Война третьей коалиции

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Война Третьей коалиции»)
Перейти к: навигация, поиск
Война третьей коалиции
Основной конфликт: Наполеоновские войны

Генерал Рапп демонстрирует Наполеону захваченные трофеи и князя Репнина-Волконского в окружении русских пленных во время битвы под Аустерлицем, художник Франсуа Жерар, 1810 год.
Дата

1805 год[1]

Место

Центральная Европа, Италия и Атлантический океан

Итог

Полный разгром Третьей коалиции, Пресбургский мир,

Противники
Третья коалиция:

Великобритания Великобритания
Российская империя Российская империя
Священная Римская империя Священная Римская империя
королевство Швеция
Неаполитанское королевство Неаполитанское королевство
королевство Португалия
Французские роялисты

Французская империя
Испанская империя
королевство Италия
Батавская республика
курфюршество Бавария
курфюршество Вюртемберг
курфюршество Баден
королевство Этрурия
Польские легионы
Командующие
Александр I
Франц II
эрцгерцог Карл
эрцгерцог Фердинанд
Карл Макк
Михаил Кутузов
Горацио Нельсон
Наполеон I
Иоахим Мюрат
Андре Массена
Пьер-Шарль де Вильнёв
Жан Ланн
Николя Сульт
Лоран Гувьон-Сен-Сир
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Война Третьей коалиции (также известная как русско-австро-французская война 1805) — война между Францией, Испанией, Баварией и Италией, с одной стороны и Третьей антифранцузской коалицией, в которую входили Австрия, Россия, Великобритания, Швеция, Неаполитанское королевство и Португалия — с другой.





Начало войны

Наполеон начал планировать вторжение в Англию после расторжения Лондоном Амьенского мира 18 мая 1803 года. К лету 1805 года его 180-тысячная армия («Армия Берегов Океана») стояла на французском побережье Ла-Манша, в Булони, готовясь высадиться в Англии (Булонский лагерь). Этих сухопутных сил было вполне достаточно, но военного флота для прикрытия десанта Наполеону не хватало, поэтому требовалось оттянуть британский флот подальше от Ла-Манша.

11 апреля 1805 года Россией и Великобританией был подписан Петербургский союзный договор, заложивший основу третьей коалиции. 8 августа к договору присоединилась Австрия. Однако все попытки подключить к военным действиям против Наполеона Пруссию окончились неудачей.

План и силы коалиции

На совещании в Вене, где принимали участие высшее командование австрийской армии и посланник русского царя генерал-адъютант Винцингероде, был принят план войны с Францией. Для борьбы с Наполеоном предполагалось выставить гигантские силы. Конвенция между Австрией и Россией определяла силы этих держав, предназначенные для похода: 250 тыс. австрийцев и 180 тыс. русских. Одновременно план предполагал участие в войне на стороне коалиции 100 тыс. пруссаков, 16 тыс. шведов, 16 тыс. датчан, 35 тыс. войск различных немецких контингентов, 20 тыс. неаполитанцев и 5 тыс. англичан. Всего 622 тыс. человек. Впрочем, эти силы существовали в значительной степени гипотетически, так как ни пруссаки, ни мелкие германские государства, ни датчане к коалиции ещё не присоединились. Поэтому в июльском плане речь шла о войсках, которые реально существовали на этот момент. 50-тысячная русская армия, командование которой позже будет вручено генералу Кутузову, должна была собраться на юго-западной границе России у городка Радзивиллов и двинуться в Австрию для соединения с войсками этой державы. Примерно 90 тыс. русских солдат должны были быть собраны у прусской границы. Эти войска должны были потребовать свободного прохода через прусские земли и тем самым вынудить прусского короля вступить в коалицию. Впоследствии, после вступления на прусскую территорию, 50 тыс. из них должны были быть посланы в Богемию на помощь австрийцам, а 40 тыс. — идти на северо-запад Германии. Сюда же должны были прибыть морем и высадиться в районе Штральзунда 16 тыс. русских солдат. Они должны были объединиться с таким же количеством шведов и 40-тысячным корпусом, прошедшим через Пруссию. Русское и австрийское командование надеялось, что к ним присоединятся 60 тыс. пруссаков. В южной Германии должны были действовать 120 тыс. австрийцев, а в северной Италии — 100-тысячная австрийская армия. Наконец, на юге Италии в районе Неаполя должны были высадиться 25 тыс. русских и 5 тыс. английских солдат и, объединившись с неаполитанцами, действовать против южного фланга французской группировки в Италии. Таким образом, предполагалось действие по четырём основным направлениям:

  1. Северная Германия. Здесь должно было собраться 72 тыс. русских и шведов (а с гипотетическими пруссаками — 132 тыс.).
  2. Южная Германия. 220 тыс. русских и австрийцев.
  3. Северная Италия. 100 тыс. австрийцев.
  4. Южная Италия. 45 тыс. русских, англичан и неаполитанцев.

Общая численность союзной армии, таким образом, должна была составлять 437 тыс. человек. А с пруссаками — 497 тыс. Сверх того предполагалось, что в течение короткого времени австрийцы усилят свою армию дополнительными 100 тыс. солдат, как своих собственных войск, так и контингентами немецких князей. Таков был план, намеченный в Вене 16 июля 1805 года и утверждённый затем царём в Петербурге[2].

