Войсковые обыватели

Войсковые обыватели — сословие в Российской империи, приравнивалось к государственным крестьянам, было образовано в 1765 году.

Это были потомки людей, служивших в украинских пограничных слободских («черкасских») и ландмилицских полках, которые набирались из однодворцев и слободских казаков.

Одни из войсковых обывателей, например орловские, тамбовские и тульские, пользовались всеми правами однодворцев.

Для других, например екатеринославских, харьковских, белгородских, воронежских и курских — сохранялись льготы (не все), дарованные слободским казакам Петром Первым. Самое главное — в войсковых селениях, слободах, местечках, городах (кроме нескольких) разрешалось винокурение. Также была разрешена соледобыча, за которой ездили на Тор. Также разрешались другие промыслы (изготовление на продажу различных вещей, продажа продуктов и прочее) — без уплаты налогов.

До 1837 года войсковые обыватели подчинялись военному ведомству, сначала — местным воеводам, затем — особому управлению Военного министерства. Войсковые обыватели по жребию служили в территориальных полках постоянного состава. Полковой состав в мирное время был установлен маленький — 1 000 человек на полк, но зачастую превышался, иногда значительно. Остальные войсковые обыватели призывного возраста, не прошедшие по жребию, периодически проходили учебные сборы. При начале войны полки расширялись по штату военного времени, и в её продолжении по мере надобности получали из мирной губернии в зону боевых действий пополнения из прошедших подготовку в составе маршевых эскадронов.

При основании в 1837 году Министерства государственных имуществ, войсковые обыватели были переданы в гражданское управление.

Наибольшее число войсковых обывателей было в Екатеринославской и Харьковской губерниях, образовавшихся из слободских полков, затем в Воронежской, Орловской, Тамбовской, Астраханской, Херсонской, Белгородской, Курской, Тульской и Казанской.

В 1837 году всех войсковых обывателей в Российской империи насчитывалось около 400 000 человек.

24 ноября 1866 года был издан закон «О поземельном устройстве государственных крестьян», в соответствии с которым сословие войсковых обывателей упразднялось.

См. также

• Однодворцы
• Украинский корпус
• Система индельты
• Военные поселения
• Пахотные солдаты

Литература

• Войсковые обыватели // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Войсковые обыватели

– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.