Бомбардировки Югославии (1999)

Бомбардировки Югославии (1999)
Основной конфликт: Косовская война
Нови-Сад во время бомбардировки
Дата	24 марта – 10 июня 1999 года
Место	СРЮ
Итог	Вывод Югославских войск из Косова и Метохии Резолюция Совета Безопасности ООН 1244 Установление в Косове временной администрации миссии ООН
Изменения	Фактическое отделение Косова и Метохии
Противники
НАТО НАТО: США США Великобритания Великобритания Бельгия Бельгия Канада Канада Дания Дания Франция Франция Германия Германия Италия Италия Нидерланды Нидерланды Норвегия Норвегия Португалия Португалия Испания Испания Турция Турция Армия освобождения Косова (UÇK) Пассивное участие: Албания Албания Болгария Болгария Венгрия Венгрия Румыния Румыния Македония Македония Югославия
Командующие
Уэсли Кларк Хавьер Солана Слободан Милошевич Драголюб Ойданич Светозар Марьянович
Силы сторон
344—1031 самолёт 3 авианосца, 21 крейсер и фрегат, 3 подводные лодки 14 боеспособных МиГ-29 34 исправных МиГ-21 12 дивизионов С-125М 20 дивизионов «Куб-М» 80 ЗРК «Стрела-1» 18 «ЗРК Стрела-10» многочисленные ПЗРК и зенитные артиллерийские системы
Потери
2 солдата НАТО (данные НАТО) 249 солдат 22 полицейских (данные Югославии). около 1700 гражданских

Бомбардировки Югославии силами НАТО (англ. Operation Allied Force, Операция «Союзная сила») — военная операция НАТО против Союзной Республики Югославия в период с 24 марта по 10 июня 1999 года, во время войны в Косове.

Причиной интервенции войск НАТО была названа волна этнических чисток в регионе.

Впоследствии Международный трибунал по бывшей Югославии подтвердил ответственность югославских служб безопасности за преступления против человечности в отношении албанского населения Косова, особенно во время проведения операции НАТО.

Бомбардировки Югославии силами НАТО начались 24 марта и закончились 10 июня 1999 года. Под ударом оказались как военные объекты, так и гражданская инфраструктура. По информации властей СРЮ, за время бомбардировок общее число погибших гражданских лиц составило свыше 1 700 человек, в том числе почти 400 детей, порядка 10 тысяч были серьёзно ранены. Без вести, по данным ООН, пропал 821 человек, большинство из которых — сербы. Операция «Союзная сила» унесла жизни людей и после своего окончания, НАТО использовало в боеприпасах радиоактивный обеднённый уран. Бомбардировки были прекращены после подписания Военно-технического соглашения в Куманове между представителями югославской армии и стран НАТО.

В результате операции была завершена Косовская война. Контроль над регионом перешёл к силам НАТО и международной администрации, которая затем передала большинство полномочий структурам этнических албанцев. Прошли этнические чистки и (по данным прокуратуры по военным преступлениям Республики Сербии) военные преступления против сербского и цыганского населения Косово и Метохии.

Это вторая крупномасштабная военная операция НАТО (первой стала Операция «Обдуманная сила», против войск боснийских сербов в Боснии и Герцеговине в 1995 году).

Операция оправдывалась как гуманитарная интервенция, но она была проведена без мандата ООН, в связи с чем она часто характеризуется критиками как незаконная военная агрессия.

Предыстория

Вооружённые акты насилия против полиции и гражданского населения со стороны албанских сепаратистов начались в Косове с начала 1996 года, а 28 февраля 1998 года Армия освобождения Косова (АОК) провозгласила начало вооружённой борьбы за независимость края. В конце февраля-начале марта 1998 года, в ответ на ряд нападений ополченцев АОК на полицейских в Косово, силы безопасности Югославии атаковали ряд селений в районе деревни Дреница в центральном Косове. В ходе операции был убит один из лидеров АОК Адем Яшари, а также ещё 82 местных жителя, включая не менее 24 женщин и детей. Этот инцидент привлёк внимание международной общественности к конфликту и стал поводом для его интернационализации.

На протяжении всего 1998 года страны НАТО усиливали давление на Белград с целью вынудить его прекратить военные действия в Косове и Метохии. 23 сентября 1998 года Совет безопасности ООН принял резолюцию под номером 1199, призывающую стороны к прекращению огня. 24 сентября НАТО приступило к планированию воздушной кампании против Югославии, чтобы принудить Белград к миру. 13 октября Совет НАТО отдал приказ о начале операции в течение 96 часов. Югославские власти уступили, и 15 октября под эгидой НАТО было заключено перемирие в Косове, предполагавшее отвод югославских армейских частей в места постоянной дислокации. Перемирие вступило в силу 25 октября. Мониторинг перемирия НАТО осуществляло в рамках операции «Eagle Eye». По мнению сербской стороны, во время данной операции велась разведка состояния и позиций югославской армии.

Однако перемирие оказалось неэффективным, насилие над мирным сербским и албанским населением продолжалось. В январе 1999 года югославские армия и полиция возобновили операции против сепаратистов.

Непосредственным поводом для вмешательства НАТО в конфликт стал инцидент в Рачаке, когда во время атаки на удерживаемую бойцами Армии освобождения Косова деревню погибли 45 албанцев. Представители западных стран утверждали, что албанцы были казнены, представители СРЮ - что те погибли в бою. югославские силы казнили 45 албанцев. 30 января НАТО пригрозило авиационными ударами по территории СРЮ в случае, если её руководство продолжит отказываться от переговоров с косовскими лидерами.

Исследователи широко отмечают совпадение начала войны с некоторыми внутриполитическими событиями в США, в частности персональными проблемами президента Клинтона. Параллельно с подготовкой к нападению на Югославию Клинтон был вовлечён в скандал с Моникой Левински. Возможно, огромное внимание к данному скандалу послужило манёвром, отвлекающим средства массовой информации от тщательного освещения событий интервенции НАТО. Ещё до начала войны утверждалось, что агрессия была частью стратегии англ. Wag the Dog, получившей название от популярного в то время фильма «Хвост виляет собакой» (вышедшего в 1997 году, до атаки НАТО), по сценарию которого президент США (в образе которого было несложно угадать Клинтона, хотя в книге, по которой был снят фильм, президент скорее похож на Джорджа Буша) имитирует военную операцию по спасению беженцев в Албании с целью отвлечь внимание от своих сексуальных эскапад («хвост, виляющий собакой» — английская идиома, обозначающая маленькие причины, которые приводят к большим последствиям). Хотя никаких подтверждений этого объяснения нападения на Югославию нет, Глен Антиззо говорит о «значительном» количестве косвенных улик и упоминает три других примера, в которых Клинтон, возможно, использовал американскую внешнюю политику и военную мощь для решения персональных проблем:

• в ответ на взрывы американских посольств в Кении и Танзании в 1998 году Клинтон распоряжается об ответной атаке, которая наносится 20 августа 1998 года, в тот же день, когда Левински должна давать первые показания перед великим жюри;
• операция «Лиса пустыни» проводится президентом 16 — 20 декабря 1998 года, одновременно со слушаниями об импичменте в палате представителей;
• переговоры в Рамбуйе (см. ниже) начинаются 6 февраля 1999 года, одновременно со слушаниями об импичменте в сенате США.