Военные действия на море

Попытка отвлечь британцев, угрожая их господству в Вест-Индии потерпела неудачу: франко-испанский флот под командованием французского адмирала Вильнёва не смог прорвать английскую блокаду на обратном пути в Европу у мыса Финистерре, и отступил в Испанию, в порт Кадис, где был заблокирован.

Адмирал Вильнёв, несмотря на плохое состояние флота, до которого сам же его и довёл, и узнав, что его собираются заменить адмиралом Россильи, вышел, следуя указаниям Наполеона, в конце октября в море. У мыса Трафальгар франко-испанский флот принял бой с английской эскадрой адмирала Нельсона и был полностью разбит, несмотря на то, что Нельсон был смертельно ранен в этом сражении. Французский флот так и не восстановился после этого поражения, уступив английскому флоту господство на море.

Статистика Войны третьей коалиции

Страны Население 1805 г. Войск Солдаты убитые, раненые и пропавшие без вести Пленные солдаты
Российская империя 39 040 300 280 000[3] 25 000 25 000
Австрийская империя 20 800 000 340 000[4] 20 000 70 000
Всего в коалиции 59 840 300 620 000 45 000 95 000
Франция 28 920 000 350 000 37 000[5] 5000
Всего войск-участников 88 760 600 970 000 82 000 100 000
  • Bodart G. Losses of life in modern wars. Austria-Hungary; France. — London., 1916., p. 132

Военные действия на суше

Чтобы окончательно обезопасить себя от французского вторжения, Англия спешно сколотила очередную антифранцузскую коалицию, в отличие от первой и второй уже не антиреспубликанскую, но антинаполеоновскую.

Вступив в коалицию, Австрия, пользуясь тем, что большая часть армии Наполеона была сконцентрирована на севере Франции, планировала развязать военные действия в северной Италии и в Баварии. На помощь австрийцам Россия двинула две армии, под командованием генералов Кутузова и Буксгевдена.

Получив сведения о действиях сил коалиции, Наполеон вынужден был отложить высадку на Британские острова на неопределенный срок и двинуть войска в Германию. Именно тогда Наполеон сказал: «Если я через 15 дней не буду в Лондоне, то я должен быть в середине ноября в Вене»[6].

Тем временем 72-тысячная австрийская армия под командованием барона Карла Макка фон Лейбериха вторглась в Баварию, не дождавшись русских войск, ещё не достигших театра военных действий.

Наполеон покинул Булонский лагерь и, совершив марш-бросок на юг, в кратчайшие сроки достиг Баварии. Австрийская армия капитулировала в битве под Ульмом. Избежать плена удалось корпусу генерала Елачича, однако и он был впоследствии настигнут французским маршалом Ожеро и капитулировал.

Оставшись в одиночестве, Кутузов вынужден был отступать с арьергардными боями (бой у Мерзбаха, бой при Холлабрунне) на соединение с ещё не подошедшей армией Буксгевдена.

Наполеон без серьёзного сопротивления занял Вену. Из всей австрийской армии войну продолжали лишь соединения эрцгерцога Карла и эрцгерцога Иоанна, а также немногочисленные части, успевшие соединиться с армией Кутузова.

Российский император Александр I и австрийский император Франц II прибыли к армии. По настоянию Александра I армия Кутузова прекратила отступление и, не дожидаясь подхода войск Буксгевдена, вступила в сражение с французами при Аустерлице, в котором потерпела тяжёлое поражение и в беспорядке отступила.

Итоги войны

Вскоре после Аустерлица Австрия заключила с Францией Пресбургский мир, по которому лишалась ряда территорий. Россия, несмотря на тяжёлые потери, продолжила военные действия против Наполеона в составе четвёртой антифранцузской коалиции, также организованной при активном участии Англии. Континентальная часть Неаполитанского королевства, включая столицу — город Неаполь, — была завоёвана Наполеоном. На этой территории было образовано государство-сателлит Франции с тем же названием. Островная часть королевства, то есть Сицилия, сохранила независимость, но активного участия в военных действиях не принимала.

Напишите отзыв о статье "Война третьей коалиции"

Ссылки

  1. Фактически началась в мае 1803 года, когда Англия объявила войну Франции, и продолжилась в 1806 году кампаниями на море, походом Жозефа Бонапарта на Неаполь и операциями Мармона в Далмации.
  2. Олег Соколов, «Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа 1799—1805», том 1, с.152-153
  3. Из них 180 000 приняли участие в войне
  4. Из них 250 000 приняли участие в войне
  5. Из них 8000 убито и 29 000 ранено
  6. Тарле Е.В. [www.museum.ru/1812/Library/tarle/part08.html Наполеон]. — М.: Госиздат, 1941. — С. 159.

Литература

  • Соколов О. В. Армия Наполеона. — СПб., 1999.
  • Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799—1805 гг. — Т. 1-2. — М., 2006.
  • Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. М.: Центрополиграф, 1999.
  • Лашук А. Наполеон. Походы и битвы. М., 2004
  • [adjudant.ru/napoleonic/krems1805.htm Сражение под Кремсом 30-го октября 1805 года]
  • Делдерфилд Р. Маршалы Наполеона. М.: Центрополиграф, 2001. С.159.
  • Михайловский-Данилевский, [runivers.ru/lib/detail.php?ID=483588 Описание первой войны Императора Александра с Наполеоном в 1805 году на сайте «Руниверс»]
  • Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С.158.
  • Харботл Т. Битвы мировой истории. М.: Внешсигма, 1993. С.466.

См. также

Отрывок, характеризующий Война третьей коалиции

– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему: