Возроди во мне жизнь
| Возроди во мне жизнь | |
| Arráncame la vida | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Роберто Шнайдер (сценарий) |
| В главных ролях |
Ана Клаудия Таланкон |
| Оператор | |
| Композитор |
Артуро Маркес и др. |
| Кинокомпания |
Altavista Films |
| Длительность |
110 мин. |
| Бюджет |
6,5 млн. $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
| [www.arrancamelavida.com Официальный сайт] | |
«Возроди во мне жизнь» (исп. Arráncame la vida, англ. Tear this heart out) — фильм режиссёра Роберто Шнайдера по одноимённому роману Анхелес Мастретта (1985), самый дорогой художественный фильм мексиканского кино (на момент выхода).[1] Сам роман переведён на несколько языков.[2]
Содержание
Сюжет
Действие происходит в 1930-х годах спустя два десятилетия после Мексиканской революции. Девушка по имени Каталина Гусман (Ана Клаудия Таланкон) рассказывает историю своей жизни и своего брака с амбициозным генералом Андресом Асенсио (Даниэль Хименес Качо). Соблазив её и женившись, он занимает пост генерал-губернатора, а она выполняет роль светской дамы, увлечённая его богатством, властью и возможностью бежать из родительского дома. Полностью отдавшись политической карьере мужа, она преданна ему, даже несмотря на любовницу и её детей, которых ей приходится воспитывать. Зрелой женщиной она влюбляется в молодого дирижёра и левого активиста Карлоса Вивеса (Хосе Мария де Тавира), который становится её самой большой любовью и трагедией.
Награды и номинации
- Приз «Серебряный Ариэль» в категории Лучшая режиссура, Лучшие костюмы, Лучший грим, Лучший адаптированный сценарий (2009).
- Номинация на Премию аргентинских кинокритиков в категории Лучший фильм на испанском языке (2009).
- Официальная номинация на «Оскар» от Мексики в 2009 году.
Напишите отзыв о статье "Возроди во мне жизнь"
Примечания
- ↑ [www.informador.com.mx/entretenimiento/2008/35762/6/arrancame-la-vida-la-pelicula-mas-costosa-de-mexico.htm Arráncame la vida, la película más costosa de México - informador.com.mx]
- ↑ [sententiavera.com/2010/03/31/review-of-arrancame-la-vida-tear-this-heart-out-by-angeles-mastretta Review of ARRÁNCAME LA VIDA (Tear This Heart Out) by Ángeles Mastretta - Sententia Vera]
См. также
Ссылки
- [www.arrancamelavida.com Официальный сайт фильма]
- «Возроди во мне жизнь» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Возроди во мне жизнь
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