В феврале под эгидой Контактной группы (страны НАТО и Россия) прошли переговоры между югославскими властями и косовскими албанцами в замке Рамбуйе под Парижем. Переговоры закончились безрезультатно. 18 марта США и Великобритания представили на рассмотрение проект урегулирования, предусматривавший полную политическую автономию края, ввод войск НАТО на его территорию и вывод оттуда югославской армии и сил МВД. Кроме того, в проект соглашения был включён пункт об утверждении окончательного статуса Косово спустя три года «волей народа», что для югославской делегации было неприемлемо. Также вывод югославских сил расценивался сербами как сдача края албанским сепаратистам. Проект был принят албанской стороной, но отвергнут югославской и Россией. 23 марта югославская делегация согласилась принять политическую часть предложения, но отказалась позволить войскам НАТО занять Косово и Метохию. В тот же день вечером НАТО приняло решение начать военную операцию, чтобы заставить Югославию принять проект целиком.

ООН внимательно отслеживала ситуацию в Косове и Метохии, однако её санкции на интервенцию не последовало. Резолюция ООН, осуждавшая действия НАТО как агрессию, собрала только три голоса «за» (Россия, Намибия и КНР) при голосовании в СБ ООН. С другой стороны, критики интервенции полагают, что военные действия НАТО против суверенной страны — Югославии — без санкции Совета Безопасности ООН явились нарушением устава ООН и международного права.

К началу операции НАТО число жертв Косовской войны оценивалось в 1000 убитых (до сентября 1998 года), а число беженцев — в 400 тысяч человек, более половины из которых вернулись в свои дома после октября 1998 года. По оценке Хьюман Райтс Вотч, число беженцев среди гражданского населения региона оценивалось в 230 000 человек. Число жертв Косовской войны между мартом и июнем 1999 года оценивается в 10 тысяч человек, большинство из которых — косовские албанцы, убитые югославскими силами.

Цели операции

Известный российский историк-балканист Е.Ю. Гуськова называет следующие цели НАТО в войне:

• смена руководства Сербии и Черногории, переориентация его на Запад
• разделение Сербии и Черногории, превращение Косова в самостоятельное государство
• ликвидация вооруженных сил Югославии
• cвободное размещение сил НАТО на территории Косово, Сербии и Черногории
• cплочение НАТО, испытание его военной мощи, апробация нового оружия и уничтожение старого
• демонстрация Европе значимости НАТО, создание прецедента использования военной силы без согласия Совбеза ООН.

Силы сторон

Страны НАТО

Планирование операции

Планирование воздушной военной операции против Югославии началось в июне 1998 года. Было разработано два основных варианта проведения кампании. Первый план состоял из масштабной атаки на всю территорию Союзной Республики Югославии, которая разбивалась на три зоны — Косово и Метохия и часть Центральной Сербии южнее 44-й параллели, территории южнее 44-й параллели без Косова и Метохии и территория Сербии севернее 44-й парраллели. Второй план предполагал удары ограниченными силами по территории автономного края Косово и Метохия с постепенным расширением зоны проведения операции на всю Югославию. За основу операции «Союзная сила» был взят второй вариант. Главной целью плана было принуждение Слободана Милошевича к капитуляции. По мнению югославского генерала Смилянича, главной целью плана стран НАТО было уничтожение и деморализация югославской армии и сведение её возможностей к тому уровню, который бы не представлял угрозы для интересов США.

Окончательный план операции состоял из трёх этапов. На первом этапе ракетным обстрелам и бомбардировке подвергался 91 военный объект на территории Косово в течение двух-трёх дней, после чего, по мнению составителей плана, югославское руководство должно было капитулировать. В случае если этого не происходило, список целей второго этапа расширялся до преимущественно военных объектов, расположенных южнее 44-й параллели. На третьем этапе предусматривались бомбардировки целей севернее 44-й параллели, в том числе в Белграде. В целом для участия в операции выделялось 430 самолётов, из которых боевыми были 344, и около 450 крылатых ракет.

Стратеги НАТО обладали весьма подробными данными о состоянии югославской армии и о её вооружениях. В предыдущие годы Югославия в рамках договора о контроле за количеством вооружений в регионе регулярно информировала ОБСЕ, отправляя полные данные о численности армии, дислокации всех военных объектов. СРЮ также принимала иностранных военных наблюдателей. При планировании операции страны НАТО провели операцию «Орлиный глаз», собирая данные с помощью БПЛА и спутниковых снимков.

Общее командование всеми силами осуществлял американский генерал Кларк, возглавлявший Высший штаб союзных государств Европы (англ. Supreme Headquarters Allied Powers Europe (SHAPE)).

Общая организация сил авиации

Согласно модели нападения все воздушные силы разбивались на несколько групп:

• Ударные силы, состоящие из истребителей, истребителей-бомбардировщиков, штурмовиков, бомбардировщиков и самолётов для ударов по подавлению систем ПВО. В день начала операции насчитывали 282 самолёта, позднее их число выросло до 639 (увеличение на 122 %).
• Силы для разведки и электронных действий. В начале войны насчитывали 66 самолётов (14 % от общего числа), потом их количество возросло до 84.
• Силы непосредственного командования. В ходе боевых действий выросли с 20 (4,3 % от общего числа) до 29 самолётов.
• Силы логистической поддержки. 24 марта было задействовано 62 самолёта (13 % от общего числа), в конце войны действовали уже 252 самолёта.

Силы, которые планировалось задействовать в атаке, дислоцировались на 59 базах в 12 странах НАТО. Наиболее многочисленными они были на территории Италии, где до начала операции базировались 279 самолётов (59 % от общего числа согласно плану). 225 из них были ударными (61 % от общего числа). Только на авиабазе Авиано было 111 самолётов различного назначения. Это число за 70 дней войны выросло до 229 самолётов. После наращивания сил в ходе операции на аэродромах Италии базировались 559 самолётов (53 % от общего числа).

Палубная авиация базировалась на американских авианосце USS Enterprise и вертолётоносце USS Nassau, а также французском авианосце «Foch», находящихся вместе с кораблями сопровождения в Ионическом и Адриатическом морях. На день атаки палубная авиация насчитывала около 100 самолётов. Впоследствии это число незначительно выросло. На кораблях НАТО также находилось около 250 крылатых ракет.

По странам количество задействованных самолётов было следующим на начало апреля 1999 года: 250 самолётов США, 40 — Франции, по 16 — Германии и Нидерландов, 10 — Бельгии, 9 - Великобритании, 8 — Норвегии, 6 — Канады, по 4 — Турции, Испании и Дании, 3 — Португалии. Кроме того, было задействовано 42 самолёта Италии, а позднее число американских самолётов увеличилось до 480, британских — до 28, французских — до 81.

