Война Альто-Сенепа
Война Альто-Сенепа | |||
Основной конфликт: Война Альто-Сенепа | |||
Расположение эквадорских и перуанских аванпостов в долине Сенепа накануне конфликта, январь 1995 года | |||
Дата | |||
---|---|---|---|
Место |
Верховья реки Сенепа (эквадорско-перуанская граница) | ||
Причина |
Территориальный спор между Перу и Эквадором | ||
Итог |
Обе стороны провозгласили свою победу, было заключено перемирие и начались переговоры, которые привели к подписанию мирного договора 26 октября 1998 года | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Война Альто-Сенепа (26 января — 28 февраля 1995 года) — скоротечный локальный конфликт между Эквадором и Перу за контроль над спорным районом на границе двух стран. После войны 1941 года стороны подписали пограничный договор, но в 1960 году Эквадор объявил его недействительным. Последовал конфликт 1981 года, который, несмотря на военную победу Перу, не разрешил спора. В 1995 году он вновь перерос в вооружённый конфликт. По итогам войны Альто-Сенепа обе стороны объявили себя победителями, но Аргентина, Бразилия, Чили и США, выступившие посредниками, способствовали началу переговоров, завершивших в 1998 году самый длительный территориальный конфликт Западного полушария.
Содержание
Накануне войны
Путь к войне
Большая часть боевых действий протекала вокруг постов в бассейне реки Сенепа. Эта полоса земли длиной 78 км оставалась спорной с 1948 года, когда был заморожен процесс демаркации границы. Обе стороны утверждали, что сражаются на своей территории. Как и война Пакиша, вооружённый конфликт начался с обвинений обеих сторон в инфильтрации войск противника на их территорию и установке постов. В июле 1991 года произошёл «пачакутекский инцидент»: напряжённость в районе границы резко возросла из-за перуанского поста «Пачакутек». Хотя этот форпост находился в 60 км севернее спорной зоны Кордильера-дель-Кондор , тот участок границы также был спорным. В ходе инцидента Эквадор основал свой пост Этца прямо напротив «Пачакутека», и обе стороны заявляли, что оба поста находятся на их территории. Хотя кризис завершился заключением джентльменского соглашения, обвинения в нарушении прежних договорённостей продолжали звучать. Изредка на границе звучали выстрелы, особенно в январе, в годовщину подписания протокола Рио. Внезапно в конце 1994 г. ситуация резко обострилась.
Пролог (декабрь 1994)
Согласно перуанским источникам, в ноябре 1994 года перуанский патруль, продвигавшийся к истокам р. Сенепа, был перехвачен эквадорским патрулём. Перуанцы были под конвоем доставлены на форпост «База Сур», где им были предоставлены припасы для дальнейшего движения, и они были отпущены. Однако, вскоре перуанцы осознали, что «База Сур» находится на их территории. Последовала встреча командующих батальонами от каждой из сторон, которая произошла на «Базе Сур» (по перуанским источникам, 20 декабря, а по эквадорским — 12 декабря). Встреча офицеров превратилась в изложение перуанской стороной ультиматума, который Эквадор не собирался выполнять. Обе стороны начали перебрасывать в зону конфликта подкрепления. Во второй половине декабря стороны перебрасывали подкрепления, создавали новые минные поля, готовили тыловые базы и усиливали патрулирование.
Мобилизация
В конце декабря Эквадор резко усилил военное присутствие, перебросив ряд подразделений, включая спецназ и РСЗО БМ-21 на высоты над долиной Сенепы. Эквадорская группировка развернула систему ПВО, включая подразделения с ПЗРК «Игла» и британскими Блоупайп. Эквадорские ВВС были приведены в состояние боеготовности и задействовали аэродромы вблизи зоны конфликта.
Перуанцы столкнулись с многими сложностями, главной из которых было отсутствие дорог, ведущих к спорной территории. Пришлось перебрасывать войска и технику по воздуху. Причём, в несколько этапов (из Лимы на авиабазу Багуа, а оттуда — на базу «Сиро Алегрия» военно-транспортными самолётами, откуда вертолётами Ми-8 и Ми-17 на передовые посты), во время ливней.
К третьей неделе января 1995 года обе стороны стянули в зону конфликта 5000 своих солдат. Между тем, в ночь с 8 на 9 января 1995 г. эквадорцы пленили перуанской патруль в составе 4 солдат в районе «Базы Сур». Вскоре пленные были возвращены Перу. 11 января произошла перестрелка в районе эквадорской позиции «Y». К третьей неделе января руководство Перу посчитало, что собрано достаточно войск для успешной операции по очистке своей территории от эквадорских солдат.
