Вознесенский, Иван Степанович

Иван Степанович Вознесенский
Полковник И. С. Вознесенский
Дата рождения	23 сентября 1812(1812-09-23)
Дата смерти	19 июля 1885(1885-07-19) (72 года)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Звание	генерал-майор
Командовал	Могилёвский пехотный полк
Сражения/войны	Польская кампания 1830—1831 годов, Венгерская кампания 1849 года, Крымская война
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854, бант в 1860), Золотое оружие «За храбрость» (1855)

Иван Степанович Вознесенский (1812—1886) — генерал-майор, герой Крымской войны.

Родился 23 сентября 1812 года.

В военную службу вступил в начале 1820-х годов, в 1829 году произведён в первый офицерский чин. В 1830—1831 годах принимал участие в подавлении Польского восстания.

Произведённый в 1848 году в подполковники, Вознесенский принял участие в Венгерском походе следующего года.

В 1854 году получил чин полковника и находясь на должности командира Могилёвского пехотного полка принял участие в делах против турок на Дунайском театре Восточной войны. 26 ноября 1854 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 9355 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова). 2 февраля 1860 года к этому ордену высочайшим повелением был присоединён бант:

В воздаяние за отличие, оказанное в деле с неприятелем при переправе наших войск чрез Дунай, 11 Марта 1854 года, где, командуя баталионом Смоленского пехотного полка, в голове баталиона бросился на главную укрепленную батарею, но заметя, по случаю усиленного неприятельского огня, некоторое замешательство между нижними чинами, выхватил у знаменщика знамя и впереди своих солдат с самоотвержением ворвался на батарею, при чем вместе с укреплением было взято 9 неприятельских орудий.

Кроме того, 29 ноября 1855 года ему была пожалована золотая сабля с надписью «За храбрость».

После войны Вознесенский служил на различных должностях по армейской пехоте и в 1864 году был произведён в генерал-майоры. С 1872 года он числился по запасным войскам и в апреле 1884 года окончательно вышел в отставку. 13 августа 1873 года определением Правительствующего сената Иван Степанович Вознесенский по личным своим заслугам возведён в потомственное дворянство вместе с сыновьями его Сергеем и Владимиром.

Вознесенский скончался 19 июля 1885 года (по ошибочным данным С. В. Волкова — 30 октября 1886 года) в Санкт-Петербурге, похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.

Источники

• Бобринский А. Дворянские роды, внесённые в Общий гербовник Российской империи. Часть II. СПб., 1890
• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
• Саитов В. Петербургский некрополь. Т. 1. А—Г. СПб., 1912
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Вознесенский, Иван Степанович

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.