Задействование сухопутных сил

План проведения операции исключал применение сухопутных сил. Тактическая причина такого решения заключалась в сложности тылового обеспечения наземных войск в условиях неблагоприятной местности. Кроме того, ведение наземных боевых действий означало неизбежность военных потерь, что сделало бы операцию непопулярной в Конгрессе США и среди других членов НАТО и в конечном счёте могло привести к расколу среди членов альянса.

Тем не менее в соседних с Югославией странах располагалось значительное количество войск НАТО. В рамках операции «Allied Harbor» («Союзная гавань»), целью которой было оказание помощи увеличивающемуся потоку беженцев из Косова, в Македонию в апреле 1999 прибыло около 8000 солдат и офицеров. В Албании с теми же целями находился войсковой контингент численностью 7500, в дополнение к которому к концу апреля прибыла группа из 5000 американских солдат и офицеров, в оснащение которой входило 30 танков, 28 БТР и БМП, 27 артиллерийских орудий различных калибров, а также 26 боевых и 26 транспортных вертолётов. Помимо этого, в Боснии и Герцеговине находился стабилизационный контингент НАТО, насчитывавший 32 000 солдат и офицеров и вскоре увеличенный до 50 000.

Кроме того, уже в ходе боевых действий был разработан план операции «B-minus», предусматривавшей начало полномасштабного наземного вторжения в сентябре 1999 года в случае, если воздушная кампания и усилия финско-российской группы посредников закончатся неудачей. Основой группировки был бы смешанный американский контингент разнородных частей под управлением штаба 1-й бронетанковой дивизии.

Сухопутные силы в Албании и Македонии, создавая потенциальную угрозу вторжения, оказывали серьёзное сковывающее влияние на действия югославского руководства, а после окончания бомбардировок были введены на территорию Косова и Метохии в качестве основы миротворческого контингента НАТО (KFOR).

Поддержка со стороны стран региона

• Албания предоставила свою территорию и воздушное пространство для сил НАТО. Кроме того, на её территории находились лагеря подготовки террористов AOK , а её армейские подразделения участвовали в боях с югославскими силами в приграничных районах.
• Болгария предоставила силам НАТО территорию и воздушное пространство
• Венгрия предоставила в распоряжение НАТО территорию и воздушное пространство, однако отказалась слать своих солдат в Косово и Метохию.
• На территории Македонии разместились сухопутные силы стран НАТО, оснащенные бронетехникой, артиллерией и вертолётами.
• Румыния предоставила силам НАТО территорию и воздушное пространство.

Отказ в поддержке действий НАТО

• Австрия Австрия отказала НАТО в предоставлении своего воздушного пространства для бомбардировок, так как операция не была санкционирована Советом безопасности ООН.
• Швейцария Швейцария ввела санкции против воюющих стран НАТО, ограничив поставки им вооружений

Союзная Республика Югославия

Вооружённые силы

К марту 1999 года армия Югославии (серб. Војска Југославије) насчитывала около 140 000 солдат и офицеров. Из них на территории Косова и Метохии находились около 22 000 человек в составе 52-го Приштинского корпуса 3-й армии сухопутных войск. В крае действовали 15-я, 211-я и 252-я бронетанковые бригады, 58-я и 243-я механизировання бригада, 37-я, 78-я, 125-я и 549-я моторизованные бригады, 7-я, 175-я и 354-я пехотные бригады. В крае также были задействованы силы двух бригад центрального подчинения: 63-й парашютно-десантной и 72-я специального назначения. Помимо них в боях с албанскими сепаратистами участвовали около 18 000 сотрудников югославского МВД и некоторое количество ополченцев из местных сербов и черногорцев.

На вооружении армии находились 1275 танков, 825 БТР и БМП и 1400 артиллерийских систем.

Радиотехнические части, объединённые в 126-ю бригаду воздушного наблюдения, оповещения и наведения, имели 12 наземных РЛС: 4 AN/TPS-70, а также S-605/654 и П-18.

К обороне СРЮ готовилась, опираясь на Вооружённые силы Союзной Республики Югославии (серб. Војска Југославије). Они состояли из Сухопутных войск (серб. Копнена војска), ВВС и ПВО (серб. РВ и ПВО) и Военно-Морского флота (серб. Ратна морнарица). При том, что страны НАТО планировали задействовать в предстоящих боевых действиях в основном авиацию, именно ВВС и ПВО СРЮ должны были отражать атаки. Данный вид югославских войск состоял из двух подразделений — Авиационного корпуса и Корпуса ПВО. Помимо этого силами ПВО обладали корпуса и бригады сухопутных войск. Практически все вооружение югославская армия унаследовала от армии СФРЮ. Авиация была устаревшей, из-за экономических санкций и эмбарго на поставки вооружений не хватало запчастей и горючего. У многих самолётов полностью истекли ресурсы. В аналогичном состоянии были и комплексы ПВО Куб и С-125 1970-х годов. Относительно современными были ПЗРК, стоящие на вооружении сухопутных войск, однако они могли поражать самолёты противника только на высотах до 4000 метров.

Планирование обороны

Генеральный штаб СРЮ совместно с командованием ВВС и ПВО выработал план обороны, состояший из четырёх пунктов:

• Операция ПВО. Её планировалось провести с задействованием 8 подразделений воздушного осмотра и предупреждения (2 взвода, 6 рот), 16 ракетных подразделений средней дальности (4 дивизиона С-125 «Нева» и 12 «Куб»), 15 батарей малой дальности «Стрела-2М» и «Стрела-1М», 23 артиллерийских батарей ПВО, 2 эскадрилий истребителей МиГ-21 (30 самолётов) и 5 МиГ-29. Поддержать проведение операции должны были и силы ПВО Третьей армии (5 ракетных батарей «Стрела-2М» и «Стрела-1М» и 8 артиллерийских батарей ПВО). Руководить операцией должно было командование Корпуса ПВО с 31-го оперативного центра сектора ПВО «Јарчујак» близ Кралево.
• Оборона районов Белграда, Нови-Сада и района Подгорица-Бока. Для Белграда и Нови-Сада были выделены 6 подразделений воздушного осмотра и предупреждения (2 роты, 4 взвода), 12 ракетных дивизионов средней дальности (8 С-125 «Нева» и 4 «Куб»), 15 батарей малой дальности («Стрела-2М» и «Стрела-1М»), 7 артиллерийских батарей ПВО, истребительная эскадрилья (15 МиГ-21 и 4 МиГ-29), а также силы ПВО Первой армии сухопутных войск. Командный центр — 20-й оперативный центр сектора ПВО «Стари-Бановци». Для прикрытия района Подгорица-Бока задействовались 3 подразделения воздушного осмотра и предупреждения (1 рота и 2 взвода), 4 батареи «Куб», батареи «Стрела-2М» и 7 артиллерийских батарей, а также сил ПВО Второй армии сухопутных войск и Военно-Морского Флота. Командный центр — 58-й оперативный центр сектора ПВО на аэродроме Подгорицы.
• Борьба с вертолётными десантами. Однако в силу отсутствия таковых уже через несколько дней проводившие эту операцию подразделения были переброшены на другие направления.
• Воздушная поддержка сил Третьей армии сухопутных войск. Её должен был выполнять Авиационный корпус в содействии со штабом Третьей армии.