Боевые действия
21 января 1995 года началось перуанское наступление. Вертолёты совершали первые разведывательные полёты и высадили десанты позади передовых эквадорских позиций. 22 января эквадорцы обнаружили в своём тылу 20 перуанских солдат, строящих вертолётную площадку. В ответ командующий эквадорской армией, не ставя в известность ни президента, ни Национальный Совет Безопасности, принял решение провести рейд спецназа на перуанские позиции. Отсутствие ответа с перуанской стороны было воспринято как знак подготовки военной операции. 23 января эквадорский командующий предупредил своего перуанского коллегу, что со следующего дня все пролетающие над эквадорскими позициями перуанские вертолёты будут сбиваться. В тот же день спецназ вышел в рейд. 24 января Эквадор завершил подготовку своих ВВС к войне. 26 января, после трёх дней перехода через джунгли, эквадорский спецназ атаковал и захватил перуанскую вертолётную площадку севернее эквадорских передовых позиций, получившую впоследствии имя «База Норте». С этого началась полномасштабная война.
27 января Эквадор и Перу начали всеобщую мобилизацию. За время войны было мобилизовано 140 тыс. человек с обеих сторон. С 27 января войска начали развёртываться вдоль границы в зоне побережья Тихого океана. 28 января в 07:45 перуанские войска пошли в первое наземное наступление на эквадорские позиции в долине р. Сенепа. В 11:05 атака повторилась при поддержке вертолётов. Один из перуанских вертолётов был сбит. В 12:05 над зоной конфликта появились перуанские бомбардировщики, но они ретировались без нанесения ударов из-за того, что в воздухе в это время находились эквадорские перехватчики. С 29 января перуанские войска начали массированные атаки на эквадорские позиции одновременно с разных направлений. Завязались бои за форпосты. Появились первые официально подтверждённые жертвы конфликта. 31 января обе стороны отвергли международные усилия по прекращению огня. 1 февраля перуанские ВВС начали наносить бомбовые удары. В дальнейшем самолёты-перехватчики ВВС Эквадора уничтожили несколько перуанских штурмовиков. Бои с активным использованием авиации обеими сторонами продолжались до 17 февраля, когда в присутствии гарантов «протокола Рио» (США, Аргентины, Бразилии и Чили) заместители министров иностранных дел Перу и Эквадора подписали в Бразилии соглашение о перемирии, разъединении сторон и демобилизации. Соглашение создавало в зоне конфликта миротворческие войска — Миссия военных наблюдателей (Military Observer Mission, Ecuador Peru или MOMEP). 21 февраля миротворцы начали прибывать на эквадорские базы, но бои ещё продолжались и весь этот день. 22 февраля стало «чёрной средой» для Эквадора: в первой половине дня перуанские войска предприняли мощную атаку у поста Тивинца, в результате которой погибло 14 эквадорских солдат. Это были наибольшие суточные потери для Эквадора. Последний ответил контратаками, и бои продолжались до вечера. 28 февраля, после дней отдельных столкновений, Эквадор и Перу подписали Декларацию Монтевидео, война была официально завершена. Отдельные инциденты продолжались ещё на протяжении нескольких месяцев.
Послевоенный период
К началу марта 1995 года миротворцы прибыли в зону конфликта и приступили к контролю за разведением сторон. Согласно договорённостям, эквадорцы начали отводить свои подразделения на базу Коангос, а перуанцы — на PV-1. Оттуда войска выводились по расписанию Миссии военных наблюдателей. Вывод войск был завершён 5 мая 1995 г. 4 августа была установлена демилитаризованная зона. Эквадор и Перу приступили к демаркации границы. Несмотря на окончание войны и присутствие военных наблюдателей, в районе границы ещё долгое время чувствовалась напряженность. Время от времени происходили мелкие инциденты, сопровождавшиеся гибелью военнослужащих. В августе 1998 года они чуть не вылились в новую войну. В Эквадоре война вызвала социальный кризис. Экономике страны был нанесён непоправимый удар. Потребовалось израсходовать $0,5 млрд.[1] Реформы президента Дурана, в основе которых лежали принципы жёсткой экономии, приватизации и увеличения налогов, привели к массовым выступлениям населения, к внутренним политическим волнениям. Индейцы создали Совет коренных народов Эквадора. В Перу внутреннее положение также оставляло желать лучшего.
Окончательное урегулирование
26 октября 1998 года в Бразилии президент Эквадора Хамиль Мауад и президент Перу Альберто Фухимори подписали Президентский акт, который провозгласил окончательное решение территориальной проблемы. Своими подписями акт также скрепили президенты Бразилии, Аргентины и Чили, а также личный представитель президента США. Это соглашение, фактически, закрепило победу Перу в пограничном конфликте: как и настаивали перуанцы в течение десятилетий, с 1940-х, граница была проведена по хребту Кордильера-дель-Кондор. Эквадор был вынужден отказаться от претензий на восточные склоны хребта и ото всей западной зоны верховий Сенепы. В ответ Перу предоставило в пользование Эквадора без права установления суверенитета 1 кв.км своей территории в районе ключевой эквадорской базы Тивинца. Окончательная демаркация границы проведена 13 мая 1999 года.
См. также
- Список войн XX века
- Война Пакиша
- Перуано-эквадорская война
- Продажа Аргентиной оружия Эквадору и Хорватии
Напишите отзыв о статье "Война Альто-Сенепа"
Ссылки
- [www.acig.org/artman/publish/article_164.shtml Tom Cooper. Peru vs. Ecuador; Alto-Cenepa War, 1995 (ACIG.org)] (англ.)
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по истории желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Война Альто-Сенепа
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».