Война против терроризма
«Война против терроризма» — общеупотребимое словосочетание, используемое в политике, средствах массовой коммуникации и так далее. Применяют и словосочетания Борьба с террором (терроризмом), Борьба с международным террором (терроризмом).
В XXI веке наиболее известно после событий 11 сентября 2001 года и реакции на них президента США Джорджа Буша младшего.
Содержание
История словосочетания
Словосочетание «война против терроризма» («война с терроризмом (террором)») термином не является, так как имеет множество различных значений в различных государствах в различные периоды времени. Впервые оно использовано в западной прессе в конце XIX веке для обозначения усилий правительств Российской Империи и стран Европы по борьбе с атаками анархистов против международных политических лидеров, законной власти и её представителей. В частности, использовано в статье The New York Times от 2 апреля 1881 года. Многие анархисты сами называли себя в ту пору террористами, и это слово не несло нынешней отрицательной моральной окраски.
В следующий раз внимание общественности к этому словосочетанию было приковано во время борьбы британских колонизаторов с атаками еврейских и арабских организаций в подмандатной Палестине в 1940-х годах. Именно его использовали британские власти при объявлении о борьбе с организациями Иргун, Лехи, Чёрная рука и сочувствующими им.
Фраза также часто использовалась президентом США Р. Рейганом.
После 11 сентября 2001 года
Словосочетание «война против терроризма» было «воскрешено» после террористических нападений 11 сентября 2001 года. 11 сентября 2001 г. в 20:30[1], как сообщали средства массовой информации, в третьем своем заявлении по поводу произошедших событий (в кратком телеобращении к нации из Овального кабинета), Джордж Буш-младший заявил: «…и мы выиграем войну против терроризма»[2]. В дальнейшем это словосочетание стало употребляться всё чаще.
20 сентября 2001 года в обращении к Конгрессу и американскому народу, зачитанном на совместном заседании обеих палат парламента США, Джордж Буш младший официально объявил войну терроризму, заявив: «Наша война с терроризмом начинается с „Аль-Каиды“, но этим не закончится. Она не завершится, пока каждая террористическая группа в мире не будет найдена, остановлена и побеждена». Позднее, формулируя доктрину войны против терроризма Буш младший заявил: «…сегодняшняя война с терроризмом подобна Холодной войне. Это идеологическая борьба с врагом, который презирает свободу и преследует тоталитарные цели…». В той же речи говорилось об операции «Шок и трепет», и двойственности борьбы: во-первых, поймать врага и доставить его на суд; во-вторых, распространять свободу.
26 октября 2001 год президент Буш подписал закон, имеющий полное название «Акт 2001 года, сплачивающий и укрепляющий Америку обеспечением надлежащими орудиями, требуемыми для пресечения терроризма и воспрепятствования ему» (так называемый «Патриотический акт»), который дал правительству и полиции широкие полномочия по надзору за гражданами. Закон, в частности, расширил права ФБР и других специальных органов в США по подслушиванию и электронной слежке, что многими было расценено как нарушение четвёртой поправки к конституции.
Как указывает научный сотрудник Института международных отношений Шанхайской академии общественных наук Ли Кайшэн: "Когда произошла трагедия 11 сентября, Китай тут же сообщил американскому правительству, что поддерживает план борьбы с терроризмом. Это устранило одну из причин беспокойства для Джорджа Буша-младшего, и США бросили все силы на борьбу с терроризмом, а отношения с Китаем стабилизировались на последующее десятилетие"[3].
Лондонский «Нью Стейтсмен» спустя полтора месяца после событий 9/11 писал: «Враждующие лагеря и нации мира объединились против общего врага — глобального терроризма»[4].
После терактов в Лондоне 7 июля 2005 года британские власти воспротивились воспроизведению американской стратегии ответа на террористические нападения, и словосочетание «война против терроризма» уже более активно не использовалось. Оно, однако, осталось для обозначения скоординированных, в том числе на уровне ООН, усилий различных стран по противодействию террористическим организациям.
Обсуждение
См. также
Напишите отзыв о статье "Война против терроризма"
Примечания
- ↑ [news.bbc.co.uk/hi/english/static/in_depth/americas/2001/day_of_terror/timeline/default.stm Би-би-си: Хронология 11 сентября 2001 года]
- ↑ [news.bbc.co.uk/olmedia/1535000/video/_1539182_bush_address12sep_vi.ram Би-би-си: Президент Буш обращается к нации (11 сентября 2001 года)]
- ↑ [inosmi.ru/asia/20140828/222622014.html Не время смеяться над Америкой | Ближний Восток | ИноСМИ - Все, что достойно перевода]
- ↑ [www.libsid.ru/vizov-zapada-i-otvet-rossii/rossiya-i-zapad-posle-1917-goda/rossiya-i-antiterroristicheskaya-koalitsiya Россия и Запад после 1917 года — РОССИЯ И АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ КОАЛИЦИЯ]
|
Это заготовка статьи о терроризме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Война против терроризма
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