Ход операции (март—июнь)

Формальным поводом начала военных действий (casus belli) было неисполнение Сербией требования НАТО «вывести сербские войска из сербской автономной области Косово и Метохия». В течение марта, апреля, мая, июня 1999 года войска НАТО проводили военные действия на территории Сербии. Основная часть военной операции состояла в применении авиации для бомбардировки стратегических военных и гражданских объектов на территории Сербии. Авианалётам были подвергнуты военные стратегические объекты в крупных городах Югославии, включая столицу — Белград, а также многочисленные гражданские объекты, в том числе и жилые. В операции принимали участие 14 стран, в распоряжении которых было 1 200 самолётов. Морская группировка насчитывала 3 авианосца, 6 ударных подводных лодок, 2 крейсера, 7 эсминцев, 13 фрегатов, 4 крупных десантных корабля. Общий же человеческий состав сил НАТО, задействованных в операции, превысил 60 тыс. человек.

В ходе операции за 78 дней авиация НАТО совершила 35 219 вылетов, было сброшено и выпущено более 23 000 бомб и ракет. В том числе, американцами 218 крылатых ракет морского базирования по 66 целям и 60 крылатых ракет воздушного базирования, Британия с подводной лодки — 20.

По официальным данным НАТО, 90% выпущенных авиабоеприпасов составляли управляемые бомбы и ракеты, при этом у 15% выпущенных управляемых авиабоеприпасов произошли сбои по техническим причинам

Название операции

Операция НАТО, начавшаяся 24 марта 1999 года, носила кодовое название «Союзная сила» (Allied Force). Некоторые российские источники утверждают, что она называлась «Решительная сила». В реальности такое название (Determined Force) носила гипотетическая (неосуществлённая) операция, которую блок НАТО был готов осуществить в период с 13 октября 1998 по 23 марта 1999 года.

Участие Вооружённых сил США в операции НАТО носило кодовое название «Благородная наковальня» (Noble Anvil). В Сербии (вероятно, из-за оговорки председателя КНР Цзяна Цзэминя) получило распространение название «Милосердный ангел».

Периодизация боевых действий

По мнению российских исследователей из Центра анализа стратегий и технологий, бомбардировки НАТО были разбиты на три этапа:

• с 24 по 27 марта. Данный этап представлял собой классическую операцию по подавлению ПВО и установлению господства в воздухе
• с 27 марта по 24 апреля — атаки по югославским войскам в Косове и Метохии и бомбардировки объектов по всей Югославии
• с 24 апреля по 10 июня. В этот период силы НАТО активизировали масштабные бомбардировки Югославии, так как не ожидали отказа югославского руководства от быстрой капитуляции.

Март

• 24 марта 1999 — генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана отдал приказ командующему силами НАТО в Европе американскому генералу Уэсли Кларку начать военную операцию против Югославии. Вечером того же дня Белград, Приштина, Ужице, Нови-Сад, Крагуевац, Панчево, Подгорица и другие подверглись ударам с воздуха. Президент России Борис Ельцин выступил с обращением к миру, в котором попросил Клинтона не делать этого трагического, драматического шага. Это война в Европе, а может быть, и больше. Премьер-министр Евгений Примаков, направлявшийся с визитом в США, развернул самолёт над Атлантикой и экстренно вернулся в Россию.
• 25 марта — авиация НАТО нанесла новый удар. С борта американского крейсера «Гонсалес» в Адриатическом море было выпущено 18 ракет «Томагавк». Точечной бомбардировке подверглись военно-стратегические объекты в Нише — крупном индустриальном центре. В первую ночь войны на перехват самолётов НАТО вылетели пять югославских истребителей МиГ-29, два из которых были сбиты американскими F-15, а ещё один, по-видимому, сбит «дружественным огнём» ПВО Югославии.
• 26 марта — уничтожен склад горючего в Липовице, что вызвало большой пожар в Липовачском лесу.
• 27 марта — подразделение сербских ПВО (Золтан Дани, С-125) уничтожило американский самолёт F-117 («самолёт-невидимку»). Полковник Миливое Новакович сделал сообщение — с начала войны по 90 военным и другим объектам в Сербии и Черногории выпущено 250—300 крылатых ракет. После ночной бомбардировки Белграда в городе распространился запах химикатов. В этот день НАТО применило в бомбардировках Белграда бомбовые кассеты.

• 28 марта — ночью Билл Клинтон после совещания с руководителями Великобритании, Германии, Франции и Италии подтвердил разрешение усилить военные удары по Югославии. Авиация НАТО нанесла точечные удары по военно-стратегическим объектам в пригородах Белграда. На юге Сербии подверглись точечным атакам и объекты в городе Чачак.

Апрель

См. также: Авиаудар по сербскому пассажирскому поезду 12 апреля 1999 года

• 1 апреля — югославский спецназ взял в плен на своей территории трёх американских солдат.
• 3 апреля — авиаударом НАТО по Белграду разрушено здание Министерства внутренних дел Сербии и Югославии.
• 5 апреля — бомбардировка Алексинаца. Погибло не менее пяти человек, ранено не менее тридцати, в городе был разрушен ряд зданий, в том числе благотворительный медицинский пункт. Помимо этого бомбардировкам подвергся ряд районов Белграда, а также его аэропорт. Был задет и монастырь Раковица. В Нише бомбардировке подверглись несколько предприятий. В населённом пункте Лучани в 2:30 был нанесён удар по химическому заводу. Впервые с начала операции бомбардировке подверглась Рашка, были уничтожены ретрансляционная вышка на горе Копаоник и мост через реку Ибар. В Приштине в 23:15 очередной удар был нанесён по аэродрому Слатина. Также в течение 5 апреля воздушным атакам были подвержены Нови-Сад. Гниляне, Косовска Митровица и Сомбор. В Сомборе в 10 километрах от города был уничтожен топливный терминал.
• 6 апреля — продолжились бомбардировки Нови-Сада, были задеты нефтеперерабатывающий комплекс, здание школы и детский сад в самом городе, а также ТВ-ретранслятор на Фрушка гора. В 00:30 очередной удар был нанесён по приштинскому аэродрому. Также 6 апреля целями бомбардировок стали Кралево, Панчево, Крагуевац (ТВ-ретранслятор на горе Црни Врх) и Ужице.
• 7 апреля — по решению правительства СРЮ и правительства Союзной Республики Сербии силы Приштинского корпуса и силы МВД в одностороннем порядке прекратили боевые действия против албанских террористических отрядов. Однако албанцы продолжили нападения, а авиация НАТО действовала по индустриальным и жилым объектам в Чачаке (химическая фабрика), Приштине (уничтожены здание почты и несколько жилых домов), Панчеве, Подгорице (аэропорт), Сремска-Митровице, Нови-Саде, Сомборе (топливный терминал), Нише (предприятия), Белграде.
• 8 апреля — силы НАТО атаковали Кралево, Сомбор, Чуприю, Ужице и Лучани (химическая фабрика). В результате удара по горнолыжному курорту Златибор погибли трое гражданских.
• 9 апреля — авиаудары были нанесены по Белграду, Нови-Саду, Крагуевацу (завод «Застава» и жилые районы, 120 раненых), Смедереву (нефтехранилище), Валеву, Панчеву, Призрену, Корише, Глоговацу, Истоку, Косовска-Митровице и Лепосавичу.
• 10 апреля — атаке подвергся автомобильный завод «Crvena Zastava» («Красное знамя») в Крагуеваце. Произошла бомбардировка Приштины и железнодорожной станции в Косово-Поле.
• 11 апреля — многочисленные авиаудары по Печи, Джаковице, Истоку и аэродрому Слатина под Приштиной.
• 12 апреля — ударом натовского самолёта F-15E уничтожен пассажирский поезд номер 393, следовавший из Ниша через Вранье, Скопье в Афины и проходивший по мосту Грделичка клисура (пилот имел приказ разрушить мост). В результате найдено 9 тел и ещё фрагменты четырёх, многие считаются пропавшими без вести. Солана оправдывает ошибку пилота.

