Война двух Педро
Война двух Педро | |||
Дата | |||
---|---|---|---|
Место |
пограничные земли Арагона, королевство Валенсия | ||
Итог |
неопределённый | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Война двух Педро (исп. La Guerra de los Dos Pedros, кат. Guerra dels dos Peres) — вооружённый конфликт между королевствами Кастилия и Арагон, протекавший в 1356—1375 годах. Своё название получил в связи с именами лидеров противоборствующих сторон: Педро Кастильского и Педро IV Арагонского. Рассматривается как часть Столетней войны.
Предыстория
В середине XIV века Кастилия была ослаблена гражданской войной, вызванной борьбой за престол короля Педро Кастильского и его незаконнорожденного брата Энрике. Педро Арагонский в этой борьбе поддержал Энрике Кастильского, которому оказывали также поддержку французские войска под руководством Бертрана де Дюгеклена. Со своей стороны, англичане оказывали помощь Педро Кастильскому. Одной из целей кастильского короля являлось присоединение Королевства Валенсия. Со своей стороны, Педро Арагонский стремился к контролю над Средиземным морем, что встречало противодействие со стороны Кастилии и её союзницы Генуи. Отношения двух государств обострились в связи с инцидентом, имевшим место в Средиземном море: командующий флотилией каталонских галер Франциско де Переллос, имевший каперские письма от арагонского короля, принял участие в борьбе с англичанами на стороне Франции, и, более того, захватил в морском бою два генуэзских корабля близ Санлукар-де-Баррамеды. Педро Кастильский, будучи союзником Генуи, во главе своего флота отправился в погоню за противником. Король настиг Переллоса близ Тавиры, однако не смог захватить его в плен. Это событие послужило поводом к началу войны.
Ход войны
Начавшись в 1356 году, война длилась вплоть до 1375 года. Война растянулась в связи с окончанием гражданской войны в Кастилии. Конфликт протекал на границе между двумя государствами близ арагонских пограничных городов. В 1357 году войска Кастилии вторглись в Арагон и 9 марта захватили Тарасону. Вскоре было заключено перемирие.
В начале 1361 года войска Кастилии захватили крепости Вердейо, Торрихос, Альхама и другие укреплённые пункты. 18 мая 1361 года был заключён мир в Террере, согласно которому все захваченные замки и города были возвращены прежним хозяевам. Педро IV выдал свою дочь Констанцию замуж за Федериго Арагонского.
В июне 1362 года Педро Кастильский встретился с Карлом Наваррским в Сории, договорившись с ним о взаимопомощи. Он также заключил союз с королём Англии Эдуардом III и его сыном, Чёрным Принцем.
Заручившись поддержкой этих правителей, Педро Кастильский без формального объявления войны вновь вторгся в Арагон. Кастильские войска захватили несколько арагонских крепостей (Террер, Морос, Сетина и др.). Кастильский король не сумел захватить Калатаюд, несмотря на то, что кастильские войска обладали мощной артиллерией. Не располагая силами для продолжения наступления, король вернулся в Севилью.
В следующем году кастильские войска вновь вторглись в Арагон, захватив Тарасону. Педро Кастильский получил подкрепления из Португалии и Наварры. Тем временем арагонский король заключил союз с Францией и подписал секретный договор с Энрике II Кастильским. Король Кастилии захватил Каринену, Сегорбе, Сагунто, Чиву, Буньоль и другие города.
Папский нунций Жан де ла Гранж выступил организатором мира, заключённого в Сагунто 2 июля 1363 года. Как бы то ни было, договор ратифицирован не был, и в отношениях двух сторон сохранялась враждебность. В 1363 году кастильцы вторглись в Валенсию, захватив Аликанте, Каудете, Эльду, Гандиа и ряд других городов.
В 1365—1369 годах Педро Кастильский был озабочен борьбой со своим братом Энрике, поэтому не принимал активного участия в борьбе с Арагоном. В 1366 году в Кастилии вспыхнула гражданская война. Кастильский король был лишён трона своим братом Энрике при поддержке французских войск Бертрана Дюгеклена. Без единого сражения Педро под натиском своих противников вынужден был оставить королевство, бежав со своей казной в Португалию. В Португалии король-изгнанник был весьма холодно принят своим дядей, королём Педру I Португальским. Покинув Португалию, Педро бежал в Галисию, где по его приказу были убиты архиепископ Сантьяго и декан Перальварес. Педро был окончательно лишён трона в 1369 году. В этом конфликте Педро Кастильский был поддержан Гранадским эмиратом. Для Валенсии, наводнённой кастильскими войсками и их мавританскими союзниками, эта война стала настоящим бедствием.
Окончание войны. Итоги конфликта
Война двух Педро завершилась подписанием мирного договора в Альмасане. Договор не закрепил территориальных приобретений ни за одной из сторон. Кастилия снова стала комаркой под управлением арагонских правителей. Договор был скреплён браком между Элеанорой Арагонской и Хуаном Кастильским, сыном Энрике Кастильского. Война двух Педро имела тяжёлые последствия для обеих сторон. Бедствия войны были усугублены чумой и прочими бедами, такими, как засуха и набеги саранчи.
Напишите отзыв о статье "Война двух Педро"
Литература
- Donald J. Kagay, «The Defense of the Crown of Aragon during the War of the Two Pedros (1356—1366)», The Journal of Military History, Volume 71, Number 1, January 2007
Ссылки
- [www.medieval-wars.com/articles/ha_0066.html Педро I Жестокий]
|
Отрывок, характеризующий Война двух Педро
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.