает полотно вокруг своего тела или одной из его частей, придавая своему телу определенную позу – вис, раскачивание, шпагаты и прочее.

Обрыв – падение с высоты после предварительной обмотки тела таким образом, чтобы в полете часть полотна раскрутилась и гимнаста остановило обмотанное вокруг его тела полотно. Обрыв может быть простым и с кручением тела. Обрывы являются наиболее сложными и потенциально опасными, но, в то же время, наиболее зрелищными трюками.

Воздушные полотна для любителей

Последнее время гимнастика на воздушных полотнах становится интересной альтернативой танцевальным и спортивным занятиям для непрофессионалов, которые довольно успешно осваивают базовые элементы этого вида акробатики, а иногда достигают довольно высокого уровня владения этим снарядом, вплоть до выполнения сложных элементов. Также сегодня получают особое развитие такие виды спорта на основе воздушных полотен, как йога на полотнах, йога в гамаках, гимнастика на воздушных петлях (гамаках). Научиться этим видам воздушной акробатики можно сегодня в различных танцевальных школах и студиях.

Ссылки и источники

• Гуревич 3.Б., О жанрах советского цирка, М., 1977.
• Steven Santos. Simply Circus. Introduction to Rigging Lyras and Trapeze Bars. Simply Circus, Inc., 2013.
• Rebekah Leach. Beginning Aerial Fabric Instructional Manual. Project 7604664 at Lulu.com, 2009.
• [community.simplycircus.com/tutorials/aerial/aerial_silks.htm Simply Circus: Aerial Silks Resource Page]

Отрывок, характеризующий Воздушные полотна

Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.