В Крушевце авиаудары на металлообрабатывающий завод «14 Октобар» и городскую ТЭЦ. В Крагуевце пострадал автомобильный завод «Застава». В Панчево, Новом Саде и Сомборе атаки на склады «Нафтагас» и нефтеперерабатывающие производства. В Приштине многочисленные удары по аэродрому Слатина.

• 14 апреля — Ельцин назначает Черномырдина своим специальным представителем по Югославии. НАТО наносит удар по колонне албанских беженцев в Косово. 75 человек погибло. К непосредственным бомбардировкам присоединяются самолёты Италии (до этого времени они выполняли только вспомогательную функцию).
• 19 апреля — среди ночных целей были: Обреновац, фабрика «Прва искра» в Бариче, Нови Сад, Парачин, мост в Бачкой Паланке, Суботица и Кралево.

Днём авиаудары продолжены по территории Косовсой Митровицы, Печи, Подуева и аэродром Слатина.

• 20 апреля — целями самолётов НАТО стали: табачная фабрика в Нише, фабрика «Крушик» в Валево, мост возле Доня Бистрица, уничтожена спутниковая станция «Югославия» возле Иваницы. Несколько взрывов прозвучали возле Кралево, Приштины, Куршумлии.

Информационная служба корпуса Армии Югославии в Крагуеваце сообщила, что ПВО Армии Югославии сбила два самолёта противника, упавшие, скорее всего, на территории Чумич-Рудник-Топола.

• 21 апреля — авиация НАТО ночью попала в бизнес-центр «Ушче» в Новом Белграде. В здании находились телевизионные компании «БК», «Пинк», «Кошава», СПС и два десятка офисов различных фирм.

В Нови-Саде две ракеты были выпущены по Жежелеву мосту через Дунай. Ночью недалеко от Джаковицы 10 человек погибло и 16 ранено от восьми ракет НАТО, которые попали в поселение сербских беженцев из Хорватии. Два человека получили ранения в Валево на фабрике «Крушик».

• 22 апреля — около 4 часов утра НАТО наносит удар по личной резиденции Милошевича и штаб-квартире Социалистической партии Сербии в Белграде. Пострадавших нет. Здание уничтожено до основания.

Днём атакован мост в Нови-Саде, а последующей ночью Приштинский аэродром Слатина.

• 23 апреля — авиаудар по белградскому телецентру. Погибли 16 человек, ещё 16 получили ранения различной степени тяжести.
• 24 апреля — НАТО принимает решение об эмбарго поставки нефти и нефтепродуктов в Югославию.
• 26 апреля — полностью разрушен Жежелев мост в Новом Саде.

Во вновь обстрелянной Куршумлие количество погибших гражданских достигло 17 человек.

• 27 апреля — в авиаатаке на Сурдулицу городу нанесён большой материальный ущерб. 16 человек погибло.
• 28 апреля — от ударов НАТО в Белграде пострадали казармы Армии Югославии. Нанесён материальный ущерб детской больнице и родильному отделению больницы «Драгиша Мишович», находящейся в непосредственной близости.
• 29 апреля — разрушена во время налёта авиации Авальская телебашня в Белграде.
• 30 апреля — НАТО наносит удар по зданию Генштаба югославской армии и Министерства обороны Югославии. Трое погибли, около 40 ранены.

Май

См. также: Уничтожение посольства Китая в Белграде 7 мая 1999 года

См. также: Бомбардировка албанской деревни Кориша

См. также: Бомбардировка Ниша кассетными бомбами

• 1 мая — авиация НАТО разбомбила автобус компании «Ниш експрес» на мосту близ Приштины, в результате чего погибли 23 человека. После того как на место трагедии прибыли медики, был нанесён второй удар, в результате чего пострадали несколько врачей.
• 2 мая — НАТО наносит удар по энергоцентру «Никола Тесла» в Обреноваце. Большинство городов Югославии на какое-то время осталось без электричества.
• 4 мая — Болгария предоставляет НАТО своё воздушное пространство для ударов по Югославии.
• 7 мая — Удар по городу Ниш. Высокоточная ракета попала в здание посольства Китая в Белграде.
• 14 мая — Удар по деревне Кориша (вблизи Призрена), населённой албанцами. По данным военного обозревателя российского информационного агентства РИА Новости Ильи Крамника, погибли 87 жителей и ещё 160 получили ранения. Согласно югославской Белой книге, погибли 48 человек и не менее 60 получили ранения.
• 30 мая — в День Святой Троицы и большой еженедельной ярмарки, примерно в час дня, четыре военных самолёта НАТО в два захода сбросили бомбы на мост в городе Варварин. В результате бомбардировки погибло 10 мирных жителей, 47 получили тяжёлые ранения.

Июнь

• 1 июня — двадцатью ракетами снова обстрелян Нови-Пазар. Одна из них попала в жилой дом. Погибло 13 человек (в том числе 2-летний ребёнок), ранено 23. Во время бомбардировок Панчева погиб генерал-полковник Любиша Величкович.

Ночью Белград и большая часть Воеводины остались без электричества от попадания НАТО бомб в трафостанции. Также пострадали Смедерево (нефтехранилище), Панчево, Нови-Сад, Младеновац, Кикинда, Вранье (телевизионный ретранслятор), Приштина (нефтехранилище), сёла на албанско-сербской границе недалеко от Призрена.

• 2 июня — в основном атаки пришлись на телевизионные ретрансляторы на всей территории Сербии (Кралево, Вранье, Ягодина, Крагуевац, Нови-Сад, Пирот). Недалеко от Ужице пострадал аэродром Поникве, в двадцати километрах от Сомбора — нефтесклады. Также самолёты НАТО неоднократно бомбили Куршумлию, Приштину, Призрен, Печ, Белград, Парачин.
• 3 июня — Слободан Милошевич согласился с планом мирного урегулирования конфликта.

