Война за клевское наследство

Война за клевское наследство — конфликт 1609—1614 годов вокруг наследования Юлих-Клеве-Берга (германских герцогств на Рейне), в который были втянуты Священная Римская империя, Франция, Нидерланды и ряд католических и протестантских правителей Германии; стала одной из ближайших прелюдий Тридцатилетней войны.

Предпосылки

Смерть последнего представителя Клевского дома, бездетного герцога Иоганна Вильгельма, в 1609 году сделала свободным престол герцогств Юлих, Клеве и Берг, графств Марк и Равенсберг и поместья Равенштейн (принадлежит теперь Нидерландам) на Маасе. Все эти владения в средние века сливались понемногу благодаря бракам, и с 1511 года составляли одно целое.

После смерти герцога его сестры, их мужья и дети заявили претензии на его наследство.

Старшая из его сестёр, Мария Элеонора, была замужем за прусским герцогом Альбрехтом-Фридрихом и имела от него только дочерей, из которых старшая Анна была замужем за курфюрстом Иоганном Сигизмундом Бранденбургским.

Вторая сестра Иоганна Вильгельма Анна от пфальцграфа Филиппа Людвига Нойбургского имела сына Вольфганга Вильгельма.

Эти два претендента, курфюрст и пфальцграф, требовали признания своих прав на наследство по женской линии, подтверждая его императорскими грамотами, причем каждый заявлял притязания на все наследство. Курфюрст утверждал, что он имеет больше прав на наследство, так как его жена происходила от старшей сестры последнего герцога; пфальцграф доказывал, что его жена, как сестра последнего герцога, имеет непосредственное право на наследство; притом она ещё жива и имеет сына.

Права младших сестер Иоганна-Вильгельма, требовавших разделения наследства на равные части, были оставлены без внимания, тем более что в брачных договорах они признали преимущественное право старших сестер. Без внимания были оставлены заявления и других наследников, заявивших претензии на отдельные части наследства. В Юлихе право на наследство было неоспоримо на стороне курфюрста Бранденбургского, но так как на отдельные части наследства было много притязаний, основывавшихся на трактатах, брачных договорах и императорских указах, противоречивших один другому, то юридически этот вопрос был трудно разрешим. Особенно осложнилось дело тем, что большая, богатая и важная по своему положению страна по вероисповеданию принадлежала к трем главнейшим партиям (католики, лютеране, реформаты), отношения между которыми были обострены до крайности во всей Западной Европе: одна партия не хотела дать в руки другим такое важное приращение силы и доходов. Таким образом дело могло быть решено только силой.

Война

Император Рудольф II, боясь растущей силы Бранденбурга, который, укрепившись на Рейне, мог стать опасным главой протестантов, решил противиться усилению Бранденбурга всеми возможными средствами. Едва умер Иоганн-Вильгельм, как курфюрст и пфальцграф постарались захватить спорные земли, первый — с помощью своего брата Эрнста, второй — при помощи сына Вольфганга-Вильгельма; но так как император издал против такого самоуправства строгий указ, то противники, по совету своих единоверцев, заключили в Дортмунде соглашение (31 мая 1609 года), по которому обязались совместно управлять спорным наследством и защищать друг друга от общих врагов.

Между тем император прислал в качестве комиссара эрцгерцога Леопольда, епископа страсбургского и пассауского, которому удалось, сговорившись с католиками, овладеть крепостью Юлих. Тогда только курфюрст приступил к унии протестантских чинов (3 февраля 1610 года), к которой принадлежал пфальцграф; для поддержки протестантских государей в Юлих-Клевском деле уния заключила союз с Генрихом IV Французским, желавшим ослабить Габсбургов и не допустить их утвердиться на берегах Рейна. Убийство Генриха не помешало французским войскам появиться в герцогстве и, вместе с нидерландскими, отнять у имперцев Юлих (1 сентября 1610 года).

Согласие пфальцграфа и курфюрста, совместно управлявших Юлих-Клевским наследством, продолжалось недолго: постоянно жалуясь на нарушение своих прав и интересов, пфальцграф объявил, по случаю смерти маркграфа Эрнста (13 сентября 1613 года) и назначения курпринца Георга-Вильгельма штатгальтером Бранденбурга, что не признает его до тех пор, пока не будут удовлетворены его претензии. В декабре 1613 года Вольфганг-Вильгельм отправился в Мюнхен, женился там на сестре баварского герцога Максимилиана, перешел в католичество и этим приобрел помощь лиги и Испании.

Оба противника взялись за оружие и призвали союзников; началась война, и прежде неоднократно опустошавшая спорные земли. Против голландцев, занимавших Юлих, двинулись испанцы (летом 1614 года), но, благодаря посредничеству Франции и Англии, удалось устроить между спорящими сторонами соглашение в Ксантене, по которому Юлих-Клевские земли были разделены на 2 части: одна заключала Клеве, Марк, Равенсберг и Равенштейн, другая — Юлих и Берг; жребий должен был решить, кому что достанется; каждый должен был управлять в доставшейся ему части именем обоих наследников. Союзники той и другой стороны не пожелали, однако, вывести свои войска из спорных земель; договор остался неисполненным, и борьба за Юлих продолжалась в течение всей Тридцатилетней войны.

Последствия

Спор окончился договором в Клеве (19 сентября 1666 года) между «Великим курфюрстом» Фридрихом Вильгельмом и сыном Вольфганга Вильгельма, пфальцграфом Филиппом Вильгельмом Нейбургским: Клеве, Марк и Равенсберг были отданы курфюрсту Бранденбургскому. Юлих и Берг — пфальцграфу Нейбургскому, Равенштейн только в 1671 году был окончательно отдан пфальцграфу.

Литература

• Юлих-Клевское наследство и борьба за него // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Heinz Ollmann-Kösling: Der Erbfolgestreit um Jülich-Kleve (1609—1614). Ein Vorspiel zum Dreißigjährigen Krieg, Regensburg 1996, Theorie und Forschung 442; Theorie und Forschung/Geschichte 5.
• Olaf R. Richter: Der Übertritt des Pfalzgrafen Wolfgang Wilhelm zum katholischen Glauben in Düsseldorf im Jahr 1614. In Landes- und Reichsgeschichte: Festschrift für Hansgeorg Molitor zum 65. Geburtstag., Verlag für Regionalgeschichte, Bielefeld 2004, ISBN 3-89534-518-0, S. 117—145.
• Hermann Josef Roggendorf: Die Politik der Pfalzgrafen von Neuburg im Jülich-Klevischen Erbfolgestreit, Düsseldorfer Jahrbuch 53(1968), S. I—XVIII, 1-211.
• Hans Goldschmidt: Kriegsleiden am Niederrhein im Jahre 1610, Zeitschrift des Bergischen Geschichtsvereins 45(1912), S. 143—155.
• Wilhelm Cürten: Die Organisation der jülich-klevischen Landesverwaltung von Beginne des Erbfolgestreits bis zur Abdankung des Markgrafen Ernst (1609—1613), Beiträge zur Geschichte des Niederrheins. Jahrbuch des Düsseldorfer Geschichtsvereins 24(1912), S. 206—247.

Отрывок, характеризующий Война за клевское наследство

«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.