Война Красного Облака
| Война Красного Облака | |||
| Основной конфликт: Войны сиу, Индейские войны | |||
 Район реки Паудер. | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
район реки Паудер | ||
| Итог |
Вывод американских войск из фортов и создание резерваций для индейцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Война Красного Облака (англ. Red Cloud's War) — вооружённый конфликт между США и лакота, шайеннами и арапахо с другой стороны, происходивший на территории современных штатов Вайоминг и Монтана с 1866 года по 1868 год.
Содержание
Предыстория
В начале 1860-х годов Джон Бозмен и Джон Джейкобс нашли новый путь на золотые прииски Монтаны, который проходил через индейские земли и по нему двинулись караваны переселенцев и золотоискателей. В 1863 году по землям лакота, шайеннов и арапахо проложили новую дорогу, которая получила название Бозменский тракт. Она соединила шахтёрские города Западной Монтаны с Орегонским путём.
Против враждебных индейцев, летом 1865 года, правительство США снарядило карательную экспедицию под руководством генерал-майора Патрика Коннора. Кампания закончилась полным провалом[1], её единственным успехом был захват лагеря северных арапахо[2].
Весной 1866 года власти США направили к индейцам специальную мирную комиссию. Однако, пока велись переговоры, батальон пехотинцев США отправился патрулировать Бозменский тракт. Вождь оглала Красное Облако обвинил представителей комиссии во лжи и покинул совет, большинство воинов последовало за ним.
Война
Небольшие стычки между индейцами и солдатами переросли в войну. В декабре 1866 года в районе форта Фил-Кирни лакота, шайенны и арапахо перебили отряд капитана Уильяма Феттермана — 81 человека, спастись не удалось никому. Резня Феттермана потрясла США — впервые был полностью уничтожен такой большой отряд солдат.
Весной и летом 1867 года Красное Облако вёл кампанию с целью вынудить американцев уйти из района реки Паудер. На караваны фургонов, следовавших по Бозменской тропе, предпринимались постоянные нападения. Форты, расположенные в этом районе, часто оказывались в столь тесной блокаде, что военные вынуждены были сражаться даже чтобы обеспечить себя питьевой водой и топливом.
1 августа 1867 года недалеко от форта Смит индейцы убили 6 солдат, потеряв при этом 8 воинов. На следующий день произошло сражение, известное как Битва Вэгон-Бокс. Большой отряд оглала, миннеконжу и итазипчо атаковал лагерь лесорубов, которых сопровождали 51 пехотинец. Было убито 7 белых людей и несколько ранено.
Последствия
Вооружённые столкновения в районе реки Паудер привели к тому, что правительство США вынуждено было заключить мир с враждебными индейцами на их собственных условиях. Продолжать долгую и дорогостоящую войну американские власти не захотели.
В марте 1868 года генерал Улисс Грант приказал вывести войска из фортов, расположенных в районе реки Паудер[3]. Соединённые Штаты за время войны потеряли убитыми более 100 человек и понесли огромные финансовые потери.
Мир между враждебными индейцами и правительством США был заключён осенью 1868 года. Мирный договор подразумевал закрытие военных фортов, район реки Паудер оставался охотничьими угодьями лакота, шайеннов и арапахо, пока существуют стада бизонов. Восточнее этих земель власти США образовали огромную резервацию, которая получила название Великая резервация сиу. Кроме того, правительство взяло на себя обязательство в течение 30 лет выдавать индейцам продовольствие и товары.
Напишите отзыв о статье "Война Красного Облака"
Литература
- ↑ Стукалин Ю. На просторах прерий. Трубка мира и топор войны. — М.: ЭНАС, 2009. — С. 201. — (Другая история). — 2000 экз. — ISBN 978-5-93196-937-4.
- ↑ Стукалин Ю. Энциклопедия военного искусства индейцев Дикого Запада. — М.: Яуза; Эксмо, 2008. — С. 120. — 688 с. — 4100 экз. — ISBN 978-5-699-26209-0.
- ↑ Стукалин Ю. На просторах прерий. Трубка мира и топор войны. — М.: ЭНАС, 2009. — С. 205. — (Другая история). — 2000 экз. — ISBN 978-5-93196-937-4.
- Котенко Ю. В. Индейцы Великих равнин. Оружия, воинская магия, боевое искусство, битвы. — М.: Техника-молодёжи, 1997. — 160 с. — ISBN 5-88573-005-9.
- Стукалин Ю. Хороший день для смерти. — М.: Гелеос, 2005. — 384 с. — ISBN 5-8189-0323-0.
Ссылки
- [home.comcast.net/~theangle/RedCloud/redcloud.htm Red Cloud's War]
- [www.pbs.org/weta/thewest/people/i_r/redcloud.htm "Red Cloud"], New Perspectives on The West, PBS, 2001
- [www.lakota-indians.narod.ru Семь Очагов: Лакота, Дакота, Накота]
- [www.lakhota-oyate.narod.ru Лакота Ояте: Сайт о народе Лакота, Дакота, Накода]
Отрывок, характеризующий Война Красного Облака
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