От бомб НАТО пострадали автомобильный и железнодорожный мосты через реку Ясенице в районе Велика Плана, фабрика «Фармакос» в Призрене, ТВ-ретрансляторы возле Пирота, Србобрана и на Копаонике.

• 4 июня — самолёты обстреляли аэродром Батайница недалеко от Белграда.
• 10 июня — принята Резолюция Совета Безопасности № 1244 (1999).
• 11 июня (день) — 12 июня (ночь) — бросок российских десантников на Приштину. Захват аэродрома Слатина.
• 12 июня — ввод сухопутных войск НАТО на территорию Сербии.
• 20 июня — югославские войска оставляют Косово и Метохию.

Бросок на Приштину российских десантников

В ночь на 12 июня 1999 года десантники российских миротворческих сил, опередив войска НАТО, вошли на территорию Югославии. Марш-броском из Боснии и Герцеговины они заняли аэродром Слатина близ Приштины, а через несколько часов туда же прибыли и подразделения других иностранных армий. Хотя командующий силами НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк приказал британскому генералу Майклу Джексону, командовавшему группировкой на Балканах, захватить аэродром раньше русских, британец ответил, что не собирается начинать Третью мировую войну.

Впоследствии известный британский певец Джеймс Блант, служивший в 1999 году в натовской группировке, свидетельствовал о приказе генерала Кларка отбить аэродром у российских десантников:

«Около 200 русских расположились на аэродроме…. Прямым приказом генерала Уэсли Кларка было „подавить их“. Кларк использовал необычные для нас выражения. Например — „уничтожить“. Для захвата аэродрома были политические причины. Но практическим следствием стало бы нападение на русских».

В ходе интервью с Президентом Республики Ингушетия Юнус-беком Евкуровым (на момент освещаемых событий майор ГРУ) стало известно, что, начиная с конца мая 1999 года, группа в составе 18 бойцов ГРУ тайно проникла на территорию аэропорта Слатина и фактически контролировала его до подхода десантного батальона. Все обстоятельства данной операции до сих пор засекречены.

Результаты

• Несмотря на тяжёлые условия, в которых приходилось действовать военно-воздушным силам Югославии и тотальное превосходство противника в воздухе, в период операции НАТО ВВС страны продолжали оказывать помощь наземным силам — так, 241-я истребительно-бомбардировочная эскадрилья выполнила с аэродромов Ладжевци и Поникве 15 самолёто-вылетов с нанесением авиаударов по базам и командным пунктам АОК
• Бомбардировки предприятий химической промышленности, объектов водо- и электроснабжения едва не привели к экологической катастрофе в Сербии.
• Косово и Метохия под управлением KFOR.
• Большинство воздушных ударов было направлено на Приштину (374), Призрен (232), Белград (212), Урошевац (205), Джаковицу (190), Кралево и Ужице (145 на каждый город), Нови-Сад (114).
• 17 февраля 2008 года Косово провозгласило независимость от Сербии.
• На территории Косова построена американская военная база Кэмп-Бондстил. Численность контингента KFOR (НАТО) на конец 2013 года — 4 900 человек.

Британский военный историк Джон Киган (англ.) писал: «Теперь на календаре можно отметить новый переломный момент: 3 июня 1999 года, когда капитуляция президента Милошевича доказала, что война может быть выиграна одной только воздушной мощью».

Жертвы и потери

См. также: Список потерь авиации сторон в ходе войны НАТО против Югославии (1999)

НАТО

По официальным данным НАТО, в ходе кампании альянс потерял двух военнослужащих погибшими (экипаж американского вертолёта AH-64, разбившегося в ходе тренировочного вылета в Албании).

Согласно официальной информации ВВС США, системой ПВО Югославии были сбиты два американских самолёта (F-16 и F-117), оба пилота были подобраны поисково-спасательными службами.

Кроме того, правительство США официально признало потерю двух беспилотных летательных аппаратов «Predator».

В 2003 году американский исследователь Ralph Sanders привёл данные, что в ходе конфликта было потеряно 22 беспилотных аппарата НАТО.

Офицер ВМС США R. Dixon в своем исследовании упоминает, что в период после марта 1999 года здесь было потеряно 24 беспилотных аппарата НАТО (в том числе, 4 «Predator», 4 «Hunter», 4 «Pioneer», 6 немецких CL-289, один французский CL-289, два французских «Crecerelle», два британских «Phoenix»).

По данным российских исследователей, НАТО признало потерю 47 БПЛА.

Согласно официальным югославским данным, озвученным в связи с празднованием Дня югославской армии 16 июня 1999 года начальником генерального штаба югославской армии Драголюбом Ойданичем, в ходе войны потери НАТО составили 61 самолёт и 7 вертолётов.

В декабре 2000 года российская газета «НВО» со ссылкой на неопределённые югославские источники сообщила, что потери НАТО составили 31 самолёт и 6 вертолётов.

В начале 2001 года начальник сектора военных самолётов ОНТИ ЦАГИ В. Ильин привёл как старые данные 1999 года (61 самолёт и 7 вертолётов), так и «проверенные и уточнённые данные» югославского министерства обороны за 2000 год (31 самолёт и 6 вертолётов).

В марте 2008 года министерство обороны Сербии сообщило уточнённые данные по потерям НАТО, согласно которым в ходе операции были уничтожены два самолёта, не менее 9 БПЛА и 45 крылатых ракет НАТО, ещё 38 воздушных целей получили повреждения. В открытой печати информация была опубликована сербской газетой «Политика» в статье «Milošević nije dozvolio napade na NATO», посвящённой 9-й годовщине начала военной операции НАТО против Югославии.

В течение двух лет после окончания бомбардировок стало известно о смерти от онкологических заболеваний 18 военнослужащих НАТО, которые несли службу в Югославии.

Также был показан трофейный двигатель штурмовика А-10 оторванный от самолёта (кадры так же транслировались по Российскому телевидению), факт либо предполагает что штурмовик смог аварийно приземлиться за территорией СФРЮ, либо разбился за границей, последнее для штурмовика далеко не обязательно. Имевшиеся случаи поражения А-10 ПЗРК причиняли несравнимо меньшие повреждения и демонстрировались как ущерб, но не потери.

Большую сумму составили расходы на саму операцию. Например, только США потратили на нее 1,7 млрд долларов.

Потери ВС и МВД СРЮ

Согласно заявлению Слободана Милошевича, в ходе конфликта погибли 462 югославских военнослужащих и 114 полицейских.

По оценке НАТО, погибли более 5 000 югославских военных.

По данным бывшего командующего ВВС и ПВО Союзной Республики Югославия генерала Спасое Смилянича, непосредственно от действий авиации НАТО погибли 249 военнослужащих и 22 сотрудника МВД.

После войны были объявлены потери в 1 002 человека, в том числе 324 сотрудника МВД. Большинство погибло в боях с албанскими боевиками.

По первым оценкам Министерства обороны США Армия Югославии потеряла 120 танков, 220 прочих бронемашин и 450 артиллерийских орудий.

Оценки Европейского командования SHAPE от 11 сентября 1999 были чуть менее оптимистичны — 93 уничтоженных танка, 153 различных бронемашин и 389 артиллерийских орудий.

Американский еженедельный «Ньюсуик» после заявлений военных США об успехах опубликовал опровержение с подробными уточнениями. В итоге оказалось, что потери армии Югославии в НАТО были в отдельных случаях завышены в десятки раз.

Специальная американская комиссия (Allied Force Munitions Assessment Team), направленная в Косово в 2000 году, обнаружила там следующую уничтоженную югославскую технику: 14 танков, 18 бронетранспортеров и 20 артиллерийских орудий и минометов.

Югославская военная авиация приняла минимальное участие в отражении налётов НАТО, выполнив за 11 недель войны всего 11 вылетов на перехват самолётов противника, однако понесла значительные потери — по данным югославских и российских исследователей, ВВС Югославии лишились 6 самолётов в воздухе, ещё около 70 самолётов были уничтожены на земле. Было потеряно две трети (11 из 16 машин) наиболее современных истребителей МиГ-29 и половина старых истребителей МиГ-21 (33 из 60 машин); из-за высоких потерь после войны был расформирован один из двух истребительных авиаполков, имевшихся в составе ВВС Югославии.

Жертвы среди гражданского населения

Данные из рапорта НАТО за период с 10 июня 1999 по 27 февраля 2000, Косово:

1. Число террористических нападений - 4354 (югославская армии уже покинула край). Из них: 4121 на сербов и черногорцев, 96 на албанцев, лояльных к сербам, 137 на цыган, турок и др.
2. Число пропавших без вести - 821 человек, из которых 757 сербов, 37 албанцев, 27 других национальностей.
3. Число убитых – 910 человек, из которых 811 сербов, 71 албанец, 28 других национальностей.
4. Ранено 802 человека. Соответственно 751 серб, 20 албанцев, 31 остальных^{[неавторитетный источник?]}.

По информации властей СРЮ, с 24 марта по 10 июня 1999 г. общее число погибших гражданских лиц составило свыше 1 700 человек, в том числе почти 400 детей, порядка 10 тыс. серьёзно ранены. Без воды остались около 1 млн человек, 500 тыс. человек остались без работы, тысячи — без крыши над головой. Без вести, по данным ООН, пропал 821 человек, большинство из которых — сербы. Операция «Союзная сила» унесла жизни людей и после своего окончания, НАТО использовало в боеприпасах радиоактивный обеднённый уран.

НАТО применяло кассетные бомбы.

По информации генерала Спасое Смилянича, в ходе войны погибло около 500 и было ранено более 900 мирных жителей. От действий авиации НАТО погибли 88 детей. Личность 22 из них экспертами не была установлена. Трое нерожденных детей погибли в утробах своих матерей.

Правозащитная организация Human Rights Watch насчитала 90 инцидентов, в которых погибло в общей сложности от 489 до 528 мирных жителей. Избыточная смертность в результате ухудшения условий существования не поддается оценке.

Главными жертвами бомбардировок стали мирные жители. Как признал недавно спецпредставитель ООН по правам человека в бывшей Югославии Иржи Динстбир, балканская операция НАТО привела к большему числу жертв среди мирного населения, чем сам косовский конфликт, ради разрешения которого она якобы была предпринята

Агентство РИА «Новости», 21.07.99

Нашу страну НАТО бомбардировало с целью тотального её уничтожения, для того, как они выразились, чтобы «вернуть её в каменный век». При этом в прицел попадали исключительно гражданские объекты. Сухопутная армия НАТО не была готова к открытому столкновению с армией СРЮ, которая в то время ещё была серьёзной силой. Вместо этого Сербия подвергалась бомбёжкам в течение двадцати четырёх часов в сутки. И так 78 дней. Слободан Самарджия, редактор, из интервью «ИноСМИ»

27 января 2004 года в окружном суде Гааги начались предварительные слушания по иску жертв бомбардировок силами НАТО в Югославии в 1999 году.

По словам Патрика Бьюкенена,

Отцы-основатели устыдились бы тех действий, которые Клинтон и Олбрайт позволяли себе в отношении сербов. Это государство не нападало на США, никоим образом нам не угрожало, не пыталось втянуть в военное соперничество. Тем не менее мы бомбардировали сербские города, заставляя сербов вспоминать гитлеровскую оккупацию, только за то, что они отказались обеспечить свободу передвижения на своей территории сепаратистам из Косова.

Ущерб югославской экономике, социальной инфраструктуре и экологии

Общий ущерб, нанесённый Югославии, оценивается в 1 млрд долларов. Сербские источники оценивают ущерб в 29,6 млрд долларов, наибольшую долю которого, 23,25 млрд, составил потерянный валовой внутренний продукт. Публиковалась^[кем?] также оценка — около 30 млрд.

Бомбардировки НАТО были нацелены в том числе и на уничтожение важных объектов гражданской инфраструктуры. Они повредили множество хозяйственных объектов. Ко 2 июня пострадало более 50 мостов, два нефтеперерабатывающих комбината, 57 % всех нефтехранилищ, 14 крупных промышленных объектов, 9 крупных узлов электроэнергетики. Югославская сторона попыталась минимизировать потери. Например, 9 гражданских авиалайнеров югославской компании JAT были после начала бомбардировок эвакуированы в румынский Бухарест.

Во время бомбардировок были уничтожены или повреждены 89 фабрик и заводов, 128 других объектов индустрии и сферы услуг, 120 объектов энергетики, 14 аэродромов, 48 больниц и госпиталей, 118 радио- и ТВ-ретрансляторов, 82 моста, 61 дорожная развязка и туннель, 25 почт и телеграфов, 70 школ, 18 детских садов, 9 зданий университетских факультетов и 4 общежития, 35 церквей, 29 монастырей. Всего на объекты промышленности и социальную инфраструктуру была произведена 1 991 атака. В результате бомбардировок около 500 000 человек в Югославии остались без работы.

• Ruins of the Radio Television of Serbia, destroyed during 1999 NATO aggression.jpg

  Уничтоженное здание Радио и Телевидения Сербии

• ValjKrusik3.jpg

  Уничтоженная фабрика Крушик в Валеве

• Nacionalni automobil Yugo 1999.jpg

  Улица Белграда после бомбардировки

• Aleksinac110499.jpg

  Алексинац после бомбардировки

• Nato Bombing of Yugoslavia 1999 - Fruska Gora.jpg

  Повреждённый ретранслятор на Фрушка-Горе

• Kop mine mines.jpg

  Неразорвавшаяся бомба на Копаонике, 2006 год

Бомбардировка химических объектов

Самые ощутимые последствия вызвали удары НАТО по промышленному комплексу в Панчеве: азотному заводу, нефтеочистительному заводу и нефтехимическому комплексу. Отравляющие химикаты и соединения попали в атмосферу, воду и почву, что создало угрозу для здоровья людей и экологических систем на всей территории Балкан. В резервуарах нефтехимического комбината в момент бомбардировок находились значительные количества винилхлоридных мономеров, хлора, дихлоридэтилена, 40-процентной натриевой щёлочи и 33-процентной соляной кислоты.

В результате действий НАТО произошло отравление воздуха ядовитыми испарениями от горящих нефтекомбинатов, нефтью из взорванных бомбами резервуаров были отравлены Дунай и остальные реки, загрязнены Скадарское озеро и другие озёра и Адриатическое море.

Бомбовые удары НАТО по химическим производствам стали прецедентом в истории. В связи с этим министр здравоохранения Республики Сербии Лепосава Миличевич заявляла: «Наши химические заводы не бомбил даже Адольф Гитлер! НАТО же спокойно делает это, уничтожая реки, отравляя воздух, убивая людей, страну. Над нашим народом проводится зверский эксперимент с использованием новейшего оружия».

Радиоактивное загрязнение

Смотрите также: Использование армией США боеприпасов с обеднённым ураном

Вооружённые силы НАТО применяли против целей в Югославии боеприпасы с обеднённым ураном. По заявлению официальных лиц Югославии, Евросоюза и ООН, а также ряда экспертов и правозащитников, в ходе боевых действий произошло радиоактивное заражение местности, повлекшее за собой гибель людей, вспышку раковых и наследственных заболеваний. По мнению экспертов, большая часть воды в Косове после бомбёжек не пригодна для употребления. Во многих районах Сербии, где совершались бомбардировки, возросло число людей с раковыми заболеваниями.

Просьба Югославии о принятии в союз России

12 апреля 1999 года парламент Союзной Республики Югославии, атакованной войсками НАТО, проголосовал за присоединение республики к союзу России и Белоруссии.

Российский парламент на экстренном заседании полностью поддержал своих сербских коллег, порекомендовав президенту Борису Ельцину и правительству незамедлительно начать подготовку к этому процессу. Ельцин этот процесс заблокировал. Не имело также никаких последствий принятие Думой рекомендации немедленно направить на территорию Югославии военных советников и снаряжение (этот шаг нарушил бы введённое ООН эмбарго на поставку оружия в Югославию).

Память в культуре

• Бомбардировкам Югославии (и Белграда, в частности) посвящены песни различных исполнителей и групп:
  • «Югославия», Лена Катина
  • «Косовский фронт», группа «Коловрат»)
  • «Voy a morir en el Belgrado» (с исп. — «Я умру в Белграде»), группа «División 250»
• Бомбардировкам Югославии посвящены фильмы: «Раненая земля» (1999, Югославия), «Небесный крюк» (2000, Югославия), «Война в прямом эфире» (2000, Югославия) и «Падение в рай» (2004, Сербия и Черногория).

См. также

• Список потерь авиации сторон в ходе войны НАТО против Югославии (1999)
• Список обвинённых Международным трибуналом по бывшей Югославии
• Список войн XX века
• Гуманитарная бомбардировка

Литература

На русском

• Барабанов М.С., Коновалов И.П., Куделев В.В., Целуйко В.А. Чужие войны. — Москва: Центр анализа стратегий и технологий, 2012. — 272 с. — ISBN 978-5-9902620-4-1.
• Гуськова Е.Ю,. Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования.. — Москва: Индрик, 2013. — 304 с. — ISBN 978-5-91674-270-1.
• Гуськова Е.Ю. История Югославского кризиса. — 2001. — ISBN 5-94191-003-7.
• Сербия о себе / М. Йованович. — М.: Европа, 2005. — 520 с. — ISBN 5-9739-0032-0.
• майор А. Антокольский. НАТО против Югославии - бомбардировка гражданских объектов // "Зарубежное военное обозрение", № 7 (640), 2000. стр.8-10

На английском

• Benjamin S. Lambeth. [www.rand.org/pubs/monograph_reports/MR1365.html Nato's Air War for Kosovo: A Strategic and Operational Assessment, Issue 1365]. — Rand Corporation, 2001. — 276 p. — ISBN 9780833030504.
• Stephen T. Hosmer. The Conflict Over Kosovo. Why Milosevic Decided to Settle When He Did.. — RAND Corporation, 2003. — 188 p. — ISBN 0-8330-3003-5.

На сербском

• Джошан Милош. Од агрессије до трибунала. — Београд: Draslar partner, 2010. — ISBN 978-86-908615-2-1.
• ген. Спасоје Смиљанић. Агрессија НАТО. — Београд: Чугура принт, 2009. — 525 с.

Документальные фильмы

Сербские

• [www.youtube.com/watch?v=QuFr2l7XP_c Нико није рекао нећу. Часть 1]
• [www.youtube.com/watch?v=7FiOMYuhrYQ Нико није рекао нећу. Часть 2]
• [www.youtube.com/watch?v=UKj3Ap95dgo Операција Стрела. Часть 1]
• [www.youtube.com/watch?v=Zyne2TFihJ4 Операција Стрела. Часть 2]
• [www.youtube.com/watch?v=2Rl0fhRCiyY Пакао Кошара](недоступная ссылка)
• [www.youtube.com/watch?v=Orr5ciBVaPI Рат за Космет]

Российские

• [www.youtube.com/watch?v=arbyw7dZZRU Извините, мы не знали, что он невидимый]
• [www.youtube.com/watch?v=DpmIGTivA44 Зашто?]. RT (23 марта 2014 г.). Проверено 3 октября 2014.

Ссылки

• [www.democracynow.org/2004/1/26/exclusive_democracy_now_confronts_wesley_clark Демократия Сейчас (Democracy Now, USA), интервью с генералом Уэсли Кларком]
• Н. Я. Чуксин. [samlib.ru/c/chuksin_n_j/kosovo.shtml «Косово глазами постороннего»]
• Анатолий Куликов. [vko.ru/DesktopModules/Articles/ArticlesView.aspx?tabID=320&ItemID=88&mid=2859&wversion=Staging Балканская страда, vko.ru]
• [airbase.ru/news/0006/7.htm Околоавиационные новости (№ 87). Боевое применение ударной авиации НАТО против Югославии]
• [izput.narod.ru/bv.html Белградские впечатления.] Наши Вести, № 456, 1999.
• [www.youtube.com/watch?v=KRPdPqr5ZLg Агрессия НАТО против Югославии — хроника 1999 года (телеканал «Вести»)]
• [press-post.net/balkanskaja-voina-i-novyi-mirovoi-porjadok Балканская война и новый мировой порядок]
• [topwar.ru/71747-poteri-yugoslavskoy-bronetehniki-v-konflikte-1999-goda.html Потери югославской бронетехники в конфликте 1999 года] (рус.). Военное обозрение. Проверено 28 марта 2015.

Отрывок, характеризующий Бомбардировки Югославии (1999)

– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.